Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

Хиссун видел Валентайна, неустанно марширующего дальше и дальше, превращая хаос в порядок одной лишь светящейся силой своей души. Это был действительно необычный, великий крестный ход Понтифика. Но Понтифик, беспокойно думал Хиссун, это не тот, кому полагается совершить великий крестный ход.

Он перевел мысли с Валентайна на свои собственные обязанности. Ждать, пока Дивис будет здесь,— первое. Непростое это будет дело. Но Хиссун понимал, что будущий успех его царствования будет зависеть от того, насколько он справится с укрощением этого знатного и ревностного человека.

Передать ему верховную власть да пояснить, что среди генералов в этой войне он второй, только после самого Коронованного. И сдерживать, контролировать его в то же время. Если это будет возможно.

Хиссун набросал быстрые линии на карте. Одна армия под командованием Дивиса продвигается на запад от Хитрона или Мазадоны, чтобы убедиться в том, что Валентайн действительно восстановил там порядок, и по мере своего движения набирает войска, потом делает петлю на юг и восток, чтобы занять позицию вдоль верхних границ провинций метаморфов. Другая основная армия под личным командованием Хиссуна прорывается из Ни-мои вдоль берегов Стейча, чтобы закрыть восточную границу Пиурифаины. Тактика клещей. Потом — внутрь с обеих сторон, пока мятежники не будут взяты.

А что будут есть солдаты, думал Хиссун, в мире, который умирает от голода? Кормить многомиллионную армию кореньями, орехами и травами? Он покачал головой. Мы будем есть коренья, орехи и травы, если это будет все, что у нас будет. Мы будем есть камни и грязь. Мы будем есть наших убитых, если будет нужно. И мы победим, и тогда это безумие кончится.

Он встал, подошел к окну и всмотрелся в разрушенную Ни-мою, более красивую теперь, когда сгустившиеся сумерки скрыли самые ужасные из ран. Он поймал собственное отражение в стекле и насмешливо поклонился ему: "Добрый вечер, милорд! Храни вас Бог, милорд!" Лорд Хиссун — как странно это звучит.

"Да, милорд, нет, милорд. Это я выполню немедленно, милорд". Ему отдавали знак лучистой звезды. Они с трепетом пятились назад. Они обращались к нему, все они, словно он в самом деле был Коронованным, Возможно, он скоро к этому привыкнет. Во всяком случае это было не так, чтобы явиться каким-то сюрпризом. И все же по-прежнему казалось ему нереальным. Возможно, это было потому, что до сих пор он провел свое царствование в путешествии по Зимроелю. Это не станет реальным, решил Хиссун, пока он, наконец, не вернется на Гору Замка… В замок лорда Хиссуна… И займется другой жизнью — подписанием указов, назначением встреч, сидением в президиумах на важных церемониях, что было, по его мнению, истинным занятием Коронованного в мирное время. Придет же когда-нибудь этот день! Он пожал плечами. Глупый вопрос, как большинство вопросов. Этот день придет, когда ему следует прийти, а пока нужно выполнять работу. Хиссун вернулся к столу и еще час продолжал делать заметки на картах.

Спустя некоторое время вернулся Альзимир.

— Я разговаривал с мэром, милорд. Он обещает полное сотрудничество. Он ждет внизу в надежде, что вы позволите ему рассказать, как он намерен сотрудничать с нами.

Хиссун улыбнулся.

— Пришлите его ко мне,— сказал он.

Когда они, наконец, достигли Хинтора, Валентайн приказал Азенхарту сделать остановку не в самом городе, а на другом берегу реки, в южных окрестностях Хот Хинтора, где находились всякие геотермальные чудеса: гейзеры, фумаролы, кипящие озера. Ему хотелось войти в город неспешно, размеренно, дав так называемому Коронованному, который правил здесь, предупреждение о своем прибытии.

Не то чтобы его появление могло стать чем-то неожиданным для самозванного лорда Симпетурна. Во время путешествия вверх по Зимру из Ни-мои Валентайн не делал секрета ни из того, кто он, ни из цели своего похода. Он снова и снова останавливался в больших городах вдоль реки, встречаясь с городским руководством, которое в них еще оставалось, и получая заверения в поддержке войск, которые будут набраны и отражения угрозы метаморфов.

И на всем его пути, даже в тех городах, где он не останавливался, население выбегало посмотреть на императорский флот, следующий мимо по пути в Хинтор, помахать вслед и крикнуть:

— Валентайн Понтифик! Валентайн Понтифик!

Гнетущим было это путешествие, поскольку даже с реки было видно, что когда-то живые и процветающие города — всего лишь призраки, склады доков, пустые, с выбитыми окнами, безлюдными базарами, дорогами вдоль берега, заросшими сорняками. И где бы он ни выходил на берег, всюду видел, что люди, оставшиеся в этих городах, хоть и кричали и махали, были лишены надежды. Глаза у них безрадостны и потуплены, плечи опущены, лица отчаявшиеся.

Когда же он ступил на берег в фантастическом местечке рокочущих гейзеров и шипящих, булькающих термальных озер и клубящихся облаков бледно-зеленого газа, каким был Хот Хинтор, Валентайн увидел еще кое-что на лицах собравшихся на набережной: выжидающий, любопытный взгляд, словно они предвкушали какое-то спортивное состязание.

Валентайн знал, что им не терпится посмотреть, какой прием окажет Понтифику лорд Симпетурн.

— Мы будем готовы отправиться через пару минут, ваше величество,— крикнул Шанамир.— Плавуны спускаются по крепостному валу.

— Плавуны не потребуются,— сказал Валентайн.— Мы войдем в Хинтор пешком.

Он услышал знакомый вздох ужаса Слита, увидел знакомое раздраженное выражение на его лице.

Лизамона Халтин покраснела от досады. Залзан Кавол бросил сердитый взгляд. Карабелла тоже выказывала тревогу. Но никто не посмел возразить ему. Никто давно уже ему не возражал. И не столько потому, что теперь он был Понтификом, подумал он. Смена одного броского титула на другой была, действительно, делом простым. Это происходило скорее потому, что он, по их мнению, с каждым днем глубже и глубже погружается в царство, куда они попасть не могли. Он становился непонятным для них. Что касается его самого, то он чувствовал себя выше всяких настоящих забот о безопасности: неуязвимым, непобедимым.

Делиамбер спросил:

— По какому мосту мы войдем, ваше величество?

Их было четыре в поле зрения. Один из кирпича, един, арочный, из камня, еще один, который был уже всех, мерцающий и полупрозрачный, словно сделанный из стекла, и самый ближний — воздушное творение из легких раскачивающихся канатов.

Валентайн посмотрел на каждый из них, потом на башни Хинтора с квадратными вершинами далеко за рекой. Арочный мост из камня, заметил он, казалось, был разрушен в середине. Еще одна задача Понтифику, подумал он, вспомнив, что титул его в древние времена означал "Строитель Мостов".