Светлана Дениженко - Рыжий ангел

— Что же делать? — металась Элена по комнате, не зная, куда себя деть от тревожных мыслей.

Легкий стук в дверь привлек внимание девушки. Она осторожно приоткрыла её, впуская в комнату серую кошку.

Та вела себя так, словно была в замке полноправной хозяйкой. Потершись о ноги девушки, мурлыка — важно проплыла мимо нее и остановилась возле двери, оглядываясь на принцессу, словно звала за собой.

— Надеюсь, ты знаешь, куда нужно идти? — спросила девушка и поспешила за пушистой подругой.

Стараясь не отстать от кошки, Элена то и дело оглядывалась, опасаясь погони. Они, словно две тени, прошмыгнули в узкую неприметную дверь и неожиданно оказались за стенами замка.

— Спасибо! — поблагодарила девушка свою освободительницу и, услышав в ответ громкий мурк, поспешила со всех ног прочь от отеческой защиты, в темноту ночи, к любимому.

Она сама хотела во всем разобраться без постороннего участия и советов.

— Да, как ты посмела?! — Элизабет вне себя от поступка подруги, мрачная, словно туча, стояла посреди комнаты, растрепанная после сна. Разве что только не метала молнии, настолько сильно чувствовался её гнев. — Ты что не понимаешь, какая Элене грозит опасность?

— Да ничего ей не грозит. Ну, поговорит она со своим Люсьеном, что в этом плохого? — Софка с самым невинным видом смотрела принцессе в глаза, совсем не испытывая мук совести.

— Что?! Ты не слышала, о чем вчера шел разговор? Вержден и Люсьен — заодно!

— Ну, это же только домыслы! И потом, если бы ты её видела, то сама бы отпустила…

— Никогда!

— Не думала, что для тебя счастье сестры ничего не значит…

— Еще как значит! Ох, Софка, что же теперь нам делать? А если Элену украдет Вержден? — Элизабет присела на краешек кресла перед зеркалом, причесываясь. Софка подошла к девушке и помогла уложить ей волосы вокруг головы, украшая пышную прическу жемчугом, приговаривая:

— Если, да, кабы… Сестричка, ты — принцесса или сплетница на базаре? К чему столько охов и лишних переживаний, а? Элена — взрослая и сама понимает, что делает. Улыбнись, все будет хорошо. Лучше подумай о том, как они встретятся, наши голубки! — мечтательно проворковала плутовка и все же добилась своего, Элизабет сменила гнев на милость и уже почти спокойно произнесла:

— Твои бы слова, да в дело… Но неспокойно мне. Узнать бы, что там у них происходит?

Люсьен уже было отчаялся найти свою возлюбленную и клял себя на чем свет стоит. Он не спал двое суток. Истощенный, утомленный поиском принцессы, лорд Коллен теперь был сам на себя не похож. Его раздражал любой посторонний звук. От каждого шороха, он вскакивал в надежде на чудо, но вновь его ожидало разочарование. Не в силах больше находиться в стенах замка, Люсьен брел по саду. Не поднимая глаз, смотрел под ноги, словно среди первой листвы пытался найти хоть один ответ на свои многочисленные вопросы.

Его взгляд скользнул по увитой плющом беседке и ненадолго задержался там, а затем…

Незнакомый юноша в шляпе с широкими полями, настолько, что нельзя разглядеть лицо, стоял, прислонившись спиной к коренастому дубу, что рос невдалеке от беседки.

Люсьен отвел взгляд, затем вернулся. Незнакомец…что-то было в его облике очень родным…очень близким.

— Элена…, - прошептал лорд одними губами, еще не веря себе, своему наваждению. Он словно сошел с ума. Шаг за шагом, он все глубже ощущал, что прав… Это могла быть только она! Её поворот головы, этот тонкий изящный изгиб, невозможно, чтобы так…настолько ошибиться.

Он не выдержал этой пытки догадками и, не дойдя нескольких шагов, вдруг остановился, урезонил прыгающее в груди сердце и позвал её громко, насколько хватило дыхания:

— ЭЛЕНА!

Миг. Один короткий миг, он показался ему вечностью. Поворот головы, этот взгляд, её изумрудных, таких любимых глаз…

Её губы изогнулись в счастливой улыбке.

— Люсьен! — выдохнула она и побежала к нему, впрыгнула в сильные руки, утонула в нежных объятьях и подарила свой первый, самый сладкий в его жизни поцелуй.

Глава 18

— Ну что же, голубки! Вот вы и попались! — потирая руки, Вержден наблюдал за Люсьеном и Эленой из окна своей смотровой башни и причмокивал от предвкушения скорой развязки событий. Все шло, как ему хотелось. Правда, когда девушка исчезла, он немного забеспокоился. Её исчезновение могло чуть сдвинуть, но никак не помешать его планам.

Замок колдуна находился в нескольких лье от места встречи влюбленных, но через подзорную трубу Верждену было довольно хорошо видно, что происходило на территории владений лорда де Коллена. В последнее время союзники часто спорили, и камнем преткновения была принцесса. Люсьен влюбился как мальчишка и тем самым мешал задумкам, которые хотел воплотить в жизнь колдун.

В деньгах Вержден не нуждался, их у него имелось предостаточно, а вот власть теперь ему была просто необходима. Ради того, чтобы наравне с королем, а может быть (именно об этом он и мечтал) даже удастся упразднить власть великой династии и стать единственным правителем королевства Виктория, он готов был на все. Старые обиды не забываются, а с годами лишь становятся глубокими черствыми рубцами в покалеченной душе.

Ну почему его любовь превратилась в ненависть? Ведь все могло быть по-другому, будь Азалия чуть добрее к нему. Он ведь просто обожал её, желал лишь дышать с ней одним воздухом, слышать её шаги, видеть её чудесный облик, наслаждаться запахом её духов.

Неужели он хотел слишком многого? Простого человеческого понимая и дружеского, нет, просто благосклонного отношения к себе. Ведь ни на что большее он даже не рассчитывал. Боль, обида, пренебрежение сделали из него за долгие горькие годы то чудовище, каким он сейчас являлся.

Быть противным самому себе, что может быть хуже? Но уже не изменить сущность сложенную годами, да он и не стремился это сделать теперь… поздно, слишком поздно что-то менять.

Он собственноручно отомстил Азалии за годы мук и одиночества. Сам, в буквальном смысле, убил свою любовь, но (вот — парадокс!) не испытал при этом облегчения… Теперь его терзали муки совести… раньше он и не знал, что дева-совесть есть и в его душе.

Жизнь — как ты не справедлива! И тебя нельзя переписать, ни одной строчки. Лишь лист за листом исписывается толстая тетрадь жизни неблаговидными поступками, с которыми все сложнее мириться изо дня в день, прибавляя вину, под грузом которого тело клонится к земле, а душа опускается в темноту. Больно!

У него ничего нет, ничего не осталось, за что можно было бы держаться, к чему стоило бы стремиться.