Леонид Бутяков - Тайна Владигора

— Дурак ты, Дибун, — удовлетворенный услышанным, хмыкнул Ероха. — Зарема не просто старая баба, она магию знает. Посредством сей магии исчезает, когда и куда требуется. Уразумел?

— Не-а, — вытаращил глаза Дибун, вовсю изображая недомыслие. «Лучше дураком показаться, чем покойником оказаться» — это правило, усвоенное с детских лет, никогда его не подводило. — Мне такие штучки-дрючки не по разуму, хозяин. Ты сотник — тебе виднее, тебе и решать.

— Вот именно, мне решать, — подтвердил Ероха. И добавил: — Не только решать, но действовать! Сейчас самое время, лучшего не будет. Дружки Ждана подались на поиски Владигора. чародейка Зарема покинула крепость, сам Владигор сгинул без вести. Значит, пора!

Он громко ударил в медное било, подвешенное у стены, и тотчас в распахнувшуюся дверь вбежали два стражника.

Ероха оценивающе оглядел их, покачал головой:

— Вдвоем, пожалуй, не управитесь. Разбудите еще двоих — Нила и Гурью, возьмите крепкие веревки и кандальную цепь… Дибун знает, где найти Ждана. Повяжете этого выскочку и сволочете в подземное узилище, туда, где Климога Кровавый всякую мразь держал. Ясно?

— Яснее некуда, — ухмыльнулся один из стражников. — У нас на щенка-разбойничка давно руки чешутся.

— Особо кулаками не усердствуйте. — предупредил Ероха. — Он мне живым нужен. А главное — без шума, без крика. Когда повяжете, пришлете мне Дибуна. Ну, чего стоите? Вперед, шелудивые, действуйте!

Стражники и оруженосец торопливо выскочили за дверь. Сотник Ероха подошел к столу, налил из кувшина браги, выпил и, отерев рукавом усы. сказал самому себе: «Теперь, княжна, посмотрим, как ты будешь елозить…»

Княжна Любава, простоволосая, в одной легкой льняной сорочке, едва прикрывающей колени, сидела возле небольшого зеркала в серебряной оправе (подарок купца из далекой Кельтики) и задумчиво разглядывала мелкие морщинки, появившиеся совсем недавно в уголках ее прекрасных глаз. Не по годам рано появились эти морщинки, но — по испытаниям, выпавшим на ее долю.

Любаве еще семи лет не исполнилось, когда умерла ее мать, княгиня Василиса. Едва четырнадцать стукнуло, когда в неравной схватке с волкодлаками-оборотнями. которых привел в стольный город предатель Климога, погиб ее отец — славный князь Светозор. Спасая младшего брата, княжича Владигора, оказалась в плену у диких берендов, но сумела из пленницы стать воительницей и повернуть неукротимое лесное племя против Климоги. Увы, первый успех очень скоро сменился разгромом и Любава вновь стала узницей, на этот раз — самозваного князя Климоги Кровавого. Он вознамерился, дабы узаконить свою неправедную власть в Синегорье, взять Любаву в жены, да не успел. Ворвался в Ладорскую крепость юный князь Владигор. Не один ворвался — с верными друзьями и соратниками, разбил неприятельское войско, спас любимую сестру от неминуемого позора и смерти. А потом… Много всякого было потом в ее жизни — и хорошего. и плохого. Впрочем, хорошего было больше. А что дальше будет, о том лишь боги ведают.

Сдавленный вскрик за дверью и шум падающего тела заставили ее встрепенуться. Однако не успела Любава позвать стражника, дабы выяснить, что стряслось, как дверь в ее опочивальню распахнулась и через порог дерзко шагнул сотник Ероха. В его руке был зажат окровавленный кинжал, глаза сверкали черным огнем, губы подрагивали в нервной ухмылке.

— Что такое, сотник? — спросила княжна, окидывая его удивленным взглядом.

— Сейчас узнаешь, — осклабился Ероха. Затем повернулся к двери и негромко приказал кому-то: — Втащи его сюда, а сам встань на страже и никого не впускай.

Любава с ужасом увидела, как оруженосец Ерохи втаскивает в ее опочивальню мертвого стражника. Это был один из тех, кого Ждан недавно назначил ей в охранники. Она не знала его имени, не успела узнать. И вот… В том, что он мертв, сомневаться не приходилось: кровь из двух глубоких ран — в груди и на горле — еще сочилась, но зеленые глаза смотрели незряче, как два холодных изумруда.

— Кто это сделал?! — воскликнула Любава и тут же прикусила губу. Она поняла кто. Но почему?

Промедлив лишь несколько мгновений, княжна кинулась к стене, на которой висели воинские доспехи и меч, специально для нее изготовленные ладорскими оружейниками. Ероха ждал этого и, опередив Любаву, встал у стены. Для большей убедительности поднял руку с кинжалом к ее груди. Любава замерла.

— Прежде чем за меч хвататься, сперва, наверно, побеседовать надо? — усмехнулся Ероха.

— А с ним, — Любава кивнула на убитого стражника, — ты долго беседовал или сразу ударил, без лишних слов?

— На него, княжна, жалко было слова тратить. Я их для тебя приберег. Готова выслушать?

Любава промолчала. Ероха, истолковав ее молчание в свою пользу, убрал кинжал в ножны и указал на кресло:

— Садись, княжна. Чего зря утруждать такие красивые ножки?

Только теперь она сообразила, что стоит перед сотником почти раздетая. Краска стыда и гнева залила щеки, но Любава даже не попыталась прикрыть рукой полуобнаженную грудь. Нет, не она стыдиться должна, а тот, кто посмел среди ночи ворваться в ее опочивальню. Любава гордо вскинула подбородок, шагнула к креслу и села.

— Говори, — произнесла она повелительным тоном. Словно не ночной тать стоял перед ней, а провинившийся смерд, молящий о снисхождении.

Ероха понял ее вызов. Он цокнул языком и сказал:

— Напрасно выкобениваешься, Любава. Нынче сила на моей стороне. Поубавь спесь, а то ведь хуже будет.

— Ты мне угрожать смеешь? — Княжна с нарочитым удивлением выгнула бровь.

— Смею! И повторю — сила на моей стороне. Сейчас все в этом дворце подчиняются мне. поскольку таков порядок: ночью командует крепостной сотник.

— Ой ли? И бабам ты приказываешь, кого пускать под одеяло, а кого нет? И тараканам запечным — когда им из щелей выползать? И детишкам указываешь, какие сны видеть?

Ероха скрипнул зубами, выхватил кинжал и, подскочив к Любаве. приставил лезвие к ее горлу.

— На язык ты остра, Любава, да не острее моего кинжала.

— Убивать пришел? — чуть побледнев, сказала Любава. — Так что же медлишь?

— Коли сговоримся, будешь жить и Синегорьем править. А нет — пеняй на себя, мне терять нечего.

— О чем же сговориться хочешь?

— Вот так-то лучше, — кивнул Ероха, вновь убирая кинжал. — Я многого не прошу. Хочу получить то, что давно заслужил своим ратным трудом. Заслужил-то я, а почет оказан другому, разбойнику и придворному выскочке!

— Не понимаю, о ком ты? — искренне удивилась Любава. — Да и в чем тебя обделили, если поставили командиром всей стражи?