Владимир Холкин - Авгур

Потом они болтали еще о чем-то, но Андрей уже чувствовал, что его неудержимо тянет ко сну — видимо, перегруженный мозг снова нуждался в паузе. Он поплелся в ванную и чуть не заснул под душем, но все же кое-как выбрался и пожелал маме спокойной ночи, хотя солнце едва коснулось линии горизонта. Ввалился в комнату и рухнул лицом в подушку…

Снов на этот раз не было. Андрей разлепил глаза и по расположению солнечных лучей на стене моментально определил, что дело идет к обеду. Он полежал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Голова была абсолютно ясной, и рука уже не зудела. «Татуировка» перестала мерцать, и серебристо-стальной узор даже не очень выделялся на коже. Тоже, конечно, далеко не базовый цвет, но все же лучше, чем дурацкое мельтешение. «Вот и чудненько», — сказал сам себе Андрей. Кошмары не то, чтобы совершенно забылись, но воспринимались теперь именно как кошмары — то есть нечто такое, что может во сне испугать до судорог, но не имеет силы при дневном свете. Чепуха, короче, дело житейское. Ну, мало ли — организм перестраивается, побочные эффекты, то, сё…

Андрей вскочил и с удовольствием потянулся. Потом бодро прошлепал в ванную и даже не особо расстроился, когда кран издевательски захрипел и отказался выдавать воду. Такое здесь случалось периодически, причем всегда без предупреждения — местный водоканал обожал сюрпризы. На этот случай имелся голубой пластмассовый тазик, который стоял на деревянной решетке и всегда был наполнен доверху. Андрей зачерпнул оттуда железным ковшиком и кое-как сполоснул лицо. «Пусть моются те, кому чесаться лень», — пробормотал он и пошел на кухню.

Нацедил из чайника холодной заварки и залил ее кипятком. Потом соорудил себе бутерброд и стал меланхолично жевать, размышляя, что следует делать дальше. Пожалуй, сначала в паспортный стол. Без этой отметки потом, наверно, уже никуда не сунешься. Зачем она вообще нужна, если и так все видно? Бюрократы хреновы… Ладно, надо идти — тем более, что еще и памятку обещают. Может, из нее он узнает что-нибудь про свой теперешний статус. А если нет — попросит объяснить на словах. Ведь на школьном дворе кто-то ясно сказал: «Мерцающий». То есть, для этого есть специальный термин, а, значит, должны быть и соответствующие инструкции. Или этот термин только в страшных сказках встречается? Тоже было бы интересно послушать. Но это уже явно не к паспортисткам…

Главное, на перерыв не попасть. И очередь там, скорее всего, огромная — выпускники приперлись со всей округи. Отдельные сумасшедшие, сто пудов, еще с утра ломанулись. Вообще, в такие конторы лучше приходить к вечеру, когда поток иссякает. Но ждать уже неохота. Надо Пашку позвать, чтобы скучно не было.

Андрей подошел к телефону и набрал номер. Трубка лениво отозвалась:

— Слушаю.

— Здрасьте, Альберт Викторович. А Пашка дома?

Собеседник слегка замешкался.

— А кто его спрашивает, простите?

— Это Андрей. Не узнали разве?

— Э-э-э… Ну, почему же, узнал, конечно. Извините, Андрей, но Павел сейчас подойти не может…

Фигня какая-то, подумал Андрей. И почему на «вы»? Он меня с кем-то путает?

— …очень занят сегодня. Вы же понимаете, эти новые хлопоты. У вас что-то срочное? Если нужно, я ему передам…

— Нет, спасибо, — сказал Андрей. — Ничего не надо.

Он повесил трубку и растерянно уставился в зеркало на стене.

Ну, здравствуй, сказочное чудовище. Вот уже и детям с тобой не разрешают общаться — боятся, что утащишь в овраг и будешь радостно обгладывать косточки. Ну, или что ему там положено, как фольклорному элементу. Портить молоко в совхозном коровнике? Тоскливо выть в полнолуние? Срать под дверью у праведников? Он постарается, если надо…

И что теперь — от него все будут шарахаться, словно от привидения? Да ладно, не может быть. И Пашка, наверно, ничего такого не думает, просто папа все решил за него. Ай да папа, ай да сукин кот! Быстро сориентировался, ничего не скажешь, чувствуется сноровка. Сам он, кстати, какого цвета? Андрей тогда не успел заметить. Впрочем, опять же — какая разница…

Настроение стремительно портилось. Рука опять зачесалась, и на серо-стальном плетении замелькали цветные искры — не очень яркие, каждая не больше песчинки, но все равно заметно. Футболку лучше не надевать, чтобы никто не пялился. Андрей порылся в шкафу и вытащил рубаху с длинными рукавами. Вот блин, теперь еще гладить надо…

Наконец, все было готово. Он сунул в карман повестку и достал из шкатулки паспорт — гладенький, совсем еще не помятый, даже типографский запах остался. Вроде, ничего не забыл? Андрей взял ключ и вышел за дверь.

Пешком или на автобусе? Идти не так уж и далеко — полчаса от силы. Но по такой жаре неохота. Он расстегнул на груди рубашку и принялся закатывать рукава, но вспомнил про «татуировку» и чертыхнулся.

— Андрей! Андрей, подожди!

От соседнего подъезда к нему спешила толстая Машка, которая два дня назад сидела с ними беседке. Елки-палки, всего два дня, а кажется — уже полгода прошло. Картинки из прошлой жизни…

— Ну, рассказывай, как там было?

На узор, который Андрей не успел прикрыть рукавом, Машка даже не посмотрела. Сразу стало понятно — она просто его не видит. А у нее предплечье было девственно чистым, ни малейшего следа «паутины». Везет же — до выпускного еще два года…

— Андрей, ну что ты молчишь?! Как выпускной прошел? Вы мне обещали все рассказать! Я Таньке звонила, а она ничего говорить не хочет. Ну, то есть мямлит что-то — дескать, все замечательно, танцевали, пили шампанское…

Кстати, подумал Андрей, а Танька какого цвета? Кажется, тоже синяя. Синих у нас вообще большинство, только оттенки разные.

— …разговаривает со мной, как с ребенком, — продолжала Машка обиженно. — А когда я про мертвеца спросила, вообще начала смеяться!

— Погоди, погоди, — перебил Андрей. — Что еще за мертвец?

— Хватит придуриваться! — она аж задохнулась от возмущения. — Не хочешь рассказывать, ну и ладно…

— Да блин, не знаю я ничего! Только сейчас от тебя услышал.

Машка посмотрела на него с подозрением, но все-таки пояснила:

— Говорят, у нас там скелет нашли. Прямо как в двенадцатой школе. Только у них — в кустах на дворе, а у нас в мужской раздевалке…

Андрею стало не по себе. Ночной кошмар с готовностью всплыл из памяти. Вадик Фоменко, который за минуту превращается в мумию. Огромные пустые глазницы…

— Это кто тебе рассказал?

Машка слегка смутилась.

— Подруга одна, мы с ней в музыкалке учимся.

М-да, подумал Андрей. Как обычно, источник — надежней некуда. И сказал уверенным голосом:

— Фигня все это. Не было в раздевалке никаких трупов. Мы там с Анькой вчера сидели — ну, с моей одноклассницей.