Мерри - 9 1/2 недель

 Дождавшись, пока ребенок немного успокоится, я спрашиваю:

 – Люси, нам надо поговорить. Пожалуйста, не бойся, я не сержусь. Хорошо?

 Она снова напрягается, но кивает.

 – Ты знаешь, что только что случилось?

 Кивок.

 – И что?

 – Волшебство, – еле слышно отвечает она.

 – Правильно. У тебя такое уже было раньше?

 Опять кивок.

 – Очень хорошо. А почему ты испугалась? Тебя, – я внутренне содрогаюсь: на ум приходят поттеровские воспоминания детства, которые мне довелось видеть во время наших с ним занятий, – за это ругают?

 Мне трудно себе представить милую, улыбчивую, болтливую Джейн Хадсон, которая стала бы мучить собственного ребенка только оттого, что он на нее не похож, но я за свою жизнь неоднократно убеждался, что на свете возможно абсолютно все. Увы.

 – Нет, – к моему невероятному облегчению, Люси мотает головой, – просто...

 – Да?

 – Мама говорит, что люди этого боятся.

 – К сожалению, бывает, – соглашаюсь я. – А мама давно знает?

 – Давно, – видя, что я не сержусь и не боюсь, Люси, кажется, совершенно успокоилась. – Она сама...

 А вот это новость. Джейн Хадсон чуть старше меня, и если она училась в Хогвартсе, я должен бы ее помнить.

 – Она... волшебница? Она училась в... специальной школе?

 – Нет, – снова мотание головой. – Она получила приглашение, но так и не поехала. Она рассказала мне обо всем, когда я в первый раз...

 – Понятно.

 – А вы откуда знаете про волшебство, дядя Сев?

 Ну, и что прикажете отвечать? Я с ужасом понимаю, что придется или рисковать, или, возможно, лишить магический мир новой волшебницы – а способности у нее, судя по тому, что я только что чувствовал, весьма выше среднего. Впрочем, вряд ли этот ребенок примется болтать на улицах.

 – А ты обещаешь никому не говорить? – правда, я тоже умею играть в эти игры.

 – Честное-пречестное слово.

 Гриффиндоркой будет, клянусь Моргаузой.

 – Я тоже волшебник.

 – Ух ты! Здорово! – в серых глазах снова зажигаются озорные огоньки. – А ты покажешь мне что-нибудь?

 Э, нет, милая леди, вам сегодня придется обойтись.

 – Люси, я не могу, – мне приходит в голову, что если ребенка слегка напугать, то обещание она сдержит лучше. – За нами охотятся... очень нехорошие люди. Если я что-нибудь наколдую, они нас найдут.

 – И убьют? – Люси широко распахивает глаза.

 – Это в лучшем случае.

 – Тогда не надо. Бабушка Касси тоже рассказывала, что за ней охотились... но это давно было. Еще во время войны.

 У меня возникает совершенно необъяснимое, но очень дурное предчувствие.

 – Бабушка Касси? Это мамина мама?

 – Ага, мамина. Полностью ее зовут Кассиопея – правда, смешное имя?

 – Очень, – предчувствие усиливается десятикратно. – Люси, а как фамилия твоей бабушки?

 – Черрингтон.

 – А девичья? Ну, это значит, до того, как она вышла замуж за твоего дедушку? Ты не знаешь?

 – Конечно, знаю, – уверенно отвечает Люси. Она уже настолько успокоилась, что начала болтать ногами и теперь с успехом лягает мои лодыжки. – Раньше у нее была фамилия Блэк, а потом они с дедушкой поженились, и она стала Черрингтон.

 Блэк. Бабушка Касси. Кассиопея Блэк. Тетка Нарциссы. Сквиб.

 – Дядя Сев, что с вами?

 – Ничего, Люси, все в порядке. По-моему, нам пора посмотреть, как там наше жаркое.

 Я ссаживаю с колен внучку Кассиопеи Блэк, сбежавшей из дома пятьдесят пять лет назад, и принимаюсь возиться с духовкой.

 ------------------------------------------------

 * Строка из шуточного сонета Лопе де Вега:

Ну, Виоланта! Задала урок!Не сочинил я сроду ни куплета,А ей – изволь сонет. Сонет же – этоГеенна из четырнадцати строк.

А впрочем, я четыре превозмог,Хоть и не мыслил о судьбе поэта...Что ж, если доберусь я до терцета,Катрены не страшны мне, видит бог.

Вот я трехстишья отворяю дверь...Вошел. И не споткнулся, право слово!Один терцет кончаю. А теперь,

С двенадцатым стихом – черед второго...Считайте строчки! Нет ли где потерь?Четырнадцать всего? Аминь, готово!

(Перевод С. Гончаренко)

 ** Лопе де Вега, «Собака на сене», перевод М. Лозинского

 *** Там же

Интерлюдия 16: Тонкс (23 июля, 17:40)

Я возвращаюсь домой раньше, чем Гарри и его приятели. В двадцать четыре года уже как-то не очень хочется мотаться под дождем по мокрым скверам с кучей шумных подростков.

 В доме тихо. Светится только одно окно – в библиотеке.

 Я вхожу: тихо, словно все спят, и только громко тикают часы в кухне. Я разуваюсь и, изо всех сил стараясь не шуметь, поднимаюсь на второй этаж.

 Дверь в библиотеку приоткрыта, и оттуда на полосатый ковер в коридоре падает лучик света. Я осторожно заглядываю внутрь.

 Сосредоточенный Сев сидит на диване с очередным томиком в руках, а на коленях у него – точнее, положив голову ему на колени, – спит соседская девочка, Люси.

 Я, сбросив на всякий случай домашние тапочки, на цыпочках проскальзываю в комнату, подкрадываюсь к Севу и, повинуясь внезапному импульсу, осторожно целую его в щеку.

 Он вздрагивает и смотрит на меня большими – совершенно круглыми – глазами.

 – Привет, Сев, – шепотом говорю я, как будто ничего не произошло. – А почему Люси у нас?

 – Здравствуй, – шепотом же отзывается он. – Джейн пришлось уехать, девчонку некуда было пристроить. Она думала подбросить ее тебе, – он ухмыляется, – но ты успела вовремя сбежать.

 – Бедный ты мой. Очень она тебя замучила?

 – Не очень. Зато мне удалось выяснить весьма и весьма любопытные вещи. И если окажется, что Альбус об этом знал, я просто-напросто сверну ему шею. Невзирая на уважение к его сединам.

 – Что такое? – если Сев принимается ругать Дамблдора в открытую, это означает, что дело совсем из ряда вон выходящее.

 – Сядь. И на всякий случай зажми рот руками.

 Я сажусь и, театрально зажимая рот руками, таращу на него глаза. Он беззвучно усмехается, но как-то невесело.

 – Люси Хадсон – ведьма. И ее бабушку зовут Кассиопея Блэк.

 Хорошо, что он меня предупредил. Рассказы о сбежавшей из дому в восемнадцать лет бабке Кассиопее я помню с детства. Мама все сокрушалась, что ее так и не нашли: мол, была бы хоть одна нормальная родственница.

 – Более того, Джейн тоже ведьма, просто она так и не приехала в Хогвартс, уже не знаю почему, – возбужденным шепотом продолжает он. – Судя по рассказам Люси, Кассиопея боялась преследования Блэков, так что, скорее всего, просто не пустила дочку в школу.