Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— Ничего страшного, — Елена Прекрасная ласково взяла подпольщиков за руки. — Мы будем тренироваться, и у нас все получится. Шапкин-Невидимкин писал, что с первого раза редко кто все правильно делает, и советовал настойчиво практиковаться. Сейчас я пойду, еще что-нибудь полезное вычитаю…

— НЕТ!!! — в один голос выкрикнуло оборонное командование.

— П-почему? — испуганная такой бурной реакцией на свое безобидное предложение, царица захлопала глазами.

— А-а… Э-э… Н-не сейчас, мы имели ввиду… — поправился Дионисий.

— Да, не сейчас, голубушка, — поддержал его Митроха. — Лучше потом. Когда-нибудь.

— Но почему? — не переставала удивляться Елена.

— Потому что сейчас нам будет некогда, ваше величество. Теперь у нас есть всё для побега пленников из Меховой башни, и откладывать наше предприятие смысла нет, — торжественно произнес библиотечный.

— Ты хочешь сказать, что сегодня?.. — всплеснула руками царица.

— Ага, — довольно подтвердил Митроха. — Сейчас кошку приспособим — и всё. Записка написана?

— Написана, — подтвердил Дионисий.

— Тогда ждем часов до двух, пока все угомонятся — и вперед!

— …Все готово? — мятным шепотом сурово пробасил Граненыч.

— Все, — подтвердил Дионисий. — Записка примотана к стреле самой толстой ниткой, какую я только смог отыскать — не оторвется. Внутри кусок коробка и несколько спичек.

— Бечевка?..

— Крепко привязана. На бантик.

— На бантик! — фыркнул истопник. — На два узла перевяжи!

— Сейчас… — торопливо завозился библиотечный.

— Шнур? Веревка? Все смотано, как полагается? Не придется распутывать? — продолжил Митроха проверку перед запуском.

— Нет, все лежит аккуратно, — доложила дрожащая не то от холода, изливающегося из открытого окна, не то от волнения Елена.

— Тогда — стреляю!

Взволнованная царица хотела было еще раз спросить его, не убьют ли они кого-нибудь нечаянно своим выстрелом, если вообще попадут в окно, но подумала, что ни уверенности, ни меткости напоминание о возможном летальном исходе их стратегу вряд ли добавит, и не стала.

Граненыч, решительно нахмурившись и поджав губы, вскарабкался на подставленный к подоконнику стол, наложил стрелу на лук, моментально прицелился и отпустил тетиву.

В любом соревновании даже самых косоглазых лучников у него не было бы ни единого шанса поразить мишень, и даже тот факт, что большое окно зияло темнотой на сером фоне всего в тридцати метрах от его позиции, не повышало процент успеха ни на йоту. Но вмешался нечастый в последнее время гость Лукоморска — везение — и, ко всеобщему изумлению, с первой попытки стрела разбила истерично дзенькнувшее стекло и влетела в чулан, ставший тюрьмой родителям ее мужа и бедной, ни в чем не повинной девице боярышне Серафиме.

Облегченно переведя дух, что первый этап их плана прошел гладко, оборонное командование сосредоточилось на ожидании.

Бечевка была крепко зажата в ручках библиотечного, ничего больше пока поделать было нельзя, и им оставалось только набраться терпения, но как раз именно это и было выше его оккультных сил. Он не мог спокойно простоять на месте и секунды — то и дело он переминался с ноги на ногу, привставал на цыпочки, вытягивая по-гусиному шею и вглядываясь во тьму, из боязни пропустить условное подергивание, если оно вдруг будет недостаточно сильным.

Елена готова была к нему присоединиться, если бы не сознание того, что она здесь все-таки царица, а царицы так себя не ведут.

По крайней мере, когда их видят.

Граненыч наугад вытянул со стеллажа за спиной толстенную книгу, открыл ее посредине и стал в полной темноте невозмутимо рассматривать картинки. Или просто пытаться определить их наличие в данной книжке.

Ждать пришлось недолго.

Через несколько минут после выстрела в глубине чулана как будто засветился и погас крошечный огонек, а еще через несколько минут, показавшимся заговорщикам часами, Дионисий подпрыгнул, как будто веревочка была привязана к его рукам и ногам, а он был марионеткой:

— Они дернули!.. Они дернули!.. Три раза!.. Как условились!.. Они согласны!..

— Елена? — обернулся истопник к царице как генерал на поле боя к своему капитану, зажав книгу в подмышке.

— Все готово! — срывающимся шепотом тут же отозвалась она. — Дионисий, дергай!..

Библиотечный изо всех сил дернул ответные три раза свой конец бечевки и моментально почувствовал, как она поползла у него из рук.

— Шнур потянулся! — отрапортовала Елена Прекрасная через минуту, и Граненыч удовлетворенно кивнул головой.

Еще минута — и она доложила, что пошла веревка, а с ней — кошка и подвесная люлька — хитроумная конструкция из ремней и веревок, в которой пленники должны были в целости и невредимости достичь библиотеки.

Спустя еще несколько минут веревка остановилась.

Не говоря больше ни слова, Граненыч стал быстро наматывать ее вокруг колонны.

Елена, нервно прикусив губу и сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, до рези в глазах вглядывалась в темное окно напротив.

Какой нелепый, какой ненадежный план — почти каждый его шаг висел на каком-нибудь "если", "вдруг" или "наверное", но это все, что они смогли придумать и подготовить за несколько дней. Если кто-нибудь еще восемь дней назад сказал бы ей, что она в компании истопника Митрохи и неизвестного науке домашнего духа — некоего библиотечного — будет спасать жизнь родителям своего мужа и юной боярышне от злобного колдуна, захватившего власть, она бы не рассмеялась тому в лицо исключительно из-за хорошего воспитания…

Ну почему на ее месте должна была оказаться именно она?!.. Ведь если бы здесь сейчас была бы бедовая супруга Иона Серафима, то уж она-то изобрела бы что-нибудь такое невероятное, сногсшибательное, что никому другому и в голову бы не пришло! Но где она теперь — кто его знает… Может, ей сейчас еще хуже, чем им всем, вместе взятым…Хотя вряд ли Серафиме сейчас могло быть хуже чем ей, Елене. Ведь если что-нибудь пойдет не так — оборвется веревка, застрянет люлька, лопнут ремни, развяжется какой-нибудь узел, увидит враг — даже не задумываясь, она могла привести с десяток причин, по которым их план мог рухнуть и погубить всех — то виновата в этом будет только она.

Она царица.

Она решила.

Ей отвечать.

Из облака переживаний и дурных предчувствий ее вывел восторженный шепот Дионисия:

— Веревка натянулась!.. Кто-то сел в люльку!.. Кто-то скользит!.. У нас получилось! Получилось!..

— Кто? Кто спускается первый?

— Кто там в авангарде?