Милослав Князев - По дороге быстрее

— Кстати, о магическом резерве, — вдруг вспомнил я. — Ты мне так и не сказала, какой он у меня? Зря, что ли, дуб растил?

— Ты что, издеваешься? — с подозрением посмотрела на меня девушка.

— Нет, — честно ответил ей. — И мне действительно интересно. А то вдруг магия кончится в самый неподходящий момент.

— У тебя не кончится, — уверенно заявила Алиена.

— Откуда такая уверенность?

— Ты просто до сих пор не понял, что именно сделал, — начала объяснять девушка. — То плетение предназначено для выращивания Древа Жизни. Оно очень сложное, но эта сложность вовсе не в самом рисунке, выучить и я смогла, хотя ни разу не эльфийка. Любой опытный маг сможет, но это ровным счётом ничего не даст.

— Почему? — не понял я.

— Особенность групповых заклинаний в том, что рисунок силовых линий плетёт не кто‑то один, а остальные добавляют энергию, нет, все должны плести вместе. Каждый свою часть. Ты даже не представляешь, как это сложно. И вот несколько десятков сильнейших эльфийских магов совершают обряд, после которого падают обессиленные, кто на несколько часов, а кто и на несколько дней. В результате получается не такой уж большой дубок, который потом в течение нескольких лет все эльфы рощи подпитывают силой, чтобы он достиг хотя бы минимальной зрелости. А ты за раз вырастил гиганта и даже не пошатнулся. Поэтому можешь не беспокоиться, не кончится твой резерв.

— Тогда хорошо, — кивнул я, выслушав этот монолог.

— Ну да, тренировать резерв для его увеличения тебе точно не надо, да и нет таких упражнений, которые подойдут в данном случае, — согласилась анури.

Довольно кивнул. Тренироваться, если честно, я никогда не любил. Но моя радость длилась недолго.

— Стой! Поняла, что не даёт мне покоя! Тебе нужно тренироваться, но совсем в другом.

— В чём именно? — с подозрением спросил у неё.

— У тебя нет магического зрения, — пояснила она.

— И что?

— Явление довольно редкое, но не уникальное. Главная сложность для такого мага — инициация. Он сам её просто не заметит и может никогда так и не узнать, что является чародеем. Но если узнал, то учится пользоваться собственной силой вслепую. Труднее, чем остальным, конечно, но обычно больших проблем не возникает. Только не в твоём случае. Учись дозировать силу. Это очень важно! Ладно, с Древом конфуз вышел, там заклинание абсолютно безопасное, ведь иначе, если что пойдёт не так, может погибнуть целая ветвь народа. С другими всё непросто, перестараешься, от переизбытка энергии заклинание сработает не так, и пострадают окружающие или ты сам.

— И как мне дозировать то, чего не вижу и не чувствую? — спросил я.

Алиена объяснила как. Маги, не имеющие магического зрения, хоть и редкость, но встречаются. На самом деле, может, и не такая уж редкость, но такие даже не подозревают, что потенциально способны стать магами, ведь именно с открытия этого зрения обычно всё и начинается. Главное, они существуют и есть специальные методики обучения, пусть не совсем подходящие мне лично.

Так что могу гордиться, я уникален вдвойне. Имею чуть ли не бездонный магический резерв и пропускную способность, при этом не могу увидеть силу. Ни свою, ни чужую. Однако Алиена быстро придумала способ тренировки, позволяющий действовать вслепую и при этом ничего не взорвать, а если и рванёт, то без последствий.

Обыкновенные осветительные шарики. Я должен был научиться делать их горящими нужное время. Но это позже, а для начала хотя бы короткоживущие. Долго, нудно, неинтересно, но вполне надёжно. Вот и получил на свою голову занятие. Заставить бы саму Алиену потренироваться в стрельбе из автомата или пистолета, но, во — первых, я сам далеко не снайпер и, в — главных, запас патронов ограничен.

Нет, я понимаю, что дело нужное и даже необходимое, поэтому не отлынивал. Но сначала возник весьма актуальный вопрос, как в этом мире вообще время меряют? Нет, можно и по моим наручным часам, но и их в любом случае весьма желательно с местной системой синхронизировать.

Кстати, как только Аль узнала, что браслет на руке вовсе не украшение, а сложный механизм, имеющий прикладную функцию, сразу заинтересовалась и захотела разобрать. Разрешил только заднюю крышку открутить, чтобы убедилась в сложности механизма. Раскрутила и признала, что слишком мелко и сложно. Без подготовки и специального инструмента лучше туда не лезть.

Ну так вот, о времени, в местном году был четыреста один день. Ровно по сто на каждое время года и один не считающийся. Вот на весну, лето, осень и зиму разделяли год, на месяцы не делили. Луна тут была, но если земная хоть и грубо своими фазами в год попадала, то эта никак. Вместо недель использовали декады, что опять логично. Сто на десять делится намного лучше, чем на семь. Кстати, а почему на Земле семёрка? Ведь на неё вообще крайне неудобно делить что‑либо.

Дальше, в отличие от Земли, тоже было всё логично и шла единая десятичная система. Там где не совсем подходила, подгонялась, а не выдумывалось что‑то новое. День — десять часов, ночь тоже. В часе сто минут, в минуте сто секунд. Разумеется, часы, минуты и секунды не совпадали по длительности с земными, но сами по себе были логичны и удобны. Кстати, часов, в смысле механизмов, способных отмерять эти минуты и секунды, не было, но само понятие существовало, так как широко использовалось в магии.

В общем, когда услышал описание системы от анури, всё понял, признав логичным и удобным, достаточно только привыкнуть. А вот она нашу систему не смогла понять с первого раза. Когда осознала, не смогла понять другого, какой сумасшедший извращенец это придумал и почему его сразу не убили?!

Действительно, если посмотреть со стороны, то именно такие мысли и должны возникнуть. Триста шестьдесят пять дней в году. Это ладно, планета крутится именно с такой скоростью, и тут ничего не поделаешь. Но дальше… Ведь все остальные меры ни от каких незыблемых природных законов не зависят, дели, как тебе больше нравится. Вот и поделили, наверное, самым неудобным способом из всех возможных.

Двенадцать месяцев в году. Неодинаковых месяцев! В каждом примерно по тридцать дней, а в феврале всего двадцать восемь только потому, что кому‑то из древнеримских императоров захотелось, чтобы в месяце его имени было непременно тридцать один день. Очень логичная система! Дальше месяцы делятся ещё семидневными неделями, которые, понятно, ровно их разделить не могут в принципе. Потом время. Двадцать четыре часа в сутки, которые делятся не как‑то иначе, а по шестьдесят минут. Даже странно, что в самих минутах тоже по шестьдесят секунд, а не, скажем, по семьдесят три с половиной.