Хоббит, или Туда и обратно - Джон Рональд Руэл Толкин
— Гм! — произнес Великий Орк. — Это вы так говорите! А могу ли я спросить, что вы делали в горах вообще, откуда вы шли и куда направлялись? Я хочу знать о вас все. Не скажу, что это принесет вам большую пользу, Торин Дубовый Щит, ибо я уже знаю о вашем народе слишком много; но говорите правду, или я приготовлю для вас что-нибудь особенно неприятное.
— Мы направлялись в гости к своим родичам, к племянникам и племянницам, двоюродным и троюродным братьям и прочим потомкам наших предков, живущих к востоку от этих поистине гостеприимных гор, — ответил Торин, не совсем зная, что можно сказать в этот момент, когда настоящая правда явно не годилась.
— Он лжет, о Истинно-Могучий! — возразил один из биченосцев. — Нескольких из нас поразило молнией, когда мы пригласили этих тварей опуститься с нами; все они мертвы, как камень. И он не объяснил вот этого. — Тут он протянул меч, отнятый у Торина, прекрасный меч, найденный в логове у Троллей.
Великий Орк страшно взвыл от ярости, увидев меч, а все его воины заскрежетали зубами, загремели оружием и затопали ногами. Они узнали меч сразу же. Он убил сотни Орков в свое время, когда прекрасные Эльфы Гондолина преследовали их среди холмов или сражались с ними у стен своего города. Они называли его Оркристом, Губителем Орков, но Орки звали его попросту «Кусай!» и ненавидели всякого, кто владел им.
— Убийцы, друзья Эльфов! — вскричал Великий Орк. — Режьте их! Бейте их! Кусайте! Грызите! Бросьте их в темные ямы, полные змей, и не выпускайте больше! — Он разъярился так, что вскочил со своего камня и кинулся на Торина, разинув пасть.
Но в этот самый миг все огни в пещере погасли, а костер превратился в столб сияющего синего дыма, который рванулся к потолку и осыпал Орков дождем ярких белых искр.
То, что за этим последовало, — вопли и стоны, ворчанье и рычанье, визги и проклятия, — не поддается описанию. Несколько сотен диких кошек и волков, связанных вместе и поджариваемых заживо, были бы ничем в сравнении с этим. Искры жестоко обжигали Орков, а дыма в воздухе было так много, что даже Орковы глаза ничего в нем не видели. Они спотыкались друг о друга и падали друг на друга, кусались, лягались и дрались, как бешеные.
Вдруг сверкнул меч, светившийся сам собою. Бильбо увидел, как он пронзил насквозь Великого Орка, ошеломленного общим смятением. Орк рухнул мертвым, а его воины с воплями разбежались.
Меч вернулся в ножны. — За мною, быстро! — произнес негромкий, полный ярости голос; не успел Бильбо сообразить случившееся, как уже бежал за остальными со всех ног, — все дальше по темным проходам, — а вопли Орков постепенно слабели, отдаляясь. Впереди виднелся бледный свет.
— Скорей, скорей! — произнес голос! — Они скоро снова зажгут факелы.
— Минутку, — сказал Дори, который шел как раз впереди Бильбо и был славным парнем. Он помог Хоббиту взобраться к нему на плечи, — насколько это было возможно со связанными руками, — и все они побежали, бренча цепями, спотыкаясь и падая, так как не могли помогать себе руками. Они остановились нескоро и к этому времени были, вероятно, и самом сердце горы.
Тогда Гандальф зажег свой жезл. Это действительно был Гандальф, но сейчас им некогда было спрашивать, как он очутился здесь. Он снова выхватил меч, и снова клинок сам собою засветился во мраке. Меч пылал от гнева, когда Орки были поблизости; а теперь сиял голубым огнем от радости, что сразил повелителя Орков. Ему совсем не было трудно разрубить цели, выкованные Орками, и освободить пленников, Имя этого меча было, как вы помните, Гламдринг, или Гроза Врагов, но Орки называли его «Карай» и ненавидели еще сильнее, чем Оркрист, если это возможно. Оркрист тоже был здесь, ибо Гандальф принес его с собою, вырвав из рук у пораженного ужасом воина. Гандальф подумал обо всем; и хотя он не мог сделать всего, но мог помочь друзьям в трудную минуту.
— Все ли мы здесь? — спросил он, вручив меч Торину. — Посмотрим: один — это Торин, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать.., а где же Фили и Кили? А, вот они! Двенадцать, тринадцать; а вот и Бильбо Баггинс: четырнадцать! Так, так; дело могло бы быть и хуже, но могло бы быть и гораздо лучше. Нет коней, нет провизии, неизвестно, где мы сами, а Орки гонятся за нами по пятам. Ну, вперед!
И они заспешили вперед. Гандальф был прав: далеко позади, в проходах, которые они миновали, послышался шум и крики Орков. Им пришлось поспешить еще больше, а так как бедный Бильбо не мог бежать и вполовину так быстро, — ибо нужно сказать, что Карлики, когда это понадобится, умеют мчаться с огромной скоростью, — то они поочередно тащили его на спинах.
Однако Орки бегают еще быстрее Карликов, а эти Орки знали свою дорогу лучше (так как сами прокладывали ее), да еще очень рассвирепели; поэтому, несмотря на все свои усилия, Карлики слышали их голоса все ближе и ближе. Вскоре им стал слышен даже топот ног преследователей, — множества ног, и словно за ближайшим углом. На стенах позади заиграл красный отблеск факелов, а они уже очень устали.
— Зачем, зачем я только покинул свою милую норку! — вздыхал бедный Бильбо, подпрыгивая вверх и вниз на спине у Бомбура.
— Зачем, зачем, только мы взяли этого злосчастного Хоббита искать наш клад! — вздыхал бедный толстый Бомбур, ковыляя со своей ношей и истекая потом от усилия и страха.
Тут Гандальф резко остановился, и с ним Торин. Они только что свернули за угол. — Кругом — вскричал он. — Меч наголо, Торин!
Ничего другого им не оставалось, Оркам это не понравилось. Они обогнули угол на полной скорости, я здесь им прямо в глаза сверкнули Кусай и Карай. Передние Орки уронили факелы и еще успели взвизгнуть, когда мечи обрушились на них. Те, что были позади них, завизжали еще громче и отскочили назад, сбивая с ног тех, что подбегали сзади. — Кусай и Карай! — завопили они, и тут началась сумятица, и большая часть их помчалась обратно тем же путем, каким пришла.
Довольно много времени прошло, пока они снова решились обогнуть этот угол. Карлики уже успели уйти далеко-далеко по темным подземным переходам. Поняв это, Орки потушили свои факелы и устремились в бесшумную погоню, выбрав для этого самых быстроногих, самых чутких и
