Сергей Осипов - Луна над Лионеей

«Эту девушку звали Анжела Маринкина, ей было шестнадцать лет, когда она сбежала из дома, а дом у нее был, кажется, где-то в Краснодарском крае. Не знаю, сколько точно ей лет было, когда она связалась с Денисом, будем считать, что больше восемнадцати, а то ведь Андерсонам для полного счастья не хватает только обвинений в растлении несовершеннолетних. Но прежде чем она встретилась с Денисом, она встретилась с горгонами. Естественно, когда молодая девушка убегает из дома и перебивается случайными заработками, она рискует вляпаться в крупные неприятности…»

В последней фразе было что-то поддельное, заставляющее морщиться и перепрыгивать на следующие строчки. Наверное, это было слишком похоже на выступления мрачной золотозубой тетки из детской комнаты милиции (дивные школьные воспоминания!), а еще, наверное, не Настино это было дело – осуждать молодых девушек, которые шатаются вне дома и университета, находя себе на мягкую часть тела приключения одно хуже другого.

«Горгоны схватили ее, но не для еды и не для того, чтобы превратить в статую. Им как раз была нужна новая „сестра“, и они потащили Анжелу в леса, чтобы в спокойной обстановке совершить обряд перехода и сделать из Анжелы полноценную горгону. В плену она и встретила Дениса Андерсона, который тоже был у горгон. Вот так у них и случилось…»

Да, вот именно. Случилось. Все, что может случиться между парнем и девушкой, когда они находятся в плену у жутких тварей со змеящимися головами и не знают, проживут ли хотя бы еще один день. Насте хотелось думать, что это все-таки был страх, а не страсть. Страх в ее глазах, его успокаивающий голос, ее отчаяние, его сострадание…

Наверное, это было так: «О, Денис, неужели я умру, так и не узнав большой и светлой любви?!» И он: «Не бойся, Анжела, я помогу тебе! Вот он я, с моими сильными руками, с романтично ниспадающими на глаза волосами… Давно не мытыми, правда, но для сельской местности сойдет…» Помощник, блин. Знаешь, Денис, горгонами можно оправдать что угодно. Раз уж нависла неминуемая гибель, так давайте пустимся во все тяжкие! Раз уж нависла неминуемая гибель, то ну ее на фиг, контрацепцию! Что называется, живем сегодняшним днем, а последствия пусть потом расхлебывают остальные. В смысле – весь остальной мир, и Настя Колесникова в том числе.

Я, конечно, тоже не святая, случались и на моем жизненном пути всякие истории типа Михаила Гарджели, но то была магия, Денис, а против магии не попрешь! А тебя никто не заколдовывал, у тебя был выбор, и ты выбрал…

Хотя чего это я разошлась? Кто сказал, что Денису попадется на глаза моя писанина? А кто сказал, что это вообще кто-то будет читать? Это ведь все исключительно для души. Выпустить пар. Как поорать из окна на верхнем этаже «Оверлука».

Все равно никто не услышит.

«Вот так у них и случилось. А потом горгоны сделали то, что и собирались, то есть обряд перехода. Анжелу превратили в горгону, не зная, что в это время она уже была беременной. Это случилось где-то за месяц или два до моего появления в лагере горгон. Процесс перехода занимает некоторое время, вот Анжела и шаталась сама не своя, еще не горгона, но уже и не человек, да еще и в положении. Когда в лагерь вломились бойцы Смайли, Денис бросился спасать Анжелу, потому что для лионеиского спецназа она ничем не отличалась от других горгон. Ему это удалось, хотя…»

Хотя если вспомнить, как Смайли тогда посмотрел на сидящего в пыли Дениса в обнимку с Анжелой…

Хотя если представить, каким было лицо начальника службы королевской безопасности, когда он узнал о беременности Анжелы…

Будущее Анжелы и ее ребенка после этого выглядело уже не так безоблачно.

Роберт Д. Смайли смотрел на этот мир под вполне определенным углом. Он считал, что ничто не происходит само по себе, что «случайность» – это миф, а синоним слова «причина» – «заговор». И когда Роберт Д. Смайли оценил, чем может стать для династии Андерсонов, Большого Совета и всех двенадцати Великих Старых рас появление такого незапланированного наследника лионеиского престола…

Он решил принять меры. И это было еще только полбеды.

12

– Включите свет, – сказал Смайли.

– Выключите немедленно! – закричала Настя.

Некоторое время они молчали. Потом Настя вытерла рот платком, сцепила дрожащие пальцы за спиной и спросила:

– И что… что это значит?

– Труп, – коротко сказал Смайли.

– Ага. Труп. И как это вы определили, что это женский труп, интересно мне знать?

– Женский? Почему женский? А, понятно. Вы не поняли, Анастасия, это не то тело, о котором мы разговаривали утром. Это не тело женщины, застреленной на французской границе, его еще не доставили.

– То есть это другой труп?

– Да.

– Второй за сегодняшний день.

– Да.

Настя покачала головой, обвела взглядом выложенный светлой плиткой подземный коридор с дверями по обеим сторонам и выдохнула:

– Отлично.

– Это ведь ирония?

– Да. Или нет. Или я уже не знаю и не понимаю… Ох.

– Что – «ох»?

– Мистер Смайли, – Настя морщилась от едкого запаха, стоявшего в камере, и, может быть, поэтому ее тянуло говорить едкие вещи. – Любая порядочная девушка верит, что день ее свадьбы будет лучшим днем ее жизни. Это как вершина карьеры, это как… Короче говоря, у меня только что отняли лучший день моей жизни. И это отвратительно. И этого я не прощу… Только я пока не знаю, кому я это не прощу.

– Вообще-то, Анастасия, свадьба у тебя была вчера, – напомнил Смайли. – Значит, самый счастливый день в твоей жизни тоже был вчера. А потом…

– Вы хотите сказать, что потом сразу же наступает худший день в жизни?

– Нет, потом жизнь просто продолжается.

– Как-то хреново она продолжается… Зачем вы меня позвали? Это ведь даже не труп, это просто куча…

– Ларссон, подойдите сюда, – попросил Смайли, и на его просьбу откликнулся облаченный в темно-синюю униформу гном с аккуратной рыжей бородкой.

– Натан Д. Ларссон, начальник смены, – представился он Насте.

– Какой такой смены?

– Смены по контролю за изоляцией на первом уровне Северного крыла, – гордо объявил Ларссон.

– Он тюремщик, – пояснил Смайли.

– Согласно Высочайше утвержденному реестру, – четко отрапортовал Ларссон, уставившись Насте в подбородок. – В блоке 214 содержался Артем Покровский, человек, поступил в июле прошлого года…

Смайли с интересом наблюдал за реакцией Насти. Та продолжала морщиться и прикрывать нос платком.

– Покровский? Артем? Тот самый?

– Тот самый, Анастасия. Что скажешь?

– Когда я видела его в последний раз, он выглядел немного иначе.