Валентин Юрьев - Паучий замок

Большой Вождь быстрее других понял, что именно я предлагаю. Мне дали два щита и я показал, как уложить мех, чтобы он не мешал двигаться, и привязал ремни. Мы вышли из лагеря и нашли небольшую яму со снегом, в которой я показал, как ходят наши российские чукчи — охотники — на плетеных лыжах.

Конечно же, я не стал сообщать и объяснять вождю непонятные русские слова. И не сказал, что давно знаю, как устроены охотничьи лыжи. Поняв, что моё предложение может нас выручить, он и так весь горел от предвкушения грандиозного перехода, который нам предстоял.

Мы вернулись на совет и начали обсуждать детали операции. Больше всего вызывало страх то, что враги могут пронюхать о новом плане и сделать себе нечто подобное. Правда, вартаки были большими лентяями, но нам предстояло идти не меньше трёх дней и выдержать не меньше трёх ночей, пока мы выберемся в предгорья, где нас будет встречать отряд из клана на плотах и где по рекам можно сплавляться. А за три дня даже лентяй мог увидеть, понять и сделать то же самое, что и у нас.

Сомнения, конечно, оставались. Смогут ли ириты научиться ходить, что там внизу, нет ли ловушек и есть ли снег? На самом деле проблем было гораздо больше, и я даже вздрогнул, когда окончательно решение было утверждено самым неожиданным образом:

— Я тоже помогу!

Такую короткую фразу, выражая одобрение плана, швырнул наш колдун, который до этого сидел молча и все разговоры сразу закончились, видимо, его авторитет был здесь очень высок. Колдун очень долгим взглядом посмотрел на меня и в конце затянувшейся паузы добавил:

— А ты, Мроган, поможешь мне.

После этого меня выгнали, приказав молчать обо всём услышанном даже наедине с матерью. Отец вернулся поздно и, собрав весь наш отряд сообщил, что на совете решено из лагеря теперь никого не выпускать, кроме воинской разведки, всем связать новые щиты и он объяснил, что и как нужно делать.

На следующий день мы уже подгоняли снегоступы и по одному учили взрослых и больших детей правильно ходить по снегу. Я и Пашка метались от одного отряда к другому, потому что иритов было очень много и у них, конечно же, не всё сразу получалось. Никто не мог понять, зачем это нужно, а вожди не объясняли, сказали, что так приказал Большой Вождь. Мы измесили в кашу снег в нескольких ямах в зоне лагеря и кое-что началось получаться.

Охрана лагеря была усилена и ночью удалось задержать молодую парочку, недавно начавшую совместную жизнь, они пытались удрать из лагеря и в оправдание бормотали, что испугались нападения, которое нам грозило. Им не поверили и держали как пленников, хотя и не доказали, что именно они — лазутчики. Всё это я узнал отца. От меня он больше ничего не скрывал.

В такой суматохе проходили наши последние дни в пещерах.

В одну из ночей меня вызвал колдун. Сопровождающий воин потихоньку, втайне отвёл меня к нему в пещеру, в которую я попал впервые. Здесь царил тот же беспорядок, что и у всех остальных иритов, вещи были почти упакованы, оставалась только постель и… книги.

Их было немного и, в отличие от моей, они были в переплётах, но то, что это — книги, я понял с самого порога, точнее, от самого полога. Конечно же, мой взгляд приковали эти предметы, которые 'ничего не стоили', а когда я посмотрел на колдуна, то увидел его очень внимательные глаза, которые, казалось, всё понимали.

— Ты ведь знаешь, что это? — спросил он вместо приветствия.

— Знаю, но только немного, мудрый, знаю, что в них хранится мудрость, но не умею узнавать её.

Мой лукавый ответ, казалось, удовлетворил его. Он странно улыбнулся, затем около его лица возник обыкновенный серый булыжник. Он повисел немного и, разгоняясь, полетел в мою сторону. Пытаясь увернуться, я с ужасом понял, что не могу двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже головой и сейчас получу в лоб, всё было как в схватке с Брекером.

Мой мозг не стал думать, надо или не надо скрывать мои новые способности, он просто отшвырнул камень в сторону, сказалась тренировка.

— Так, так… Что ж, я и не сомневался в этом… Ты очень необычный мальчик, Мроган, мне жалко, что я не разглядел этого раньше. Хотя, раньше ты ничего такого и не делал, твои способности показали себя только после того, как ты потерялся в горах. Да, жалко….Столько времени пропало зря….Ну, ладно, сейчас надо говорить о другом…Так ты готов помогать мне?

— Да, мудрый, я готов, только не понимаю, чем.

— Ты был на совете, это твоя идея сейчас воплощается и в ней, возможно, и, впрямь, заложено наше спасение. Но ты слышал, враги могут достать нас тем же способом, они тоже умеют делать щиты и у них есть хорошие ловкие воины, которые очень хотят получить богатства силой. Такие быстро научатся плести нужные щиты. Так?

— Да, мудрый, я тогда не подумал об этом.

— Это не твоя вина. Ты молод и ещё не умеешь думать о соплеменниках плохо. Потом научишься, когда увидишь, какими мерзкими бывают подобные тебе и, боюсь, ты начнёшь ненавидеть весь род иритов, пока не обретёшь в сердце любовь и не научишься различать истинно доброе и истинно злое… Но не об этом сейчас… Не об этом… Слушаешь меня?

— Да, мудрый.

— Даже отбивая камни, как ты сейчас сделал, ты сумеешь помочь кому-то. Спасёшь воина, может быть, ребёнка… Но врагов много, очень много, их вой будет страшен, а вид омерзителен, их алчность в глазах будет вселять страх, дикий ужас в наши сердца. Сумеешь ли ты преодолеть его?

— Не знаю, мудрый, я никогда не видел больших сражений. Раньше наши воины легко, одним видом своим разбрасывали разбойников, а мать утешала меня.

— Твоя мать — смелая женщина. Поговори с ней об этом и научись мужеству быть слабым перед страшным врагом и побеждать свой страх. Сделаешь?

— Да, мудрый.

— Теперь о главном… Мне нужна… может понадобиться помощь… Один я не могу всё видеть и всё слышать, кто-то должен прикрыть мне спину. Понимаешь меня?

— Да, я готов, что угодно, только…

— Подожди… Ты уже ощутил главное — суть предметов, состоящих из Единой Пыли. Теперь тебе надо научиться подчинять себе предметы и просить их делать то, что тебе нужно…

Подожди….не спеши. Я знаю, что это — твоё задание.

Вот, видишь, лежит на входе шкура? Она, конечно же неживая. Но она существует, она вот такая, какая она есть, это её суть. То есть она живёт своей жизнью и можно просить её делать то, что она может в своей жизни. А что она может? Может лежать, а может и сгореть. И если ты уговоришь её сгореть, когда войдёт воин и достанет оружие, она так и сделает.