Генри Каттнер - Ярость

Сэму хватило времени, чтобы повернуться и заметить угрозу, но не хватило, чтобы ее остановить.

Розата тоже стояла рядом и смотрела на экран. И когда он повернулся, ее пальцы оторвались от струн арфы, неся ему забвение.

Он ощутил сладкий запах порошка, ударивший ему в нос. Тщетно пытаясь схватить ее и сломать ей шею, он вытянул руки. Но она увернулась от него, и вся комната закружилась и поплыла. И вот уже Розата стоит и смотрит на него откуда-то сверху, и в глазах ее блестят слезы.

Последнее, что он видел, — две женщины, глядевшие на него со слезами в глазах. Они любили его, должно быть, раз плакали, но они принесли ему гибель…

Он проснулся. Запах смертоносного порошка больше не ощущался. Было темно. Он почувствовал, что плечи упираются во что-то, и неуклюже встал. Чуть посветлело. Конец переулка, тупик, подумал он. Где-то в полутьме проходили люди. Его натруженные подошвы болели. Осмотрев себя, Сэм обнаружил, что он в лохмотьях и босой.

Он заковылял к выходу из тупика. Какой-то человек взглянул на него с любопытством и отвращением. Сэм схватил его за одежду.

— Колония, — прохрипел он. — Ее открыли? Прохожий отбросил его руку.

— Какая колония? — нетерпеливо переспросил он.

— Колония! Колония на поверхности!

— Ах это! — он рассмеялся. — Вы малость опоздали. — Очевидно, он решил, что Сэм пьян. — Ее открыли уже давно.

— Когда?

— Сорок лет назад.

— Сорок лет! — На него смотрело лишенное возраста лицо: красные брови, твердый подбородок и ни единой морщины на лбу.

Сэм вцепился в поручень торгового автомата у выхода из тупика. Колени у него подогнулись, и ему пришлось почти повиснуть на руках.

Он поймал свое отражение в запыленном стекле автомата и посмотрел в собственные глаза.

Часть вторая

И действительно будет время,

Когда желтый дымок заскользит по улицам

И будет тереться о стекла окон;

Будет время, будет время

Подготовиться к встрече тех, кого вы встретите;

Будет время убивать и созидать;

Будет время для всех работ

И для ответов на все вопросы.

Город двигался мимо него медленно опускающейся спиралью. Сэм Харкер тупо смотрел на него, не воспринимая отдельных деталей. Мозг его был слишком полон и в то же время слишком пуст. Он еще не мог думать как следует. И никаких воспоминаний не сохранилось у него между тем мгновением, когда он впервые увидел свое невозможно юное лицо, и настоящим моментом. Разбитыми ступнями он ощущал слабую вибрацию Пути, и город, медленно двигавшийся, открывавший одну улицу за другой по мере того, как спираль уходила дальше, — этот город был ему знаком. И не на чем было остановиться, сосредоточить несущийся вскачь разум.

— Мне нужна выпивка, — сказал он себе, и даже эта мысль рождалась неуклюже: как бы пробираясь по мозговым каналам, не использовавшимся сорок лет. Но, ощупав рваные карманы, он убедился, что они пусты. Ни денег, ни памяти. Ни даже прошлого.

— Ничего? — туманно подумал он. — Ничего? — И тут он впервые понял, что видел в зеркале. — … Я бессмертный.

Это не могло быть правдой. Это часть фантазий, навеянных сонным порошком. Но ощущение собственных гладких щек и твердых мышц шеи под дрожащими пальцами — это не фантазия. Это реально. Значит, не реальностью должны быть прошедшие сорок лет. И человек там в переулке солгал. Сэм припомнил, что этот человек глядел на него как-то странно, с необычным интересом. Вначале ему казалось, что это случайный прохожий, но теперь, напрягая свои заржавевшие извилины, он решил, что этот человек ждал его пробуждения, готовый уйти или остаться в соответствии с действиями Сэма.

Он попытался припомнить лицо этого человека и не смог. Расплывчатое пятно, смотревшее на него и говорившее с ним. Но глядевшее с клиническим интересом, говорившее с целью и намерением, которые не могли быть случайными. Это была первая сознательная мысль, сформировавшаяся в затуманенном мозгу Сэма, и воздействие ее было очень сильным. Человек должен был находиться там по какой-то причине. И причина эта была связана с Сэмом.

— Сорок лет, — пробормотал Сэм. — Во всяком случае, я могу в это поверить.

Город совсем не изменился. Но это не критерий. Башни никогда не менялись. Далеко впереди он увидел возвышающийся над зданиями большой шар — модель мертвой Земли в черном пластиковом чехле. Он смог сориентироваться, и все улицы и здания заняли привычные места. Он знал город. Он знал, где находится, где его роскошные апартаменты, смотревшие сверху вниз на сверкающие Пути. Он вспомнил девушку с голубыми глазами, бросившую ему в лицо порошок.

Перед ним всплыло лицо Кедры на экране, слезы в ее глазах, повелительный взгляд, несущий ему гибель. Кедра и Розата. Он знал, что на самом деле не Кедра стояла за этим и не Розата. Захария Харкер — вот кто отдал приказ. И он поплатится за это. И Кедра тоже. А что касается Розаты… Сэм сжал кулаки. Он верил Розате. Ее преступление было тягчайшим предательством. Лучше бы ей умереть!

Но погоди! Сорок лет? Может, время уже выполнило его задачу? Перво-наперво ему нужно узнать дату своего пробуждения. Движущиеся Пути проходили мимо большого общественного экрана. Здесь он мог попытаться узнать эту дату. Впрочем, подумал он, это и не нужно… У него было ощущение времени. Город не изменился, но люди изменились, хотя и не слишком. Некоторые мужчины носили бороды, это было для него ново. У одежды был более смелый покрой. Мода меняется в ритме, соответствующем изменениям социального порядка, по своим определенным законам. Только по одному этому он смог бы определить протекший срок, если бы у него четче работал мозг и не было другой возможности узнать это.

Путь медленно повернул, так что стал виден угол экрана и Сэм заметил, как мало лиц обращено к нему. Он помнил время, когда все шеи изгибались, и люди толкали друг друга, стремясь быстрее узнать новости на экране. Теперь все было не так. Апатия в прямом и легко объяснимом контрасте с новым смелым стилем одежды заметна на каждом лице. Сэм был единственным, смотревшим на экран. Да, прошло сорок лет…

Что-то подобно яркому взрыву вспыхнуло в его мозгу. Бессмертие! Бессмертие! Все возможности, все опасности, вся слава — все, лежащее перед ним, вспыхнуло ослепительным светом. Но вот сияние ослабло, и он на мгновение испугался зрелости, которая превосходила все, о чем он мог мечтать. Тут его снова охватили сомнения, и он яростно начал вспоминать, есть ли наркотик, какое-нибудь средство, способное вызвать такую каталепсию, задержать старение организма? Ничего подобного он не знал. Нет. Это реальность. Этого не может быть, и все же это правда.