Башня. Новый Ковчег 4 - Евгения Букреева
— Саша! Саша! Он жив!
До Сашки не сразу дошло, что говорил — нет, кричал Васнецов.
— Жив! Да перестань ты плакать! Жив! Кирилл жив!
Сашку словно ударили по щеке. Больно, с размаху, приводя в чувство. Мир включился, закружился, и, хотя Сашка всё ещё сидел на грязном полу, безвольно уронив ладони на колени, жизнь возвращалась — вливалась горячими, неровными толчками, вместе с облегчением и рвущимися на волю всхлипами.
Рядом деятельно возился Стёпка. Он бережно повернул Кирилла на спину и быстрыми, выверенными движениями расстёгивал пуговицы на рубашке. Испуг и растерянность с его лица исчезли, и теперь Сашка видел перед собой прежнего Васнецова, самоуверенного и слегка заносчивого.
— Плечо, — Васнецов повернулся к Сашке. — Он ранен в плечо. Помоги мне!
Стёпкин окрик окончательно привел Сашку в чувство, он сбросил с себя оцепенение и включился, стараясь как можно точнее выполнять распоряжения Стёпки. Васнецов, скинул с себя куртку, скатал её в валик и подложил Киру под голову.
Кирилл лежал неподвижно, устремив вверх опухшее, разбитое лицо.
— Его, наверно, били, — прошептал Сашка.
— Наверно.
Стёпка, наклонившись к Киру, изучал рану на его плече. На Сашку он не смотрел, его тонкое красивое лицо было сосредоточенным и отстранённым. Васнецов как будто отключил в себе все эмоции и действовал, как запрограммированный робот.
— Похоже слепая, — пробормотал он наконец.
— Слепая? — тупо переспросил Сашка, судорожно сглотнув.
— Да. Рана слепая. Пуля внутри. Но надо остановить кровь. Кровотечение не сильное, но он уже тут лежит неизвестно сколько. Нужен жгут, повязка… Снимай рубашку!
Сашка стал лихорадочно стягивать с себя рубашку, Стёпка тоже стащил свою через голову, скрутил её в подобие жгута.
— Рви на полоски, не очень узкие, — отдавал Васнецов команды, не отрываясь от дела — он уже производил какие-то манипуляции над раной. — Да, вот на такие, — Стёпа бросил быстрый взгляд на то, что делает Сашка и снова склонился над раненым. — Майку тоже снимай, рану надо тампонировать. Чёрт, нужна дезинфекция — спирт или что-то вроде… даже самогонка бы подошла. У тебя нет случайно с собой?
Сашка понял, что Васнецов шутит. Шутка вышла так себе, но почему-то даже она помогла, как-то разрядила напряжение, и Сашка попытался поддержать её.
— Нет, всю выпил уже, — пробормотал он. — Сегодня я взял с собой маловато.
Стёпка хмыкнул, показывая, что оценил шутку, хотя, конечно, остроумием она не блистала. Но это было неважно. Главное, что страх уходил, откатывал назад.
— Стёп, рана опасная? Он… будет жить?
— Думаю, да. Если быстро доставить его в больницу и провести операцию — надо вынуть пулю, обеззаразить рану. Нужно в больницу. Я сейчас перевяжу, конечно.
Стёпка замолчал. Сашка смотрел, как ловко он накладывает повязку, изредка бросая Сашке короткие распоряжения — подержать, приподнять.
Кир не подавал никаких признаков жизни, Сашка даже засомневался, жив ли он. Тот же Савельев хотя бы стонал, бормотал что-то. А Кир… Если бы не Стёпка, Сашка бы не усомнился, что перед ним труп.
— Стёп, а он точно жив?
— Точно, — уверенно ответил Стёпка. — Приподними его так, да… Хорошо. Подержи немного. Всё, отпускай.
Он ни на секунду не прекращал своих действий, и Сашка вдруг подумал, что из Васнецова выйдет отличный врач.
— Он просто без сознания, болевой шок. Если я не ошибаюсь, то рана не очень опасна, ничего серьёзного не задето. Просто его сильно отделали, ещё до выстрела. Мне кажется, рёбра сломаны. Давай ещё бинт!
Сашка повернулся, взял очередную узкую полоску ткани, поднял голову и замер. В дверном проёме стоял человек с автоматом.
— Встать! Руки за голову! Быстро!
Сашка подскочил, невольно исполняя команду. Почувствовал, как рядом замер Стёпка. Человек в военной форме, высокий, плечистый, загораживал собой весь проём. Его большие, сильные руки, расслабленно держали опущенный дулом вниз автомат, но Сашка каким-то шестым чувством понимал, что эта расслабленность — не более чем иллюзия, обман, и, если будет нужно, этот человек, не задумываясь, пустит оружие в ход. Стёпка это тоже понял, потому что медленно поднялся, встал рядом с Сашкой, инстинктивно прижавшись плечом к плечу.
— Руки за голову! — повторил военный, и дуло автомата опасно приподнялось.
Сашка со Стёпкой послушно вскинули руки вверх. Из-за спины военного показался низенький полный мужчина, тоже в форме, обтянувшей его так, что, казалось, ткни его, и он выскочит из неё, как тугой маленький мячик.
— Вот это дела, — протянул мужчина, оглядывая комнату. Перешагнул через лежащего Кравца и ещё раз огляделся, смешно завертев круглой лысой головой. — Прямо панорама Бородинского сражения. Смешались в кучу кони, люди. А?
Неизвестно кому он адресовал это «а», но Сашка дёрнул головой, словно соглашаясь. Низенький военный Сашкино дёрганье заметил, усмехнулся и, обернувшись, скомандовал:
— Давайте, ребятки, пошуруйте тут.
Тут же из-за двери показались ещё военные, все как подбор рослые, высокие. Двое шустро прошмыгнули в каморку, рассредоточились, быстро и профессионально осматривая трупы.
— Ну, что там, ребятки?
Один из «ребяток», вытянувшись по струнке перед своим командиром, бодро отрапортовал:
— Товарищ майор, все трое мертвы. Застрелены. Судя по пропускам — Татаринов, Костылев и Кравец.
— От ты ж, прямо в яблочко, — восхищённо выдохнул низенький и даже чуть подскочил. — Это который из них Кравец? А ну-ка, соколик, посвети-ка ты в евонный циферблат, для опознания, так сказать, личности.
Пока «соколик» светил фонариком в «циферблат» Кравца, а товарищ майор восторженно крякал и повторял: «а ведь, кажись, он, чтоб нам всем тут утопнуть», Сашка стоял, по-прежнему держа руки за
