Тамора Пирс - Воля Императрицы
Амброс прожевал и проглотил очередную порцию пищи, прежде чем сказать:
— Моя кузина лишь писала мне, что вы — очень хороший растительный маг и её названный брат, — тихо ответил он. — Так какие же пороки вы исправили — то, что вы растительный маг, или то, что вы названный брат?
Браяр хотел было прояснить ситуацию, когда заметил ироничный блеск в глазах Амброса. «Ну и ну… Мешок с чувством юмора», — подумал он, используя своё старое жаргонное слово, обозначавшее богатого человека.
— Я исправил их все, — сказал он с таким же серьёзным выражением лица, как у Амброса.
Кухарка фыркнула.
— Так и есть, — настаивал Браяр своим самым искренним тоном. — Мой подход к дамам состоит исключительно из преклонения. Я славлю нашу взаимную преданность Кунок. Работы много, но я нисколько не в претензии.
— Ну, если ты удобришь какие-то из полей, которые пашешь, то я надеюсь, что ты также удобришь кошельки матерей, — сказал Амброс. — Мужчина должен быть ответственным за то, что посеял.
— Ответственность — моё второе имя, — искренне сказал ему Браяр. — У меня есть и другое второе имя — Сухейник[3].
Сухенийком называлось растение, съев которое мужчина на несколько дней становился бесплодным. Браяр был полон решимости не зачинать никаких детей, которые остались бы сиротами, случись что с их материями.
Амброс поднял свои светлые брови, глядя на Браяра:
— Так предусмотрительно, — заметил он. — Так сколько именно вам лет?
— Мы думаем, что восемнадцать, — объявила стоявшая в дверях Сэндри. — Даже Браяр не уверен. Кузен, я не ожидала, что ты приедешь этой ночью, иначе я бы бодрствовала, чтобы встретить тебя.
Она прошла вперёд с распростёртыми объятьями, её халат и ночнушка свободно колыхались на её стройной фигуре.
Амброс чуть не опрокинул скамейку, поспешно вставая на ноги.
— Клэйхэйм Сэндрилин, — сказал он, беря её кисть в свою руку.
Поклонившись, он приложил кончики её пальцев к своему лбу.
— Не глупи, Кузен, — сказала Сэндри, целуя его в обе щёки, когда он выпрямился. — Учитывая всё то, что ты делал для меня все эти годы, мне следует касаться лбом твоих пальцев.
— Это честь для меня, — сказал Амброс, целуя её щёки в ответ. — У меня подходящий характер для этой работы, и люди ваши не отлынивают.
Браяр стянул кусок хлеба и начал есть его по кусочкам, наблюдая за тем, как Сэндри уговаривает своего чопорного кузена сесть на место и продолжить есть. «Как она знала, что он приехал?» — гадал Браяр. «Её комнаты в противоположной части дома. Когда она шла спать, она зевала».
Он потёр глаза, будто он сам был сонным, в то время как на самом деле он настраивал свой разум на способность видеть тонкую магию. Явные заклинания он и так всегда видел, например заклинания в кухне, препятствующие порче еды и специй, а также подавляющие пожары. Эти были в любом доме, который мог их себе позволить. Требовалась дисциплина, практика и навык, чтобы видеть более тонкое использование магии, и они с сёстрами этому научились в последние несколько лет. Когда он решил, что готов, Браяр посмотрел на Сэндри.
На миг он увидел это: тончайшую серебряную паутину, расходившуюся во все стороны от её тела и исчезавшую в стенах, потолке и полу вокруг неё. Миг — и образ паутины пропал. Браяр изогнул брови.
«Ты разленился», — отчитал он себя, взяв кусок сыра. «Было время, когда ты мог это сделать, и удержать образ. Лучше тебе попрактиковаться, мой паренёк. Может, ты и гонялся за юбками и запустил свои навыки, но раз нужно приглядывать за императрицей и её великими магами, тебе следует побыстрее подтянуть свои навыки».
Странное дело, но голос-наставник в его голове почему-то всегда звучал как Розторн.
Браяр откинулся назад, уплетая сыр. «Сэндри не спит с вожжами в руках», — подумал он, слушая, как Сэндри и Амброс исполняют вежливый ритуал первой встречи дворян, будто они не были одеты в постельное бельё и мятую одежду. «Она разбросала по всему дому паутину, центром которой является она сама. Если кто-то посторонний её коснётся, она об этом узнает».
Не прерывая Амброса и Сэндри, Браяр встал и вернулся в свою комнату. Как давно он последний раз медитировал? Он решил начать сегодня же.
* * *Сэндри заметила, что взгляд Амброса не отрывался от уходившего Браяра. Когда Амброс снова посмотрел на неё, она сказала:
— Я вижу, что вы уже познакомились.
— Он очень симпатичный, — осторожно ответил Амброс.
Сэндри хихикнула:
— Прости, Кузен, но если бы ты только знал, как смешно это звучит, — объяснила она. — Ты в этом не одинок, конечно. Люди время от времени поговаривали такое о Браяре и обо всех нас-девочках. Но поверь мне, ничто не могло бы быть дальше от истины. Это было бы всё равно, что ухаживать за братом или сестрой.
Амброс криво улыбнулся:
— Тогда простите за то, что допустил столь распространённую ошибку, — попросил он прощения. — Но вам следует приготовиться, потому что вы наверняка не раз услышите то же самое при дворе.
Сэндри пожала плечами:
— Двор может сколько угодно сплетничать, — сказала она, подперев подбородок руками. — Меня это никак не волнует. Если бы я собиралась остаться, то меня бы это беспокоило, но оставаться я не собираюсь.
Эти слова заставили её кузена откинуться назад и хмуро посмотреть на неё:
— Вы не останетесь?
— Я же сказала тебе в своём последнем письме, что осенью я вернусь домой, — ответила Сэндри. — Ты ведь получил моё письмо?
Амброс положил нож и вилку на опустевшую тарелку и отпил чая из своего стакана.
— Да, но…
Сэндри ждала. Он казался таким же, как и его письма: сухим и придирчивым, методичным и точным. Она знала, что он никогда не давал дутые обещания насчёт доходов от собранного урожая или новой шахты. Он даже говорил ей, чтобы она ожидала меньшие чем обычно суммы. Если что-то его беспокоило, то она готова была это выслушать.
Наконец он сказал:
— Императрица полагает, что вы передумаете. Она в этом уверена.
Сэндри улыбнулась. «И это всё?» — подумала она.
— Я объясню, — пообещала она, похлопывая своего только что встреченного кузена по руке. — Я почти всегда имею ввиду именно то, что говорю. Когда она узнает меня получше, она это поймёт.
— Разве будет так плохо остаться здесь? — спросил он. — У вас есть работящие подданные, которые вас обожают, и земли, которым требуется внимание их законной владелицы. Да, у нас есть некоторые недовольные, но они везде есть. Если бы вы выделили нам необходимые средства, мы бы легко могли удвоить поголовье мулов. И торговцев зерном нужно приструнить. В прошлом году я дважды поймал Хо́улэба на попытке обвесить нас на ячмене. Если за ними не следить каждую секунду…
Он спохватился и улыбнулся:
— Прошу прощения. Жена моя утверждает, что если меня не остановить, то я буду говорить о делах, пока у людей не отвалятся уши.
— Но зачем мне занимать твоё место, когда ты так хорошо знаешь и любишь эти владения? — спросила Сэндри. — Тебе знаком каждый дюйм этих земель, а моя мать почти там не бывала. Ты знаешь этих людей поимённо, и ты о них заботишься. Я нужна моему деду Ведрису. А здесь я что буду делать? Порхать бабочкой, пока ты делаешь всю работу?
— У вас будет муж, чтобы беспокоиться о таких делах, — спокойно ответил Амброс. — Императрица желает, чтобы вы украсили собой её двор. Несомненно, вам при нём отведут пост Госпожи Имперского Кошелька, или главной фрейлины…
Со служанками, которые знают о дворцовых традициях больше, чем я, — сказала ему Сэндри. — Я же буду скучать до одури. И ты знаешь поговорку: «Скучающий маг — назревающая неприятность». А что касается замужества… Мужчине, за которого я выйду, придётся быть очень необычным, Кузен. Я сомневаюсь, что я встречу такого при дворе.
Амброс вздохнул, затем прикрыл рот, зевая:
— Прошу прощения.
Сэндри встала; Амброс сделал то же самое.
— Это ты меня прости за то, что я не даю тебе спать, когда ты явно вымотан, — сказала она. — Не буду больше ни минуты тебя задерживать. Ты пойдёшь завтра с нами во дворец?
Тот натянуто улыбнулся:
— Её Императорское Величество не приглашает меня на семейные дворцовые приёмы, — объяснил он. — Она как-то раз уведомила мою жену, что я сухой как палка, и что по крайней мере палка была бы гораздо интереснее.
— Значит она тебя совсем не знает, — твёрдо ответила Сэндри.
Она сделала вежливый реверанс:
— Спокойной Ночи, Кузен.
Амброс положил ладонь ей на плечо:
— Клэйхэйм…
— Сэндри, — сказала она ему. — Просто Сэндри. Думаю, Леди Сэндри, если мы на людях. Но в остальное время — Сэндри.
— Сэндри, — прямолинейно сказал Амброс, — императрица может быть очень упрямой.
