Сергей Мусаниф - Понты и волшебство

Возьмите индийского монаха, исповедующего дзен-буддизм[2], японского сумотори[3] и конкретного любителя спорта[4] из подмосковных Люберец[5]. Скрестите их между собой, а также скрещивайте их потомков на протяжении нескольких поколений, пока не добьетесь того впечатляющего результата, что стоял сейчас перед нами.

В нем было больше двух метров роста, и все присутствующие, кроме меня, смотрели на него снизу вверх. В нем было больше ста пятидесяти килограммов живого веса, и, скажу я вам, такого выдающегося живота я в своей жизни еще не видел. Еще у него была шафрановая мантия, короткая стрижка, три перстня на руке, державшей факел, и громоподобный голос, которым он поинтересовался:

– Кому не спится в ночь глухую?

Я подумал, что это пароль, но Морган меня разочаровал.

– Мне, – сказал он.

У пароля не может быть такого короткого и банального отзыва.

– А, – сказал монах, поднося факел ближе к нашей компании. – Какие люди, и почти без охраны. Какие дела, мужик?

– Сам знаешь, – сказал Морган.

– Мы ждали тебя со дня на день, – сказал монах. – Ты прибыл реально быстро.

– Пути волшебства неисповедимы, – ответствовал старый пройдоха, умалчивая о предложенном мною средстве передвижения, позволившем ему прибыть реально быстро.

Вот, опять другому досталась вся слава, подумал я.

– Реально так, – сказал монах. – Я – братан Лаврентий, можно просто братан Лавр. Кто это с тобой?

– Это Гармон, – начал представление Морган. – Он трубадур и менестрель, известный мейстерзингер.

– Ты маг, – сказал братан Лавр. – Ты умный. А я не маг. Ты мне на пальцах покажи. Он, типа, лабух, да?

– Типа того, – сказал Морган.

– Прикольно, – сказал братан Лавр. – На этой балалайке лабаешь?

– Угу, – сказал Гармон, прижимая к себе гитару.

– Слабаешь как-нибудь, – сказал братан Лавр. – Я конкретно музыку уважаю. А тебя как зовут? – Его взгляд уперся в меня.

– Меня никак не зовут. – Уж к таким разговорам я был привычен, хотя совсем не ожидал встретить их и в другом мире. Воистину, не знаешь, что является вечным и непреходящим, а что ветрено и мимолетно. – Я сам прихожу.

– Реальный мужик, – одобрил братан Лавр, протягивая мне руку для пожатия. – Лавр.

– Геныч, – сказал я, пожимая протянутую конечность.

Я достаточно хорошо изучил обобщенный тип таких здоровяков, так что знал, чего можно ожидать от него во время обычного ритуала приветствия. Эти люди полагают, что их рукопожатие должно быть подобно хватке Терминатора, они не отпустят вашу руку из своей, пока не услышат хруста костей и не увидят гримасы боли на вашем лице, они будут доброжелательно вам улыбаться, открыто глядя вам в глаза и стискивая ваши пальцы в переносном подобии гидравлического пресса.

Но я тоже мальчик не совсем слабенький, так что ответил ему взаимностью. К моему удивлению, ощутив реальное противодействие, монах не разжал пальцы, а продолжил терзать мою руку, пока на висках и на лбу у него не выступили капельки пота. Дохлый номер. Мне доводилось пожимать руку самому Карелину, а это вам не мелочь по карманам тырить.

Секунд через сорок противостояния он понял, что слезу из меня не вышибить, и неохотно выпустил мою руку из своей.

– Уважаю, – сказал он.

Я промолчал.

– А это – сэр Реджи, – представил Морган последнего по списку, но не по значению. – Более известный под именами…

– Разящий Клинок Двуречья, – сказал братан Лавр. – Парящий Ястреб Кантарда, Затаившийся Змей, Серебряный Меч Мандигора, Крадущийся Вепрь…

Сэр Реджи молча поклонился.

Я вам скажу, довольно странный он человек. Он производил впечатление заносчивого дворянина, хвастливого болтуна и целый день рассказывал мне небылицы о своих похождениях, но ни словом не обмолвился о происхождении хоть какого-то из перечисленных монахом прозвищ. Если верить тому, что сэр Реджи рассказывал мне весь сегодняшний день, то подавляющее число битв, в которых ему доводилось брать верх, происходили либо в постели, либо сразу после нее, с ревнивым рогоносцем соблазненной особы в качестве противника. Но ни за одну такую схватку, ни даже за тысячу Разящим Клинком и Затаившимся Змеем не назовут. О Ястребе я вообще молчу.

– Я давно хотел с тобой повстречаться, – продолжал братан Лавр. – Меня реально интересует, ты и на самом деле такой конкретный пацан, о котором идет базар, или это понты одни, а?

Зря он позволил себе такой тон в беседе с урожденным дворянином. Дворяне, они народ довольно вспыльчивый и скорый на расправу с любым усомнившимся в их чести и достоинстве, пусть даже это и монах.

Сэр Реджи стоял между мной и Гармоном в довольно расслабленной позе, в паре шагов от братана Лавра и в шаге от меня. Но, несмотря на абсолютную близость к месту события, самого движения я не уловил. Просто вдруг на меня повеяло внезапным порывом ночного ветерка, и тут же воцарилась тишина.

Но сэр Реджи держал в вытянутой правой руке меч, острие которого находилось в сантиметре от шеи несдержанного на язык монаха, и от расслабленности его позы не осталось и следа.

– А ты попробуй моргнуть слишком резко, – холодным тоном посоветовал сэр Реджи монаху. – И сразу узнаешь, понты это или нет.

Я думал, Морган вмешается, но он не стал. Он просто стоял в стороне, и по лицу его блуждала задумчивая улыбка. Очевидно, он стопроцентно полагался на благоразумие сэра Реджи, которое не позволило бы ему начать резню в монастыре накануне столь важных событий. Раз так, то и я вмешиваться не стал, тем более что здраво оценивал свои шансы удержать от убийства человека, обученного искусству убивать с самого детства.

– Да ладно тебе, – сказал братан Лавр, поднося к оголенной и готовой разить стали руку и двумя пальцами отводя клинок от шеи. – Ты погорячился, я погорячился, но что мы, не пацаны, что ли, не сможем это дело перетереть? Теперь вижу, мужик ты реальный.

– Мужики в деревне сидят, – сообщил сэр Реджи, убирая меч за спину. В отличие от молниеносного выпада делал он это нарочито медленно и не спеша. – Так что попридержи язык.

– Проехали, – сказал братан Лавр и снова обратился к Моргану: – И который из них?

– Он. – Морган указал на меня.

– Реально… – задумчиво потянул братан Лавр, удостаивая меня более долгим, чем в первый раз, оценивающим взглядом. – И знак есть?

– Есть, – подтвердил Морган.

– Покажешь?

– Перетопчешься, – сказал я. Ритуал оголения бицепса начал мне уже порядком надоедать.

– Как знаешь, – сказал братан Лавр. – У тех троих, что ты приводил раньше, тоже знаки были.

– Ты впустишь нас? – перебил его Морган. Слишком быстро перебил, на мой взгляд. – Или будешь держать у ворот до утра? Мы устали с дороги.