Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Горы Фумо. А за ними — неизведанные земли, тайны, опасности; другие люди, быть может… Эта мысль воодушевила Кангасска, как ни странно. И судьба подыграла ему: в тот же день, угостив компанию наемников элем за свой счет, Ученик узнал о городках и тавернах близ полосы гор. Да и о самих горах немного — что если пытаться перейти их, то лучше идти на восток отсюда, в сторону развалин Города Еретиков, и, не доходя до него, свернуть на север: там горы ниже, да и городок с таверной недалеко, зовется Малый Эрх, — там запастись продовольствием в дорогу. Или, как добавил один наемник лет тринадцати от роду, выспаться в таверне и передумать.

Серебро купило Кану послушного молодого тарандра и запас еды в дорогу.

Свободен. В жизни и смерти. С этой мыслью он покинул Табириум. И дням пути начался неспешный счет…

«Какая дикая вьюга…» — Мая, хозяйка таверны «Очаг Малого Эрха», зябко повела плечами, бросив взгляд за окно: в ночи, подсвеченный мертвенно-бледной луной, метался беспокойный снег. Ветер выл, трепал старенькую вывеску, чем-то стучал во дворе.

В такую погоду особенно теплым и уютным кажется очаг, и счастлив путник, успевший найти пристанище до того, как холодный ветрище вошел в полную силу.

Посетителей было четверо; для «Очага Малого Эрха», в зале которого всего четыре стола, а на втором этаже — всего две гостевые комнаты, это много.

Двое угрюмых парней, распивающих вино за столом в углу и говорящих вполголоса… «гробокопатели» — их Мая могла бы узнать, где угодно. Молодые, одеты, как бродяги, но — при добротных мечах; вкрадчивым голосом спрашивают об Эрхабене и дороге к нему. Да, о сокровищах Города Еретиков до сих пор ходят легенды, и нет-нет, а сорвется кто-нибудь молодой и горячий с родных мест и отправится на край света за легендарным богатством. Возвращаются далеко не все. А те, кто вернулся… они молчат обо всем, что видели, и никогда не посещают проклятые руины вновь.

Разбойничьего вида наемник с отметиной панацеи на всю левую щеку; пьет у стойки; то и дело бросает косые взгляды на женщину-воительницу, сидящую за столом поодаль. Красивая… И вежливая: мечи оставила на подставке у входа. Странные мечи — оба без гарды, и маленький, и большой.

Мая только-только отнесла гостье ее заказ — мясо, запеченное с луком и сыром, — когда скрипнула входная дверь и в зал, напустив за порог снегу, ввалился очередной незнакомец.

На «гробокопателя» он не походил, на разбойника или наемника (Мая часто ставила тех и других в один ряд) — тоже. Одежда, потрепанная, но хранящая следы дорогого покроя и отделки, блестящая под плащом пластинчатая куртка, сабля на поясе — все выдавало в нем богатого воина.

Это вполне мог быть торговец, потерявший свой караван при нападении разбойников, детей тьмы или просто в эту сумасшедшую вьюгу.

Вьюга потрепала и его самого: воин дрожал крупной дрожью и то и дело заходился глухим кашлем.

Что порадовало Маю, так это то, что этот гость, даже с трудом передвигая ноги от усталости, все же не забыл оставить оружие у входа и только затем направился к стойке.

— Здравствуй, бедолага, — с материнским сочувствием произнесла Мая.

Гость пробормотал в ответ что-то невнятное: зубы у него стучали так, что ничего было не разобрать, но, похоже, сказанное означало «Здравствуй».

Отдышавшись немного, он откинул капюшон. Мая привыкла оценивать людей с первого взгляда, однако этот гость оказался не так прост. Молодой лицом, он был белоснежно седым, точно глубокий старик. И еще одна деталь: шрам, рассекавший левую бровь и скулу, выглядел на удивление четким и ровным: панацея такого никогда не оставит, но где это видано в наше время, чтобы ранам на лице давали зажить самим, создавая риск заражения? В войну такие заливали аноком меллеосом без всяких вопросов. Да и сейчас…

Странный, странный гость.

— К-комнаты есть? — совладав с клацающими зубами, произнес воин.

— Нет комнат, сынок, — пожала плечами Мая. — Будешь чего-нибудь есть или пить?

— Да, — отрывисто кивнул гость. — Супу. Горячего. С мясом.

— Супу, — с улыбкой протянула хозяйка. — Хорошо, скажу девчонкам на кухне, будет тебе суп. Выпей чего-нибудь, пока готовится. Вина?

— Да.

— Остался только «Лунный зуб», белое.

— Хорошо…

За странным воином, что, морщась, глотал дешевое кислое вино у стойки, уже с любопытством наблюдали все остальные посетители. Красавице, похоже, приглянулся собственно седовласый незнакомец; мыслей «гробокопателей» было по их угрюмым лицам не прочесть; а вот наемник, судя по хищному взгляду, напряженно подсчитывал в уме стоимость сабли и драконьей брони да прикидывал, сколько может быть денег в дорожной сумке у этого богача.

Стоило хозяйке отлучиться на кухне, как наемник перешел от расчетов к действию.

— Подкинь золотишка, торгаш, — с довольной ухмылкой начал он. Ответа не последовало, однако незнакомец сделал последний глоток и отодвинул кружку. — По-хорошему прошу, — уже с угрозой произнес наемник и потянул короткий меч из ножен.

«Торгаш», встав в полоборота к нему, молча раскрыл ладонь и сотворил над ней одну за другой три огненные сферы.

— Меч верни в ножны, — с хрипотцой проговорил он, — а то второй раз будешь физиономию свою аноком поливать.

— Так и сказал бы сразу, что маг, — простодушно отозвался наемник и, вернув меч в ножны, как ни в чем не бывало вернулся к поглощению эля.

Напряженную тишину нарушил нервный смех «гробокопателей». Сферы незнакомец свернул, и к возвращению Маи о конфликте уже ничего не напоминало. Через полчаса был готов суп, и седой гость, устроившись за свободным столом, приступил к ужину.

— Я присяду? — поинтересовалась воительница.

— Пожалуйста… Чем обязан? — сухо осведомился воин (или вернее — маг?)

— Как мне тебя называть? — уклончиво спросила женщина, не торопясь отвечать на вопрос.

— Гасс.

— А я Гиледа. Как река. Кратко — Гиль.

Кивок.

— Ты, должно быть, сильный маг, — предположила Гиль с улыбкой. — Я слышала, как ты кашляешь, но, смотрю, колдовать болезнь тебе не мешает.

— Я не болен, — возразил Гасс. — Это старый кашель; вернулся от холода.

— Понятно, — задумчиво протянула Гиль. — Тебе, я смотрю, не так много лет, даром что седой.

— Какая разница…

— И все же…

Гасс усмехнулся и, не спеша, допил остатки супа через край миски.

— Мне двадцать один, — негромко, но с вызовом произнес он.