Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

К знахарке я пришёл уже полностью вооружённый. Ко всему мне ещё отдали затасканный полушубок и тёплую шапку.

Бажена несколько удивлённо посмотрела на меня, а когда следом вошёл Тур, вдруг усмехнулась.

— Слава Святому Тенсесу!

— Во веки веков слава!

— Обереги, — сухо потребовал сотник.

Бажена на мгновение замешкалась, потом спросила сколько надо, и скрылась за пологом.

— Входя в жилой дом, — сердито говорил сотник, но уже мне, — нужно благословлять хозяев. Мы говорим: «Слава Святому Тенсесу!» Ясно? Хозяева благословляют гостей, говоря: «Слава святому богу!» Или нечто в этом духе… Здесь тебе не Светолесье!

— Я с Ингоса.

— А там в других богов что ли веруют?

— Нет.

— Тогда учти мои слова на будущее, а то наши будут роптать… Ты ж не языческий поганец, какой! Может не веруешь в Дар Тенсеса?

— Верую, — от такого напора я несколько растерялся.

— Тенсес это Великий бог, подаривший нашему миру Дар воскрешения к жизни. Коли ты не веруешь в это…

— К чему эти нравоучения? — кажется Тур перепутал меня со своим Егоркой.

Сотник удивлённо уставился на меня.

— Вы сами видели хоть кого-то, кто действительно воскрес?

— Я? — Тур на какую-то секунду задумался. — Конечно!

Тут сотник хотел даже что-то добавить, но вдруг запнулся и замолчал. Глаза его пошарили по полу, а потом он хрипло добавил:

— Только тот, кто истинно верит может воспользоваться Даром Тенсеса.

По тону его голоса, я понял, что он сомневается в степени своей веры.

— Так! Выезжать будем поутру, — сообщил мне Тур, меняя тему. — Сдюжаешь?

Он кивнул на раненную ногу:

— Постараюсь.

— Неверный ответ. Иначе не возьму, хоть кто меня уговаривай.

— Тогда сдюжаю, — ухмыльнулся я.

Сотник чуть приоткрыл рот и смотрел, будто сквозь меня. Словно я был стеклом в окне…

— Мне нужны железные люди! — наставник по прозвищу Туча подошёл практически вплотную.

Он оказался прямо напротив Тура. При каждом слове с губ наставника слетали брызги слюней. Давно его никто не видел таким разъяренным.

Тур вспомнил, как впервые попал на Ратный Двор, и как его, совсем молодого паренька, уставшего от длинного, почти бесконечного, пути, представили Туче. Тогда наставник, услышав о таком подвиге, а именно переходе из Сиверии сюда, в столицу, казалось, обрадовался.

— А ты крепкий парень! Такие нам нужны! — и он по-приятельски хлопнул по плечу Туча. — Как зовут-то?

— Игнат.

Туча улыбнулся.

А сегодня… Сегодня наставник снова был сердит. Как, впрочем, и вчера, и позавчера. Тучу словно подменили. Ему ничего не нравилось.

У других наставники — просто святые люди. Учат, помогают, а этот!..

— Мне нужны железные люди! — повторял Туча нам. — Думаете, имперцы будут вас жалеть? Вот они… они, — тут наставник поднял свою клюку и махнул себе за спину, — железные люди! Ни страха, ни боли, ни голода, ни жажды — ничего не боятся. Ничего их не берёт. Одна цель — слава Империи. Слава Яскеру! И за это всё, хоть в пекло! А вы?

Туча с силой ударил своей деревянной клюкой, и именно Тура, прямо по плечу.

— Дубины! Мамины сыночки! Марш в хлев, за коровами навоз убирать!

Он не шутил. Тур это знал.

Ох, как он сейчас ненавидел Тучу. Всеми фибрами своей души.

Неужели, — думалось ему, — этот старый хрыч не видит, как мы стараемся? Как я стараюсь! Из кожи вон лезу, а он!..

Туча снова замахнулся и в этот раз ударил зазевавшегося Тура по голове.

— Марш!

И парень сердито гыркнул, поплёлся за своими товарищами в хлев, что был у северных ворот Ратного Двора…

Мы сели за стол.

— Поясню тебе всё сразу, — продолжил сотник. — Поедем в Южное Уречье для поимки тигра. Уверен, что ты никогда подобное не делал, потому выполняй всё, что прикажу. И ещё: человек я строгий, не люблю когда в отряде разброд. Здесь не Светолесье и не место одиночкам. Усёк? Сиверия — край суровый. Одному человеку не справиться. Мы всегда всё делаем сообща.

— Ватагами?

— Верно.

— Зачем нам охота на тигра? Я понял, что на солеварню напали гоблины и след отбить её назад…

— Понял верно, — кивнул Тур. — Но вот людей у нас маловато. Да и для такого дела нужно…

Сотник запнулся, глядя куда-то позади меня. Я обернулся: из-за полога вышла Бажена с небольшим холщовым мешочком.

— Готово? — снова сухо спросил сотник.

Судя по всему Бажена ему не сильно нравилась. Сейчас лицо знахарки снова было каким-то неприятным, отталкивающим, отчего я опять про себя назвал её ведьмой.

— Держи, да смотри до дела не открывай, — ответила знахарка.

— Не учи, сам ведаю!

Сотник встал, поклонился хозяйке и вышел вон.

Едва дверь закрылась, как Бажена негромко выругалась на своём наречии.

Весь день я затачивал мечи, полировал их, чтобы снять следы начинающейся ржавчины, натирал куском кожи, тщательно втирая масло даже в гарду.

Потом занялся луком. Он лежал в старенькой кожаной налучи, украшенной разноцветными поблекшими косками. Я был искренне рад даже такой затёртой вещице, поскольку до этого свои старые луки приходилось прикручивать к колчану. А тут даже ещё и ремешок для ношения налучи подарили.

Оглядев тетиву из сыромятной кожи, я попробовал её на разрыв и отложил в сторону. Смочив в льняном масле кусок ветоши, стал аккуратно протирать древко. Оружие было в неплохом состоянии, но видно было, что им давно не пользовались. Но склеенный рыбьим клеем из, кажется, берёзы и лиственницы, лук был всё ещё достаточно упруг.

Бажена изредка поглядывала на меня, и только один раз она вдруг заметила:

— Редко видела, чтобы так ухаживали за своим снаряжением.

Я ничего не ответил, поглощённый своими мыслями.

В голове постоянно крутилось одно слово: «Зая».

Как она там? Не обижают ли? Не притесняют?.. Переживает, небось?

Даже, когда ложился спать, долго ворочался, прислушиваясь к завываниям ветра за стеной. В памяти всплыли воспоминания о тихих вечерках накануне поездки в Орешек.

И уже засыпая я видел, как из ледяной тьмы мелькнула серая тень. Махнув громадными крыльями, она мчалась ко мне, разевая широкую острозубую пасть.

Тело охватила нервная дрожь. Безумные глаза, горящие огнём… Дрейк схватил чьё-то тело…Я подумал, что это Корчакова. Рванулся вперёд и полетел во тьму ледяной пропасти…

7

Выезжали, едва рассвело. По распоряжению Стержнева мне дали гнедого невысокого жеребца.

Солдаты с некоторой неприязнью смотрели на меня. Даже паренёк Егорка, хвостиком следовавший за Туром, не сдержал ухмылки. Правда, едва натолкнувшись на мой ответный взгляд, тут же потупил взор и поспешил затесаться среди своих старших товарищей.