Талиесин - Лоухед Стивен Рэй
— Чуть не отправились без тебя, — сказала Брисеида, когда Харита устраивалась рядом с матерью.
Во двор въехал небольшой отряд верховых воинов — царская охрана. Острые наконечники длинных копий поблескивали на утреннем солнце. Старший обменялся с Аваллахом несколькими словами. Царь сел на коня, воины выстроились в авангарде процессии, и повозки покатились. Они медленно проехали под исполинской аркой за ворота дворца и задребезжали по дамбе, соединявшей его с Келлиосом.
— Наконец-то, — вздохнула Харита, крутясь на сиденье, чтобы увидеть уменьшающиеся дворцовые стены. — Наконец-то я уезжаю.
Царский поезд проехал мощеными улицами столицы и, оставив море позади, покатил по лесистым холмам на юг. По пути лежало много городов, и везде население выходило встречать процессию. Люди выстраивались вдоль дороги, махали руками, дарили подарки. Каждый вечер путники разбивали шатры возле города или деревни, а местное население развлекало их песнями и плясками. Так миновали Ираклион, Парнифу, Кардис, Энопу, Ксанфини… Дальше начинался пологий спуск к реке Коран — южной границе царства Аваллаха. Широкая, плодородная долина протянулась из сердца континента к морю, отделяя Саррас от Корании. Переправившись, еще два дня ехали лесистыми нагорьями, прежде чем увидели холм над великой гаванью Ис, а на нем — дворец Сейтенина.
На подъездах к дворцу несли дозор всадники. Они доложили о приближении гостей, и навстречу Аваллаху выступили воины в светло-серых плащах, с серыми вымпелами на древках серебряных копий. Воины выстроились в колонны по обе стороны дороги и замерли навытяжку, выставив копья; вымпелы трепетали на ветру.
Проехав сквозь строй, процессия оказалась перед высокой стеной. Путь преградили огромные бронзовые ворота. Их створки украшало изображение двух исполинских осьминогов, тянущихся друг к другу щупальцами. Перед воротами ждал сам Сейтенин в парадной колеснице.
— Приветствую тебя, друг, добро пожаловать! — воскликнул он, когда Аваллах подъехал поближе.
Сейтенин сошел на землю, спешился и Аваллах. Они обнялись, и Сейтенин предложил гостю подняться к нему в колесницу. Вместе они въехали в ворота и покатили по широкой мощеной дороге к дворцу на холме.
Брисеида наблюдала за встречей из повозки.
— Сейтенин очень радушен, — заметила она.
Аннуби, сидевший напротив царицы, сощурился на солнце и сказал:
— По мне, так даже слишком. Он явно хочет произвести впечатление. Интересно, на кого?
— Как на кого? На нас. Мне его прием кажется вполне искренним.
— Возможно. Однако за этим кроется что-то еще, можно не сомневаться. — После этого он замолк и больше не проронил ни слова.
Харита слышала разговор и перевела взгляд с дворца на Аннуби. Прорицатель явно нервничал, руки его беспокойно теребили колени. Когда процессия проезжала в тени дворца, он вздрогнул и поднял глаза на возвышающиеся стены.
Брисеида положила руку ему на локоть, спросила:
— Аннуби, что с тобой?
Он поднес дрожащую руку к лицу, заслонил глаза.
— Н-ничего, моя царица. Ничего. Зазнобило чуть-чуть. — Он выдавил слабую улыбку.
Ответ Аннуби удивил Хариту, потому что и ее пробрал холодок, хоть и не так сильно. Хотелось расспросить поподробнее, но она чувствовала, что сейчас не время. «Я спрошу позже», — подумала она и вновь перевела взгляд на дворец.
Здание раскинулось вширь, свидетельствуя о тщеславии своих владельцев: каждый следующий монарх усложнял первоначальный план, добавляя кто стену, кто — вал, кто — башенку, флигель или крыло. Все это окружали сады, парки, виноградники, пруды, конюшни и голубятни. Многие столетия усовершенствований породили впечатляющий памятник богатству коранийских владык.
Когда повозки проехали через ворота и мосты и оказались среди строений, Харита больше не могла сдерживать изумление.
— Глядите! — воскликнула она. — Есть ли во всей Атлантиде дворец грандиознее?
— Только у Верховного царя в Посейдонисе, — отвечала ее мать. — Но этот не сильно ему уступает.
— А народу-то! — Харита не могла оторвать взгляд от толпы, высыпавшей на внутреннюю стену. Люди махали руками и бросали на дорогу цветы. — Неужели все живут во дворце?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Многие, — отвечала Брисеида, — хотя кто-то, вероятно, и в городе.
— Сколько у Сейтенина жен? — полюбопытствовала Харита.
Мать рассмеялась.
— Почему ты спросила?
— Если у царя такой большой дворец, ему нужно много жен, чтобы его заполнить. А если много жен, то много и детей; может, окажутся и мои сверстницы.
— Думаю, хоть одна да есть. У Сейтенина семь жен и много детей. Ты обязательно найдешь себе подружку.
Харита на мгновение задумалась, потом спросила:
— Почему у Сейтенина семь жен, а у отца всего одна?
Царица улыбнулась.
— Любовь — большая загадка, как ты скоро узнаешь.
— Ты имеешь в виду политику, — фыркнул Аннуби.
— Не хотела бы я оказаться одной из семи, — объявила Харита. — Если я когда-нибудь выйду замуж, то желаю быть единственной.
— Можешь не тревожиться, — со смехом отвечала царица. — Обычай брать много жен постепенно отмирает.
— Хорошо, — твердо отвечала Харита. — Но почему так?
— Времена меняются, милая. Посмотри вокруг себя! — почти выкрикнул Аннуби. Потом смутился и пробормотал. — Простите, что вмешался.
— Да что там, прошу тебя, продолжай, — мягко промолвила Брисеида. — Мне хотелось бы знать, что ты думаешь.
Аннуби отвернулся и почти шепотом произнес:
— Я и так сказал слишком много. Против воли вырвалось.
— Пожалуйста, Аннуби, — попросила Харита. — Скажи нам.
Прорицатель на миг поднял глаза к небу.
— Времена меняются, — повторил он. — Люди бросают свои дома, целые народы кочуют с места на место, мир становится все теснее. Люди не уважают власть, знания оскудевают. Цари в сердце своем замышляют войны или предаются праздности и безумию. Богослужение отошло от древних канонов, жрецы Бела разжирели и отупели, но всем все равно, всем все равно…
— Скажи хоть что-нибудь приятное, — попросила Брисеида, стараясь его ободрить. — Ведь не может же быть, чтобы все было так плохо.
— Приятное? — Он приложил длинный палец к закушенной губе и с ненавистью взглянул на дворец Сейтенина. Когда он вновь обратил свой взор к женщинам, глаза его блестели недобрым удовлетворением. — Вот вам приятное: сделанного не воротишь, но потерянное порой удается найти.
— Временами мне кажется, — сказала Брисеида, — что тебе просто нравится говорить загадками.
Харита слушала и удивлялась. Что с Аннуби? Он всегда ходил с кислой миной, но только с приездом людей Белина стал таким отрешенным и встревоженным. Что ему наговорили? Чем так расстроили? А может, дело в чем-то совсем другом?
Они продолжали ехать в молчании и через некоторое время оказались во внутренних дворах, где их ждали слуги Сейтенина, одетые в лучшие ливреи. Зрелище было впечатляющее: гостей встречали четыреста человек — кухарки и ключники, гонцы и привратники, постельничие и конюшие, лакеи и горничные, равно как и советники всех рангов; у каждого во дворце имелось свое собственное место и обязанности.
Повозка остановилась, Харита обвела глазами толпу.
— А где они? — спросила она.
— Кто? — не поняла мать.
— Дети Сейтенина.
— Скоро ты их увидишь.
Гостям помогли сойти с повозок и проводили их во дворец. Харита дивилась на огромные золоченые двери и притолоки, на массивные колонны, удерживающие тяжелые кедровые балки, на которых, в свою очередь, покоился расписной потолок. В парадном покое гостей приветствовали жены Сейтенина и целая орава детей. Каждый держал завернутый в шелк подарок.
С торжественными словами приветствия они выступили вперед и вручили каждому гостю по подарку. Харита страшно огорчилась, увидев, что, за исключением нескольких младенцев на руках у кормилиц, дети Сейтенина были намного старше ее, причем заметно преобладали мальчики. Она нахмурилась, взглянула на мать и обиженно прошептала: