Марек Гот - Я не люблю пятницу

— Господи, Юл… — я сглотнул комок в горле, — О чем ты говоришь… о чем ты говоришь… — я внезапно забыл все слова и замолк. Наваждение продолжалось около минуты, а потом способность нормально соображать снова вернулась ко мне.

Юл терпеливо смотрел на меня и эта его терпеливость была невыносима. Такого Юла я не знал и предпочел бы никогда с ним не знакомиться. В любом случае, не при таких обстоятельствах.

— Ты ни в чем не виноват, Юл. Они все равно знали, где я живу. Я думаю, что они пришли сюда уже после того, как я грохнул Креста. Это я виноват перед тобой. Я не подумал, что дойдет до такого. Просто не подумал. Времени не было думать.

— Ты убил Креста? Серьезно? Я полагаю, что у тебя была чертовски веская причина, чтобы сделать это — голос Юла утратил блеклость. — Это многое объясняет. Тебе нужно срочно смываться из города. Лучше всего в любое из королевств. А еще лучше — в Пограничные земли.

— Я позабочусь о себе. Что будет с тобой?

— Со мной? — Юл хмыкнул и поскреб свою щетину. — Ничего. Взять с меня больше нечего. Я разорен. У меня нет ни гроша. Зачем я им нужен?

— Как "ни гроша"? А твой счет?

— Я не успел тебе вчера сказать — Снейк согласился продать "Поросенка и соловья". Не сразу, конечно, на "сразу" моих сбережений не хватало. По частям. Он должен был зайти сегодня, поэтому я вчера снял, все, что у меня было — почти две тысячи. Ну, на тот случай, если он зайдет утром, когда банк будет еще закрыт. Понимаешь, желающих ведь много было… Я подумал — пусть деньги полежат здесь — у нас ведь спокойно… Они нашли и все забрали. Так что у меня осталось только это, — он обвел рукой разгромленное помещение.

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— А что уж теперь поделаешь, — тяжелая ладонь Юла опустилась мне на плечо. — Я прожил на свете шестьдесят семь долгих лет, мой мальчик, и всякое повидал. Бывало и похуже. Я рад, что ты жив, но тебе нужно уходить отсюда. Кто знает — они могут и вернуться.

Мысль о том, что "они" вернутся меня не испугала. Я даже хотел, чтобы "они" вернулись. Я жаждал крови. Придвинув сверток поближе, я сказал:

— Это ничего. Пусть возвращаются. Что ты собираешься делать дальше?

Юл проследил взглядом за моей рукой, но от замечаний воздержался:

— Продам помещение и вернусь в Карт Луг. Здесь мне работу не найти — я слишком стар для шахты, да и нога… А может отправлюсь в Тако–Но и проберусь в плавни. Там тоже есть пираты. Называют себя речными крысами. Но, скорее всего, все‑таки, Карт Луг. Я соскучился по морю.

Я молчал и думал. Юл был прав — останься он в Фаро и через месяц–два, ему придется переезжать в Нижний город. Жизнь дорожает с каждым днем. Но я знал, хоть он мне и не сказал, что альтернатива немногим лучше. В его возрасте устраиваться на корабль — фактически безнадежное занятие. Гильдия фоморов, конечно, найдет ему какое‑нибудь необременительное занятие, только чтобы его семья не умерла от голода. Не более того.

— Я поднимусь к Марте?

Юл пожал плечами:

— Поднимись. Но она все равно спит. Доктор дал ей какого‑то отвара. Она была расстроена. Очень расстроена.

Да уж, представляю.

— Надо отыскать что‑нибудь, что уцелело и продать. Я не расплатился с доктором…

Это, в общем‑то, и решило дело. Неоплаченный счет доктора. Я мог бы отдать Юлу свои деньги, но пятьсот монет никак не могли решить всех его проблем, возникших, кстати, по моей вине. Тут нужен был гораздо более сильный ход. И я его сделал.

— Юл, — спросил я — ты не знаешь, у кого из наших соседей есть телефон?

***

— Деньги прибудут через полчаса. Три тысячи золотом. Чуть позже поднесут купчую, — Карелла был собран и деловит.

— Какую купчую?

— Насколько я понял, ваш шеф хотел приобрести бар "Поросенок и соловей". Я оказал ему такую услугу. В конце концов, я тоже некоторым образом виноват в том, что произошло.

Виктор оказался большим умницей. За последние два часа я очень сильно изменил свое мнение о нем в лучшую сторону. После моего звонка он не заставил себя долго ждать (я бы даже сказал, что он появился чересчур быстро) и сразу же развил бурную деятельность. Для Марты был приглашен врач из Центра. Его имя мне ни о чем не говорило, но по глазам Юла я понял, что доктор был далеко не из последних костоправов. Затем Виктор разослал с десяток своих людей по разным адресам и сейчас держал передо мной отчет.

— В семье Большого фактически две группы. Одну, более многочисленную, возглавляет сам Большой. Это, так сказать грубая сила. Боевики. Вторую — Джек Шкипер. Это мозг их команды. Об энергоячейках знали люди Шкипера, но каким‑то образом пронюхал и Большой. На Юла, как и на вас, напали его люди. Довольно глупо получилось, но Бобо вообще идиот и ждать от него разумных поступков не стоит. Слух уже пошел; через два–три дня об энергоячейках будут знать все семьи. Эти люди умеют задавать вопросы. Шкипер рвет и мечет. Он думал обтяпать это дело тихо и в одиночку. Теперь так не получится. Мало того, что об этом теперь знают все, так еще и Большой заимел на него большой зуб за сокрытую информацию. Простите за неудачный каламбур. Что касается Юла, то ни люди Большого, ни люди Шкипера его больше не побеспокоят. Никогда.

— Как у вас это получилось?

— Я сообщил об их подвигах главам других семей. Бандитам тоже приходится считаться с общественным мнением. Нельзя нарушать правила игры… по крайней мере, те, которые сам устанавливаешь. Так что за ними присмотрят, и о Юле можете не беспокоиться. Лучше начинайте беспокоиться о себе. Я надеюсь, что вы хорошо понимаете — нельзя просто так убивать генералов преступного мира… Кстати, а зачем вы его убили?

— Так получилось. Я, в общем‑то, не хотел.

— Ну да… ну да… я полагаю, не хотели. Только Крест мертв и Большой теперь не успокоится до тех пор, пока не отправит вас на рандеву с ним. Вам бы не хотелось сменить место жительства?

— К примеру, на Лиа Фаль?

— А почему нет? Проедетесь за мой счет по Федерации, а тут пока, глядишь, все и уляжется.

— Каким же это образом?

— Ну–у… они поубивают друг друга… или еще как‑нибудь.

— Это ведь вы виноваты, Виктор. Вы же прекрасно знали, чем закончится наша встреча. Зачем вы меня подставили?

— Верно. Я знал. Только они и так нашли бы вас. Я просто предупредил, чего нужно ожидать, и предложил помощь. Вы до сих пор можете отказаться, но я считаю, что это было бы неосмотрительно.

— Вы добились‑таки своего. Довольны, небось?

— Не совсем. Я не хотел добиваться своего такой ценой, — он обвел рукой царящую вокруг разруху. — Однако, не скрою — легкое удовлетворение я все же испытываю. Люблю, когда все выходит по–моему. Простите уж мне эту маленькую слабость.