Брендон Сандерсон - Слова сияния
Эти существа ужасали, пугали Шаллан во сне, заставляли беспокоиться о том, что она сходит с ума. Поэтому когда одно из них подобралось ближе, она выпрыгнула из койки и отбежала так далеко, насколько позволяла маленькая каюта. Затем с сердцем, колотящимся в груди, девушка толкнула дверь, чтобы сходить за Джасной.
Шаллан обнаружила женщину сразу за дверью. Джасна тянулась к дверной ручке, ее левая рука была сложена перед собой в форме чаши. В ладони стояла маленькая фигурка чернильно-черного цвета в виде мужчины в утонченном модном костюме с длинным сюртуком. Увидев Шаллан, он исчез, растаял тенью. Джасна взглянула на Шаллан, а затем посмотрела на пол каюты, по которому перемещался узор.
— Накинь что-нибудь из одежды, дитя, — проговорила принцесса. — Нам есть что обсудить.
* * *— Сначала я надеялась, что у нас с тобой одинаковые спрены, — сказала Джасна, сидя на стуле в каюте Шаллан.
Узор оставался на полу между нею и девушкой, которая лежала на животе на койке, подобающе одетая в накидку поверх ночной рубашки, с тонкой белой перчаткой на левой руке.
— Но, конечно же, это было бы слишком просто. В Харбранте я начала подозревать, что мы принадлежим к разным орденам.
— Орденам, ваша светлость? — спросила Шаллан, робко тыкая карандашом в узор на полу.
Тот шарахался в сторону словно испуганное животное. Шаллан была очарована тем, как из-за него поверхность пола становилась рельефной, хотя отчасти не хотела иметь никакого дела ни с ним самим, ни с его неестественной, сложной для глаза геометрией.
— Да, — ответила Джасна.
Чернильный спрен, сопровождавший ее ранее, не появлялся.
— Как известно, каждый орден имел доступ к двум волнам, которые частично совпадали между разными орденами. Мы называем эти способности волноплетением. Преобразование — одно из них, и мы обе им владеем, хотя принадлежим к разным орденам.
Шаллан кивнула. Волноплетение. Преобразование. По общему мнению, способности павших Сияющих — всего лишь легенды, являющиеся их благословением или проклятием в зависимости от прочитанных версий событий. По крайней мере, именно это она почерпнула из книг, которые Джасна велела ей прочитать за время путешествия.
— Я не одна из Сияющих, — сказала Шаллан.
— Разумеется, нет, — ответила Джасна, — как и я. Ордены рыцарей были концепцией, как и любая общность является концепцией, используемой людьми для того, чтобы обозначать и объяснять. Не каждый человек, владеющий копьем, — солдат, и не каждая женщина, пекущая хлеб, — пекарь. И все же оружие или выпечка становятся отличительными признаками соответствующих профессий.
— Значит, вы говорите, что наши способности...
— …когда-то считались признаком того, что человек становился Сияющим рыцарем, — закончила Джасна.
— Но ведь мы женщины!
— Верно, — беспечно проговорила принцесса. — Спрены не страдают от человеческих предрассудков. Забавно, не считаешь?
Шаллан перестала тыкать в спрена-узора и подняла голову.
— Среди Сияющих рыцарей были женщины?
— Статистически приемлемое число. Но не беспокойся, что вскоре тебе придется размахивать мечом, дитя. Образ Сияющих на поле битвы — преувеличение. Из прочитанного мною следует, хотя записи, к сожалению, недостоверны, что на каждого Сияющего, посвятившего себя сражениям, приходилось трое других, занимавшихся дипломатией, наукой или другими занятиями на службе обществу.
— О...
Почему же Шаллан оказалась разочарована этим фактом?
Глупая. Воскресли незваные воспоминания. Серебристый меч. Узор из света. Правда, которую она не могла признать. Зажмурившись, Шаллан отогнала их прочь.
Десять ударов сердца.
— Я изучала спренов, о которых ты мне рассказала, — продолжила Джасна. — Существ с головами-символами.
Шаллан глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Он один из них, — проговорила она, указывая карандашом на узор, который приблизился к койке и двигался по ней вверх-вниз, как ребенок, прыгающий с дивана. Он казался не угрожающим, а невинным, даже игривым, и совсем не сообразительным. И Шаллан испугалась этого существа?
— Подозреваю, что так и есть, — ответила Джасна. — Многие спрены проявляют себя здесь иначе, чем в Шейдсмаре. То, что ты нарисовала раньше, было их формой там.
— Этот экземпляр не особенно впечатляет.
— Да. Признаюсь, что разочарована. Мне кажется, что мы упустили что-то важное насчет него, Шаллан, и это меня раздражает. У криптиков ужасная репутация, и все же их первый представитель, которого мне удалось встретить, выглядит...
Узор вскарабкался по стене, спустился, затем забрался обратно и снова соскользнул вниз.
— Слабоумным? — подсказала Шаллан.
— Возможно, ему просто требуется больше времени, — ответила Джасна. — Когда я впервые установила связь с Айвори... — Она внезапно замолкла.
— Что? — спросила Шаллан.
— Извини. Он не любит, когда я говорю о нем. Начинает волноваться. Нарушение рыцарями их клятв было очень болезненным для спренов. Много спренов умерло; я уверена в этом. Хотя Айвори не хочет говорить о том дне, я поняла, что совершенное нами считается предательством у таких, как он.
— Но...
— Хватит об этом, — отрезала Джасна. — Извини.
— Хорошо. Вы упомянули криптиков?
— Да.
Джасна потянулась к рукаву, покрывающему ее безопасную руку, и достала сложенный листок бумаги — один из рисунков символоголовых, сделанных Шаллан.
— Так они сами себя называют, хотя мы, скорее всего, назвали бы их спренами лжи. Им не нравится это имя. Как бы там ни было, криптики управляют одним из больших городов в Шейдсмаре. Думай о них как о светлоглазых когнитивной реальности.
— Так это существо, — произнесла Шаллан, кивнув на узор, который кружился в центре каюты, — что-то наподобие... принца на их стороне?
— Что-то похожее. Существуют сложные своего рода противоречия между ними и спренами чести. Политика спренов — не то, чему я могла посвятить много времени. Этот спрен станет твоим спутником и обеспечит возможность преобразовывать, кроме всего прочего.
— Всего прочего?
— Посмотрим, — ответила Джасна. — Это сводится к природе спренов. Что показало твое исследование?
С Джасной все казалось научной проверкой. Шаллан сдержала вздох. Именно поэтому она предпочла последовать за принцессой, а не вернуться домой. Но все же иногда ей хотелось, чтобы Джасна просто отвечала на вопросы, а не заставляла ее так усердно трудиться в поисках ответов.
— Алай говорит, что спрены — это частицы силы творения. Многие ученые, работы которых я прочла, согласны с ней.
— Таково одно из мнений. Что оно означает?
Шаллан пыталась не отвлекаться на спрена на полу.
— Существует десять фундаментальных волн — сил, с помощью которых функционирует мир. Гравитация, давление, трансформация и так далее. Вы сказали мне, что спрены являются фрагментами когнитивной реальности, каким-то образом получившими сознание из-за человеческого внимания. Ну, следовательно, до этого они были чем-то другим. Как... как картина оставалась холстом до того, как в нее вдохнули жизнь.
— Жизнь? — удивленно переспросила Джасна.
— Конечно, — ответила Шаллан.
Картины жили. Не как человек или спрен, но... ну, во всяком случае, для нее это очевидно.
— Поэтому прежде, чем спрены ожили, они были чем-то. Силой. Энергией. Зен-дочь-Ват сделала эскиз крошечных спренов, которых иногда обнаруживала вокруг тяжелых предметов. Спрены гравитации — частицы энергии или силы, которая заставляет нас падать. Это служит доказательством того, что каждый спрен был силой до того, как стать спреном. На самом деле спренов можно разделить на две общие группы. Те, что соответствуют эмоциям, и те, что соответствуют таким энергиям, как огонь или давление ветра.
— Значит, ты соглашаешься с теорией Намара о классификации спренов?
— Да.
— Хорошо, — сказала Джасна. — Я тоже. Лично я подозреваю, что такое разделение спренов — спрены эмоций против спренов природы — то, откуда появились идеи человечества о первобытных «богах». Честь, ставший воринским Всемогущим, создан благодаря людям, которые хотели иметь образ идеальных человеческих эмоций, который они видели в спренах эмоций. Культивация, которой поклоняются на западе, — женское божество, являющееся воплощением природы и природных спренов. Различные спрены Пустоты с их невидимым повелителем, чье имя меняется в зависимости от того, о какой культуре идет речь, представляют врага или антагониста. Отец Штормов, конечно, не вписывается в эти рамки, его теоретическая природа обусловлена тем, какая эра воринизма на дворе...
Она умолкла. Шаллан покраснела, осознав, что при этих словах Джасны отвела взгляд и начала чертить на одеяле глиф против зла.
