Вера Петрук - Индиговый ученик

Арлинг усмехнулся. Судьба продолжала подбрасывать ему знаки – явные и не очень.

– Значит, страж смерти, – криво улыбнулся он, вспомнив значение, которое кучеяры придавали насекомым. У жуков была не очень хорошая репутация, так как считалось, что они охраняют дом смерти, спрятанный под барханами Карах-Антара. Арлинг провел пальцами по неровным выступам маски, которые нависали над впадинами глазниц причудливым выступом. Устрашающий элемент для врага, но не очень удобный для хозяина маски. Возможно, поэтому ее до сих пор не выбрали. Впрочем, слепому такое украшение помехой не было.

– Я бы предпочел обойтись без нее, – решительно произнес Регарди, на что получил не менее решительный ответ.

– Выбирать будешь в другой раз, – отрезал Сейфуллах. – Для первых двух кругов маскарад обязателен, иначе тебя даже на арену не пустят. Люди платят не только за кровь, но и за зрелище. За тайну, загадку! Нет ничего более интригующего, чем воин, скрывающий свое истинное лицо. Если же случится чудо, и ты сможешь, а главное – захочешь – остаться на третий круг, тогда – да! Хоть нагишом перед всеми бегай, никто тебе и слова не скажет. Но на первых поединках ты должен выглядеть, как истинный адепт серкетов, стремящийся познать тайны древних. Не забывай, прежде всего, это игра.

У Арлинга было много соображений насчет игр, где на кон ставилась человеческая жизнь, но он предпочел оставить их при себе. Молча нацепив маску, Регарди собирался выйти из шатра, но Сейфуллах опять его задержал.

– Еще не все, – сказал упрямый мальчишка, подводя его к бородатому кучеяру. – Кроме маски у тебя должен быть знак. Это тоже традиция. Его нельзя ставить на голову, шею, руки, ноги, то есть на то, что могут отрубить. Только на теле. Одни делают татуировку, другие мажут себя краской, а есть те, кто клеймят себя каленым железом. Это солидно. Не хочешь попробовать? Говорят, очень бодрит перед боем.

– Его, похоже, это сильно взбодрило, – скептически протянул Арлинг, кивнув в сторону корчащегося неподалеку кучеяра. – И это мой противник? Так орет, будто ему всю кожу сожгли.

– Во-первых, сначала попробуй сам, а потом фыркай, – внезапно встал на защиту человека Сейфуллах. – Во-вторых, кроме тебя других участников здесь нет. Нас бы не впустили, если бы кто-то еще из воинов сейчас себя метил. До боев вы не должны встречаться. К тому же, таких шатров тут много, не меньше десятка. Весь этот сброд – слуги и сопровождающие, которым нужны татуировки для того, чтобы хвастаться перед женщинами.

Арлинг никогда не любил ритуалы, но, похоже, они любили его.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, – усмехнулся молодой Аджухам. – Только времени мало, поэтому особо не фантазируй. Может, глаз нарисуем? Все-таки ты слепой.

– Какие знаки у других воинов?

– Про знаки не знаю, – покачал головой Сейфуллах, – но о масках слышал. Например, у Аль Рата по прозвищу Железная Кожа – маска паука. Хорошая символика. Паук – это судьба, значит, Железная Кожа – тот, кто изменит твою жизнь. Вернее, ее закончит. Эх, хороший знак, жаль нам не достался.

Арлинг поморщился, не разделяя восторга Аджухама. Иман не любил пауков, считая их вестниками несчастья.

– У етобаров маски павлинов, – продолжил Сейфуллах и, опережая вопрос Регарди, пояснил. – Павлин у нас считается бессмертным, вернее, его мясо. Прячась под клювом этой пташки, етобары как бы намекают, что они боги. Ну, или что-то вроде того.

– Я могу помочь? – спросил бородатый кучеяр, закончивший мазать что-то на спине нарзида.

– Было бы любезно с вашей стороны, милейший, иначе мы проторчим здесь до конца дня, – произнес Аджухам. – Нам нужен знак. Может, подскажите?

– Так бы сразу и сказали, – улыбнулся мужчина, доставая из кармана свернутую тряпицу. – Сам сделал. Здесь много хороших символов, но... это стоит денег. Всего пять султанов.

– Целых пять султанов? – возмутился Сейфуллах, но Регарди его опередил.

– Когда-то ты потратил мешок золотых за пригоршню вишен, – напомнил он ему. – Мы заплатим. Показывайте.

Дождавшись, когда монеты упадут ему в ладонь, кучеяр протянул им пахнущий краской сверток. Аджухам недоверчиво посмотрел на Арлинга, но тот уверенно взял тряпицу. Каракули татуировщика не могли быть сложнее рисунков имана, выполненных тонким пером на гладкой бумаге.

– Вот же дьявол, – выругался мальчишка, – Да тут сотни этих значков. Давай нарисуем тебе осла? Все равно его увидят только могильщики. Повеселим этих ребят немного.

– Зачем так мрачно? – возмутился кучеяр, оскорбившийся отношением молодого купца к своему творчеству. – Я могу посоветовать. Например, вот хороший знак. Видите, лист папоротника? Он означает вызов всему, что наводит ужас. А вот, знак «Эйваз». Выбрав его, вы скажите: «Я бесстрашен!».

– А что означает эта змея? – спросил Арлинг, показав на невнятный символ внизу.

– Змею, – хмыкнул бородач, но видя, что Регарди не настроен шутить, пояснил. – Я бы выбрал что-нибудь другое, для боев он мало подходит.

– И все же?

– Змея ползет по рафии. Это особый вид пальмы с шипами. Шипы опасны для змеи, но гадина все равно ползет вверх, хотя и не знает зачем. Колючки рвут ее тело и рано или поздно убьют. Даже если ей удастся достичь верха, то макушка пальмы не выдержит ее веса и обломится. Тогда змея разобьется. Она в любом случае обречена. Я переписал этот знак из старого сборника, но думал его убрать. Его все равно никто не берет.

Сейфуллах с кучеярам принялись обсуждать другие знаки, но Арлинг уже знал, что выбор закончен. Змея прекрасно знала, зачем она ползла по шипастому дереву. Она тоже не могла найти смерть и надеялась, что рафия ей поможет. Сегодня ничего не было для него случайным. Даже этот знак. Символ выполнения невозможного.

Аджухам еще долго ругал его за выбор столь неподходящей татуировки, но Арлинг не стал его слушать. Чувствуя, как кисть кучеяра скользит по его плечу, Регарди улыбался. До сих пор все полученные им знаки были удачны. А значит, смерть ждала его.

От противника исходили гигантские волны страха, и Регарди казалось, что он в них утонет. Маска коршуна, которая в начале боя полностью скрывала лицо кучеяра, теперь сползла на шею, а пот обильно покрывал его лицо и шею, скатываясь по нагретым доспехам и с шипением впитываясь в раскаленный песок. Длинные волосы выбились из-под шлема, липли к взмокшему телу бойца и брызгали на Арлинга солеными каплями. Дыхание кучеяра сбилось и вырывалось судорожными хрипами сквозь стиснутые зубы, движения потеряли быстроту и уверенность, а во взгляде ощущалось паника.

Арлинг чувствовал врага так же хорошо, как если бы забрал его душу и получил власть над телом. Каждый шаг, вздох, взгляд были предсказуемым. Человек в маске коршуна устал, был напуган и хотел, чтобы Регарди исчез. Но его желание было невыполнимо, потому что следующим врагом Арлинга мог стать Фарк, бившийся неподалеку, а поединка с ним Регарди не хотел. И не потому, что лучший ученик Школы Карпов был в хорошей форме. Арлинг с удовольствием намял бы ему бока дома, в Балидете, но руины амфитеатра были не самым удачным местом для выяснения отношений. Они пришли сюда не за этим.