Анатолий Нейтак - Путь наверх

— Что ты можешь сделать? — скрежетнул лич, не скрывая пренебрежения.

— Подожди — и увидишь.

— Тогда приступай. Я не стану ждать весь остаток вечности!

Когда Эйрас вошла в уже знакомый сверхглубокий транс, Устэр постарался смирить беспокойство. Жена никогда не обещает невыполнимого, твердил он себе. Если она сказала, что появится здесь в облике дракона, значит, появится.

Побыстрее бы!

Секурвен Амазди сказал что-то, указывая на неподвижное и даже не дышащее тело. Устэр мог лишь развести руками.

— Моя твоя не понимай, — сказал дэргинец мрачно.

Лич повторил фразу и жест.

— Да ты определённо настойчивый малый. Эйрас ведь наверняка сообщила, что я не понимаю вашего дурацкого мёртвого языка. Ха! В данном случае даже дважды мёртвого. Лафенийский язык, средство общения с личами…

Секурвен Амазди пристукнул своим посохом оземь, будто в раздражении. Золотая змея в навершии раскрыла пасть шире прежнего, злобно скаля шила клыков. Устэру показалось, что змеиные глаза налились нестерпимым сине-зелёным блеском. Он хотел прищуриться, защищаясь от этого блеска, но не смог. Хотел поднять руку, но мышцы отказались повиноваться. Многократно превосходящая сила насквозь продавила все слои магических щитов, и разум его стал камнем, стремглав падающим в колодец забвения.

Под конец глаза змеи погасли. Вместе с ними погасло сознание Устэра.

Когда я вернулась, меня и мужа (вернее, наши человеческие тела) уже деловито подтаскивали к чужому костяному дракону.

— СЕКУРВЕН!

Рёв пикирующего дракона игнорировать невозможно. Лич и не пытался. Бросив наземь моё бесчувственное тело, он махнул посохом, бросая тёмное заклятье. Я не стала блокировать его, не стала и отражать. Вложенную в заклятье энергию я попросту поглотила. Так, как перед тем сам лич поглотил энергию, анимирующую некроголема.

Конечно, выпить силу чужого заклятья — это не собственные плетения отменить…

— СЕКУРВЕН!!!

Полностью раскрыв крылья, я зависла в нескольких локтях над замершими личами.

— Я ВЕДЬ ПРОСИЛА ТЕБЯ ПОДОЖДАТЬ. ОЧЕНЬ ВЕЖЛИВО ПРОСИЛА, НЕ ТАК ЛИ?

— Эйрас сур Тральгим? — тихо, с заметной запинкой.

Напугала лича до икоты. Что называется, есть, чем гордиться.

— МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ПРОСТО ИГЛОЙ, Я НЕ ОБИЖУСЬ. А ВОТ НА ТО, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С УСТЭРОМ, Я ОБИЖЕНА ВСЕРЬЁЗ. Я ПРОСТО ОСКОРБЛЕНА!

— Что ты такое?

— ПО-МОЕМУ, ОТВЕТ ОЧЕВИДЕН. Я, СРЕДИ ВСЕГО ПРОЧЕГО, КОСТЯНОЙ ДРАКОН. Я — ЧЛЕН ГРУППЫ, В КОТОРУЮ ВХОДЯТ ЖИТЕЛИ САМЫХ РАЗНЫХ МИРОВ. Я ДВАЖДЫ БЫЛА НА ПОЛЕ КРОВИ И ДВАЖДЫ ПОКИНУЛА ЭТУ ОБЛАСТЬ ПЫЛАЮЩИХ КРУГОВ, ПРИЧЁМ ВО ВТОРОЙ РАЗ — БЕЗ ПОСТОРОННЕЙ ПОМОЩИ. ТЕМ САМЫМ Я ДОКАЗАЛА, ЧТО СМЕРТЬ ДЛЯ МЕНЯ — ВСЕГО ЛИШЬ ПРЕХОДЯЩЕЕ СОСТОЯНИЕ. ВЕЛИКИЕ МАГИ НЕ СЧИТАЮТ ВОЗМОЖНЫМ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ СВЫСОКА. НО ТЫ, СЕКУРВЕН АМАЗДИ, ОСМЕЛИЛСЯ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ МНЕ — МНЕ! — КАКИЕ-ТО ТРЕБОВАНИЯ?

— Я нижайше прощу прощения, Эйрас сур Тральгим, но…

— НИКАКИХ ОТГОВОРОК! ТЫ ПРИЗНАЁШЬ СВОЮ ВИНУ?

— Признаю, Великая.

Ещё бы он не признал! Приученный повиноваться силе, лич ощущал себя пятилетним ребёнком в руках взрослой (и сильно разозлённой на его шалости) тёти. Я-дракон не просто распоряжалась большей энергией — я ещё и распоряжалась ею искуснее. Взбреди мне в череп превратить обоих личей в костную муку, они не смогли бы воспротивиться. Здесь и сейчас если не право, то возможность карать и миловать принадлежала мне.

Коротким движением передней лапы — слишком быстрым, чтобы Секурвен успел мне помешать — я вырвала из его руки змеиный посох.

— А ТЕПЕРЬ САДИСЬ ВМЕСТЕ СО СВОИМ МОЛЧАЛИВЫМ СПУТНИКОМ НА ТВАРЬ, КОТОРАЯ ОШИБОЧНО СЧИТАЕТСЯ НАСТОЯЩИМ КОСТЯНЫМ ДРАКОНОМ. САДИСЬ И УБИРАЙСЯ, ПОКА Я ГОТОВА ОТПУСТИТЬ ВАС. ДА, ПЕРЕДАЙ ОРФУСУ, УМОСТИВШЕМУ НА ЗДЕШНЕМ ТРОНЕ КОСТЯНОЙ ЗАД, ПРИВЕТ ИЗ МЕСТ, ГДЕ ЕГО С ТРОНА УСПЕШНО СКОВЫРНУЛИ. ВСЁ, РАЗГОВОР ОКОНЧЕН. ПОШЛИ ПРОЧЬ!

— Клянусь глоткой Эрготра Пожирателя! Где этот гадский труп?

— Улетел.

— Ага. То есть ты показала ему большую и страшную козу. Но тогда где коза?

— Мой дракон-то? В башне около Шинтордана.

— Так. Рассказывай по порядку, дорогая жена.

— Да почти нечего рассказывать. Я… вышла из себя, воплотилась в дракона, наорала на Секурвена за самоуправство и послала его к Орфусу, отобрав в порядке компенсации посох.

— Посох — это хорошо. — Устэр потёр виски, кривя губы разом и от боли, и от сдерживаемого смеха. — Посох — это правильно. Послать к Орфусу — тоже милое дело. Но где этот самый посох?

— В башне около Шинтордана. Когда ты соберёшься с силами и подтвердишь магистра второй ступени, я тебе его отдам.

— Ничего себе подарочек…

— Да и стимул в учёбе неплохой.

Усмирив первый, наиболее свирепый приступ головной боли, муж повернулся ко мне уже без всякого следа улыбки.

— Эйрас, — сказал он, — ты опять темнишь. Мне казалось, что мы шагаем в опасную неизвестность, а ты, оказывается, безо всяких там Порталов ходишь по мирам, как по заднему двору.

— Стоп!

Устэр послушно и мрачно замолк.

— Спорить не буду, у меня в рукаве была припрятана пара золотых фишек. Но это не отменяет двух фактов. Первый факт: ты пошёл за мной, не имея никаких фишек в запасе. Отговорку насчёт "Лурраст вытянет" нельзя считать чем-то большим, чем отговоркой. Ты не надеялся вернуться своими силами. И это я, уж поверь, оценила.

— А второй факт?

— Ты спас мне жизнь. В самом первом мире, ценой временной слепоты — помнишь?

— Ещё бы не помнить. Вот только у тебя со смертью отношения особые. Вряд ли я ошибусь, если посчитаю это "спасение" отговоркой.

— Не сказала бы. Даже если бы моя смерть снова оказалась не вполне настоящей, Пылающие Круги — не то место, где я охотно появлюсь вновь.

— Круги?

— После того, как один мелкий клоп размазал меня по стене пещеры Льда Предателей, меня зашвырнуло именно туда. У Пылающих Кругов есть название попроще: ад.

— О.

— Это ещё не "о!", это — кроме шуток — счастливый исход. Потому что даже тебе известны как минимум два способа, убивающие навсегда, без возможности возрождения. И та жуть в первом из миров могла оказаться несущей конечную смерть.

Я не пыталась ни обманывать, ни юлить. Я говорила то, что думала.

Ощутив мою искренность, Устэр повеселел.

— Выходит, иногда от меня тоже бывает польза.

— Типичная недооценка. Не "иногда", а гораздо чаще. Просто я редко воздаю тебе должное, потому что стесняюсь говорить об этом вслух… любимый.

…наши объятия стоили того, чтобы в кои-то веки преодолеть проклятую стеснительность. Вонючие тела длинношеих, валяющиеся вокруг, мёртвый лес, мрачная тень Орфуса, накрывшая округу — всё стало неважно, всё забылось и отошло на задний план.