Будет кровь (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Раз я не справляюсь с ситуацией в городе, — решил зайти с другой стороны Гильермо Строцци, — то ваша прямая обязанность прекратить беспорядки. Вы ведь жандармерия, не так ли?

— А здесь разве Астрия? — показно удивился Хаупт. — Вы сами в беседах с имперским землемером и герром майором подчёркивали, что Отравиль не входит в Астрийскую империю. С чего бы моим людям защищать подданных не пойми кого?

— Сколько? — после короткой паузы выдал Гильермо Строцци.

— «Сколько» чего? — снова сделал вид, что не понимает старший лейтенант.

— Золотых крон или гномьих кредитов, — ответил Строцци. — Назовите сумму и валюту.

— Не по адресу обращаетесь, — развёл руками в жесте притворного сожаления Хаупт. — Вы верно сказали: мы жандармы, а не наёмники.

Строцци постоял у шлагбаума ещё минуту, словно ждал, что старший лейтенант передумает, а может, боролся с гневом. А после развернулся на каблуках и через пару минут уже сидел в автомобиле.

— В наше убежище, — бросил он Джоджо, и не глушивший двигатель племянник повёл «Болт» по ночным улицам.

Я лишь мельком увидел неприятное лицо Гильермо Строцци в зеркале заднего вида. Он побелел от гнева, став похожим на покойника, тонкий шрам наоборот налился кровью, как будто багровая черта перечеркнула щёку и скулу исталийца.

Джоджо отлично ориентировался в городе и несколько раз объезжал звуки перестрелки. Пару раз на дорогу кто-то выскакивал, однако водитель и не думал тормозить — его не интересовало, кто это: свой или чужой. Сейчас речь шла о спасении жизни, — своей и главы семьи — и о подобных мелочах Джоджо не задумывался.

Наконец, мы заехали в какой-то столярный цех, где пахло свежими досками, а посередине стояла здоровенная пилорама. Джоджо остановил «Болт» там, где складировали готовый материал, подняв шинами целую тучу пыли и опилок.

Громилы выбрались из автомобиля, я последовал за ними без команды. Джоджо, успевший опередить нас, уже закрывал массивные ворота цеха. Что интересно: они стояли открытыми неизвестно сколько — правда, досок тут не было, а пилораму украсть довольно проблематично.

— Теперь разберёмся с тобой, — глянул на меня последним вышедший из автомобиля Гильермо Строцци. — Кто ты такой? И что тебе нужно?

— Для начала хотелось бы получить материальную благодарность за спасение, — заявил я. — Если бы не я…

Тут вместо благодарности я получил пудовым кулаком в живот. Нательная броня не спасает от таких ударов, и я переломился пополам. Наверное, даже смог бы на ногах удержаться — не в первый раз получаю — но тут второй громила обрушил мне на спину локоть. Я рухнул на колени, даже не пытаясь подняться. Почувствовал, как чья-то рука сначала освободила меня от наплечных кобур, а после без особых церемоний вздёрнула на ноги.

— Когда дон задаёт вопросы, — пробасил один из громил мне прямо в ухо, — ты отвечаешь. Понял?

Я кивнул и тут же снова согнулся от удара в живот. Добивать на сей раз не стали.

— Не слышу, ты понял меня? — раздался тот же густой бас.

— Понял, — ответил я, когда перестал задыхаться, и медленно разогнулся.

— Кто ты такой?

— Удостоверение в кармане пиджака, — ответил я. — Я достану его?

Доставать не пришлось: Джоджо, снявший с меня кобуры, ловко достал удостоверение и передал дяде.

— «Континенталь», значит, — кивнул тот, бросая документ на станину пилорамы к моим кобурам.

— Недавно на перроне люди Рохо во главе с Рамоном расстреляли ариша и сопровождавшего его детектива, — сказал я.

— А ты, выходит, выжил, — сделал вывод Строцци.

— У него под рубашкой броня, — заявил один из громил. — Такие на фронте видал пару раз — у генералов. От пуль бережёт.

— Допустим. Зачем ты спас меня и моих людей?

— Минуту, — попросил я, — дайте отдышаться. Броня от кулаков не спасает…

Вполне ожидаемо Гильермо кивнул громиле, и тот снова врезал мне в живот. Я упал на колени, а после завалился на бок, хватая ртом воздух, будто вытащенная на берег рыба.

— Ты плохо понял? — спросил громила. — Ногой объяснить?

— Хорошо понял, — тут же выпалил я, закрываясь правой рукой от занесённой уже подошвы ботинка.

Жеста Гильермо я не видел — всё поле зрения занимал громила. Тот не стали бить меня снова, а нагнулся, чтобы поднять на ноги. И тут ствол подаренного стариком, хозяином фермы, револьвера упёрся ему в грудь. Прямо напротив сердца.

— Моя очередь, — сказал я, и нажал на спусковой крючок.

Тяжёлая пуля пробила тело громилы, выйдя из спины. Он навалился на меня, но я успел откатиться в сторону. Второй боевик только тянулся к «Принудителю», лежащему на станине пилорамы. Я всадил в него пару пуль для верности. Громила рухнул лицом на станину и сполз на пол, утянув за собой оба пистолет-пулемёта — свой и товарища. Джоджо оказался умнее, он попытался выхватить пистолет из наплечной кобуры, но я опередил его. Ещё две пули — обе в грудь — прикончили офицера полиции. Только тогда я поднялся на ноги, держа на прицеле Гильермо Строцци.

Глава семьи сжимал в руках «Принудитель», который успел достать из автомобиля, но стрелять не спешил. Ствол оружия смотрел в пол.

— Этот идиот Джоджо не додумался обыскать тебя, — сказал он, тон его не изменился ни на йоту. — Теперь-то ответишь, зачем спас меня?

— Чтобы держать Рохо в напряжении, — честно ответил я, подходя к станине пилорамы. — Он не прекратит бойню, пока не найдёт твой труп.

— А, тебе нужна бойня, зачем?

— Так проще будет добраться до Рамона Рохо.

— Значит, против меня ты ничего не имеешь? — спросил Гильермо Строцци, и, когда я кивнул, он неожиданно бросил пистолет-пулемёт на пол. — Знаешь, я не хочу умирать здесь. В этом cazzo городишке. Я никогда не был на родине, лучше попробую начать там всё сначала. Может быть, там меня и прикончат, но лучше под родным небом и на родной земле.

Он развернулся и спокойной походкой направился к выходу.

— Ты ведь не из тех, кто стреляет в спину? — бросил он на ходу.

Я ничего отвечать не стал, просто достал из кобуры «нольт». В барабане «Вельдфёра» патронов не осталось, и Гильермо Строцци это отлично знал. Уж до пяти дон исталийской Омерты считать должен уметь.

Он ловко замаскировал движение, когда вроде начал поднимать засов на воротах цеха. Я был готов к такому трюку, а Гильермо явно считал, что я беру его на пушку с разряженным револьвером в руках. Он обернулся, стремительно, уже сжимая в руке пистолет. Вот только я тоже держал в правой «нольт» — мне оставалось только нажать на спусковой крючок. Дважды — для верности. Гильермо Строцци бросило на деревянные ворота, и он сполз на пол. Опилки под ним начали напитываться кровью.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Своего рода штабом для зачистки Отравиля от людей Строцци, не сгоревших в отеле и сделавших ноги из города, стала гостиница «У северных ворот». Сам Рамон Рохо старался не лезть в ночные перестрелки: там риск поймать пулю, шальную или не очень, слишком высок. Он не считал это трусостью, скорее предусмотрительностью, ведь слишком много людей, верных его старшему брату, не спешили признавать старшинство Рамона. Он отдавал себе отчёт, что не слишком популярен среди людей семьи, особенно тех, кто предпочитал жить и вести дела в городе вместе с его старшим братом. Налёт на усадьбу и пропажа женщины, и что куда важнее, полумиллиона гномьих кредитов, вовсе не добавили Рамону очков. А вот Эстебан — этот пронырливый bastardo — очень уж быстро набирал их: многие из людей Мигеля видели нового лидера в нём, а не в Рамоне, и оба они понимали это. Слишком хорошо понимали.

Поэтому и сидели вместе в большом зале гостиницы, попивая пиво с острой, твёрдой, как подошва, колбасой, и принимали доклады. Принимал, конечно, Рамон, Эстебан просто сидел рядом и как будто бы учился преступному ремеслу у старшего родственника. На деле же молодой племянник присматривался к людям, прикидывая, кто встанет на его сторону, а кто останется верен Рамону в случае открытого противостояния. А до него вполне могло и дойти, ведь разгорячённые многочисленными схватками и опьянённые кровью бандиты уже готовы пустить оружие в ход друг против друга, припоминая старые обиды и распаляя те, что нанесены недавно.