Ник Перумов - Черное копье

– Ну с Гондором ещё невесть что… – мрачно протянул Торин, и Атлис тотчас взбеленился:

– Что «невесть что»?! Минас-Тирита им во веки вечные не взять! Пусть они там хоть сто лет простоят!

– Вот они и простоят… пока всех нас тут не передавят. Тогда уж и Минас-Тирит не устоит.

– Но, может, Этчелиону удастся… – робко начал было Фолко, однако Торин резко перебил его:

– Этчелион!.. Ты что, ещё не понял, что вся эта заваруха на юге, в Итилиэне, в Анориэне – это всё лишь для отвода глаз! Главный-то удар – вот он, здесь! Он рубит тело Соединённого королевства надвое, как мы и предполагали, кстати… Мы-то ушли на юг, а молодцы Олмера уже скачут во весь дух к Исенским бродам. Бьюсь об заклад – у Эдораса они если и задержатся, то ненадолго. Куда им спешить? Всё равно, считают, им достанется. Не знаю, сможем ли мы опередить их… Вдобавок – помните Дунланд? Как бы Вождь наш не приказал им через улагов занять броды… а заодно, если удастся, и Хелмское ущелье.

– Всё равно – будем драться, пока живы! – стукнул кулаком Атлис.

– Будем, будем… Только вот что выйдет?

Оставшиеся тринадцать тысяч из двадцати пяти вступивших в бой уходили к Эдорасу. Легкоконные хазги их, конечно, настигли. Пошла знакомая ещё по походу Отона война – засады, внезапные удары – и отход. Однако уже на третий день скорбного отступления силы короля стали расти – в первом же селении к отступавшим присоединилось человек сорок; здесь, оказывается, уже успели побывать чёрные вестники поражения; и мужчины, отправив в горные убежища детей и женщин, вышли к своему повелителю. Они уже знали, что враг наступает и силы его необычайно велики; и за оружие взялся и стар, и млад.

Пехоте в этом отступлении выпала тяжкая работа – прикрывать лагерь, служить опорой коннице. Звучала команда – и сотни охранения горохом сыпались с коней, мигом выстраивая стену щитов. И преследователи, всё время наступавшие на пятки, не дерзали бросаться в открытый бой, предпочитая стрелы издалека. До мечей дело не доходило.

Войско короля оставляло позади себя выжженную землю. Сами роханцы, уходя с отступающими, запаливали дома и всё имущество, которое не могли вывезти. Если истерлинги надеялись найти пропитание в предгорных поселениях, они жестоко ошибались. Им не доставалось ничего, кроме остывающей золы да груды головней.

И мало-помалу погоня начала отставать. Одни считали, что тем трудно стало с прокормом степных коней, но более дальновидные подозревали какой-то новый умысел коварного врага. К последним относился и хоббит; он по достоинству оценил расставленную Олмером ловушку, в которую угодило всё роханское войско; от Вождя можно было ожидать любой самой изощрённой хитрости.

Войско шло по богатой и красивой земле. Ухоженные поля, сады, аккуратные бревенчатые дома, обилие водяных мельниц на стекающих с Белых гор серебристых ручьях. Хлеб Рохана славился на Западе почти так же, как его великолепные кони. И все это, созданное поколениями, рассыпалось пеплом; отступающие щадили только фруктовые сады. Дом можно было поднять за месяц – а на сад, бывает, не хватает и жизни. Они всё-таки надеялись вернуться…

Четыре дня отступления – и перед остатками армии открылся Эдорас. Столица Рохана сильно разрослась и похорошела за три века без войны, но всё же видно было, что её народ предпочитает вольную жизнь вдали от каменных громад. Эдорас был лишь резиденцией правителя да местом жительства знатнейших дворян марки и отборных воинов королевской гвардии с семьями. Последние переходы все в отходящем войске со смертной тревогой всматривались в даль – но горизонт оставался чист, его не застилали дымные столбы пылающего города; вскоре подоспели и посланные из столицы гонцы.

Было не до радости: вести шли одна тревожнее другой. Не уничтожив, но основательно ослабив войско марки и показав всем истинную силу своих армий, Олмер бросил всё, что имел, в стремительный прорыв к Исенским бродам и Воротам Рохана. Лавина вражеских войск шла севернее, кратчайшей дорогой через степи к южной оконечности Туманных гор. Пока небольшое преимущество в расстоянии ещё сохраняли роханцы. Олмер вынужденно медлил, подтягивая силы из глубины, – выяснилось, что два некрупных передовых отряда врага, высланных далеко на запад сразу после битвы или даже ещё до её окончания, были перебиты воинами марки; показала себя королевская гвардия. Большая часть её оставалась в Эдорасе как боевой запас на самый чёрный день, который наконец наступил. После уничтожения авангарда Вождь придержал рвущихся вперёд воинов, этой паузой необходимо было воспользоваться.

К столице король Рохана вывел двадцатитысячное войско: к уцелевшим добавились ополчения западных пределов марки. И ещё почти сорок тысяч бойцов собрались к Эдорасу со всех концов страны – все способные сидеть в седле и держать копьё. К мужчинам присоединилось и тысяч пятнадцать молодых женщин-воительниц: традиции славной Эовейн, победительницы Короля-Призрака, блюлись в марке свято, и обращению с оружием здесь учили не только мальчиков.

Как и предполагал Фолко, король не стал задерживаться в Эдорасе. Роханская столица славилась не стенами, а гордой славой своих всадников, и выдержать в ней долгую осаду представлялось невозможным. Внешний обвод стен оказался и вовсе деревянным; каменные же, внутренние, были невысоки. Жившие в Рохане люди предпочитали доделывать заложенные самой природой крепости в Белых горах, чем возводить их жалкие подобия в открытых для натиска с разных сторон предгорьях.

В горных ущельях, перегороженных высокими стенами, непробиваемыми для таранов, сейчас укрывалось всё прочее население марки. Король отправлял и небольшие отряды воинов в каждую из таких крепостей. За них беспокоились мало – врагу себе дороже станет выкуривать защитников оттуда; если вторгшихся удастся остановить на бродах, а то и разбить – с подоспевшей арнорской или гондорской помощью, то вскоре будут отогнаны и осаждающие эти крепости отряды врага. Если же нет… Впрочем, об этом исходе старались не думать.

А вот хоббит думал, и думал неотступно, всё время. Он ломал себе голову, пытаясь представить, что же надлежит делать, если армия марки не удержится и на Исене. Тогда Олмеру откроется прямой путь к Арнору, Серым Гаваням и… страшно вымолвить – к Хоббитании! Это сводило с ума, грызло день и ночь, гнетущая тревога лишала сна и покоя; Фолко не находил себе места, за что бы он ни взялся, его сверлила неотвязная мысль: что, если Олмер всё-таки прорвётся, и что же должен делать тогда он, Фолко Брендибэк?!

Он поделился своими чёрными думами с друзьями.

– Я буду сражаться, – жёстко ответил Торин. – Пусть Олмер дойдёт до Великого Западного моря, я не покорюсь. И мои соплеменники тоже не покорятся. Правда, если у Вождя хватит ума купить расположение старейшин… Но меня-то ему не купить. Помнишь, Фолко, давным-давно, ещё в Хоббитании или по пути в Арнор, не помню уже, мы говорили о том, кто раскачивает Средиземье? Мы давно узнали это, и с ним я буду драться, пока не отправлюсь в Чертог Ожидания.