Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2
И вдруг проснуться! При чем не сразу, рывком — постепенно.
Началось в герцогском замке, когда читал голубиную почту, продолжалось всю дорогу из столицы в Мец, чтобы осозналось в мрачной пустой харчевне.
— Мы торговцы, — Сун вежливо улыбнулся трактирщику.
— Столичные? — спрошено так, что, давши положительный ответ, рискуешь огрести по роже тряпкой.
— Не-е-т! — отказались в два голоса гости. Игорь вынырнул из пучины сомнений и начал строить свой предполагаемый образ:
— Мы в столице проездом были. Прожили три дня, и — дальше.
— Бежите от кого? — подозрений у трактирщика прибавилось, он на всякий случай отодвинулся к стойке.
— Мы птицами торгуем. Товар распродали и в столицу завернули, погулять.
— А какими птицами? — не унимался хозяин постоялого двора.
— Разными, — исчерпывающе пояснил Игорь, подождал пока недоумение и подозрительность собеседника дойдут до высшей точки, и добавил, — Мое дело за лошадью смотреть, обед готовить. По птицам у нас господин Сун.
— Мы голубей продаем, — лучезарно улыбнулся тот харчевнику. Прибавить сощуренные в непроглядные щелки глаза и круглую, лоснящуюся физиономию — портрет афериста мелкого пошиба.
— Что-то я у вас ни клеток, ни сетей не видел, — в свою очередь сощурился трактирщик.
— Мой компаньон уже сказал, мы все распродали и заехали в столицу, передохнуть.
— И какой голубь нынче в цене? — как бы безразлично въелся собеседник. На что Сун, не моргнув глазом, пустился в такие сложные и подробные объяснения, что вскоре не оставил у трактирщика и тени сомнения в своей причастности к уважаемому птицеловческому бизнесу.
Трактирщик отлепился от стойки, подошел к ним и уселся на соседней лавке, точно как в начале разговора.
— Дутыш в цене? О! А мохнатый камышник? А! Говорил я Приставке. На прошлой неделе заезжали купцы из Ларха. Не поверишь, по три марки за пару камышников гнули. А Приставка, дурак-то, кричит: бери, озолотимся. Я говорю, за такие деньги пять пар серышей взять можно. Он уперся и денежки выложил. А не подскажешь мне, — трактирщик оказался на редкость осведомлен в птичьих делах, — от чего мода на камышников прошла?
— Плохо дрессируются. Красивые они, спору нет. Только как почтовиков их использовать нельзя. Улетают.
— Да. Вот! Говорил я ему. Камышник — птица вольная. Стой…
— Да мы, вроде, никуда не уходим, — засмеялся Игорь. На что трактирщик даже головой не повел. Моложавый рябоватый кучер уважаемого птицелова интересовал его не больше солонки, стоявшей у того кучера на столе.
— Ты еще что-то хочешь узнать о птицах? — вежливо склонил голову Сун, не спуская с лица торговой улыбки.
— Так вы может… это… привезли чего? Если пернатого зверя или смычковую змейку, я куплю. У нас без обману. А к другим лучше не ходи. Здесь в Меце нынче всякого сброда понаехало. Только и смотри, чтобы не ограбили.
— Сожалею, любезный. Мы сами хотим купить.
— Заказ у нас, — влез отставленный от разговора Игорь. На что Сун гневно зыркнул в его сторону.
Начальник дворцовой стражи с некоторой даже оторопью отметил, как, прикидывавшийся всю дорогу недотепой, бывший раб быстро включился в игру. Трактирщик же, услышав про заказ, весь подобрался. В глазках сложилась обоюдовыгодная, — с его точки зрения, — коммерция.
— Что же вы такое ищите, что аж в наши края заехали? Халцедонника? Угревана?
— Мы ищем особенную птицу. А лучше пару. Но если не найдем пары и одну возьмем, — в голосе Суна появились интригующие нотки.
— Скажи, какие нужны? Если у меня нет, я тебе протекцию составлю. У моего свояка голубятня на весь Мец…
— Это который мохнача за три марки взял? — презрительно выпятил губу Игорь. Рожа трактирщика налилась кровью. А Сун взял ложку и пристукнул ею по столешнице. На языке торговой гильдии это означало высшую степень недовольства купца своим подчиненным. Игорь замолк и даже скукожился на своем краю лавки. На противоположной ерзал от нетерпения хозяин трактира.
— Видишь ли, любезный, — понизил голос Сун, — мы получили приватный заказ от очень богатой дамы. Оч-ч-чнь богатой… Да… так вот, дама особо предупредила нас, избегать огласки. Ты понимаешь?
— О! — рожа трактирщика расплылась вдвое.
Тут пахло не просто деньгами, а большими деньгами. Но стоило Суну произнести слово "горностай", из трактирщика будто выпустили воздух. Он вдруг заметил невидимые крошки на лавке, замел их ладошкой, схватился за тряпку, бормоча себе под нос: "Ага, ага, как же, знаю, слышал…"
— Я тебе говорил, ни хрена мы тут не найдем! — выкрикнул Игорь, вскинув пальцы в неприличном жесте. В отместку за пренебрежение, он теперь делал вид, что трактирщика в упор не видит. Тот насупился, перестал собирать соринки и тоже крикнул:
— Иди, купи своих горностаев! Вот прям от меня к медведю и топай!
— Не свисти! Лучше скажи, у кого горностаи могут остаться? — не унимался рябой возница. — Мне верный человек говорил, что Мец своим голубям шеи свернул, и пирог из них испек.
— Ага, взял трех старых облезлых летунов и принародно казнил. А молодь спрятал! — запальчиво прокричал трактирщик и только рот себе не зажал, сообразив, что непозволительно разболтался.
— Не подскажете ли, любезный, где? — вкрадчиво пропел Сун.
— Не знаю. Ничего я не знаю! Ничего не видел! Если донесете на меня… я сам на вас донесу. Сузи! Ягнек! Алиска! Су-узи!
Но никто не прибежал и даже не откликнулся. Работники вместе с остальным горожанами пребывали за городскими воротами. Заполнивший своим тучным телом дверной проем, трактирщик покричал еще немного, качнулся бежать, но тут Сун вытащил из-за пазухи увесистый кошель и громко его встряхнул. Звон сначала оборвал крики, а потом и вовсе вернул скандалиста на лавку.
— Ты на нас донесешь, мы на тебя донесем, а в выигрыше окажется… некто третий, — дипломатично намекнул Сун. — Не лучше ли договориться?
— О чем?
— Ты нам говоришь, где искать горностаев, а мы тебе платим полмарки.
— Пять.
— Ты с ума сошел? — нахраписто возмутился Игорь.
— И заметьте, я вам не место укажу, а только человека, который то место может знать, — уверенно отговорился трактирщик от наглого гостя, который рыпнулся было спорить дальше, но был остановлен птицеловом:
— Мы согласны.
Эх, мало запросил! — сия мысль тотчас высветилась в маленьких глазках хозяина, но было уже поздно. Заартачься, пожалуй, все потеряешь.
— Пошли у других спросим. Нечего ему столько денег отдавать. Подумаешь, знает он! — тихо бурчал себе под нос Игорь, пока Сун по одной выкладывал на стол монеты. Трактирщик собрал их в кулак, довольно покивал головой, а дураку вознице доходчиво объяснил:
— Иди, спрашивай. Часа не пройдет, как в Клире окажешься.
— Не обращай на него внимания, — посоветовал хозяину харчевни степенный Сун.
Эту комнату, наверное, иногда убирали. В углу притулился полуобглоданный веник. Широкая корзина у порога с верхом была навалена мусором. Вынести забыли. Да и веник облысел, похоже, не от работы, а от скуки. Под столом валялись корки хлеба и кости. Из углов несло удушливым запахом старой мочи.
Хозяин комнаты сидел за столом. В одной руке кружка воды, в другой — кусок серого хлеба. Откусывал, припивал, откусывал… крупные тусклые крошки облепили блескучий подбородок. Шевелились толстые губы. Но гостей он не глядел — подождут.
Карик-трактирщик долго водил птицеловов по улицам, сворачивая, где только было возможно, в пустые, темные щели. Провел по краю площади, махнув рукой в сторону лобного места. Тут когда-то снимали кожу с двоюродного брата князя Ольрика. На другом конце площади, загороженное высоким забором, стояло здание Клира. Судя по добротной кирпичной кладке высоченного забора, борцы с колдунами не бедствовали.
В главные замковые ворота компания, понятное дело, соваться не стала. Обошли и пролезли в ветхую, болтающуюся на одной петле калитку.
— Обнищали медведи, — констатировал себе под нос нагловатый возница, на что Карик так же тихо отбрил:
— Заткнись! Много ты понимаешь.
— Вижу, — не унимался Игорь, — жаль тебе нелюдей.
— Еще слово, и сами искать своих горностаев пойдете! — объявил Карик. На что Сун опять посоветовал ему не обращать внимания. Но тот уже заподозрил птицеловов в подвохе, остановился и решительно полез за пазуху.
Игорь догадался, что трактирщик, невзирая на собственную жадность, сейчас вытянет из теплого места монеты и кинет им под ноги. Но тут прямо на них из-за угла вывалила небольшая, шумная компания пестро одетых, подвыпивших мужчин. В центре размахивал бутылкой долговязый парень в яркой куртке, старых полосатых штанах и разбитых опорках. Куртка была с чужого плеча. Он что-то громко рассказывал, заливаясь дурковатым смехом.
