Денис Субботин - Огненный дождь

А потом Буйслав вернулся в ставку. Четверо можей – старших дружинников в помятых доспехах несли его на перекрещенных копьях и рука князя Буйслава, бессильно свесившаяся из-под корзна, была белой-белой. Словно ни кровинушки в ней не осталось.

-Буйслав, – Лютень даже не понял, как оказался рядом; рявкнул яростно, - Да опустите ж его!

Тут же набежали травники, даже ведуны подоспели… Князь-тур коротким взмахом отослал их прочь.

-Лютень…

-Я здесь, брат-князь! – немедленно ответил тот.

-Лютень, не получилось у нас! – чуть слышно прошептал Буйслав. – Ты выведи, кто остался! Слышишь? Выведи!

-Выведу! – поклялся Лютень. Встал, хмурый и злой. – Эй, кто там! Князя Буйслава – в тыл! Увозите немедленно! А мы ещё повоюем…

Сражение у подножия холма, куда вынуждены были отступить последние дружинники, кипело не переставая и не было ему конца и края…

16.Ярослав.

Ну, вот и настал он – последний бой Ярослава и его сотни. Сомнений в том не было ни у кого, некоторые, слабые духом, даже слезу пустили. Впрочем, оружие от того слабже держать не стали и базиликанцам пришлось сильно попотеть, чтобы оттеснить немногие десятки, закрывшие своими телами проход в ущелье между двумя холмами. Потом наступило временное затишье – где-то в сорока-пятидесяти шагах впереди перекликались стратиоты, кто-то надрывно кричал, видимо тяжко раненный. Ярослав тоже устроил перекличку:

-Яросвет, живой?

-Здесь я! – отозвался десятник. – Со мной пятеро…

-Добран?

-Я тоже здесь! Со мной трое.

Ждан!.. Богдан!.. Из сотни Рудяка кто?

Набралось тридцать восемь воев – в основном раненных. Из них только восемь оказались из сотни Рудяка. Правда, это вовсе не говорило о том, что все остальные погибли. Бои позади были жестокие, несколько раз сотня стояла на грани разгрома, кто-то мог просто потеряться в суматохе. Что ж, может быть, они сумеют выжить. Ярослав в спасение не верил, и о пощаде не просил.

Жаль только, мало было целых щитов – всего семь штук насчитали, да и то закрыли глаза на то, что у одного был разрублен наполы умбон, а другой лишится пятой части после удачного удара гардарского воина. Потом этот щит тот воин взял себе… Закрывал он только грудь до живота. Или живот до груди – если переворачивать круглый щит скверной стороной кверху. Но иного выхода всё равно не было и щит этот отобрал себе Яросвет. Встал в первый ряд, ворча и ругаясь по чёрному.

-Ну, вот… - тихо сказал Ярослав, ни к кому конкретно не обращаясь, - не думал я, что придётся принять последний свой бой на чужбине! Эх, браты…

-Не жалей, сотник! – тут же ответил ему Богдан, который, к великому сожалению своему и соратников не мог подняться и встать в строй – лишённый ноги. - Не жалей! Мы им тоже здорово показали! Будет о чём рассказать, когда попадём в Вирий! Уж Перун нами не побрезгует!

-Да… Ну, простите коль что не так, други! – коротко сказал Ярослав и поднял чужой, а потому не привычный щит, закрываясь.

Но им дали ещё почти полчаса времени перевести дух – базиликанцы тоже не хотели проливать лишнюю кровь, уже одолев и выпустили вперёд посла.

Невысокий, но сильный, весь словно из одного комка мышц сбитый, базиликанский посланник преодолел половину пути и остановился, не доходя до первого ряда гардар шагов тридцать. И почти тут же в полумраке позднего вечера раздался его громкий – за это наверное и послали, - чёткий голос… на хорошем языке Рода.

-Эй, варвары! Вы меня слышите, я не сомневаюсь…

-Ну, даже если так?! – раздражённо поинтересовался Ярослав.

-Мой командир, благородный трибун Вимул Лорий Кор, - имя далось послу с некоторым трудом, - предлагает вам сдаться! Прямо сейчас. Жизни вам сохраним – обещаем!

Ярослав несколько мгновений молчал – за спиной послышался ропот недовольных его молчанием воинов, - а потом решительно и тоже громко, чётко произнёс длинную фразу из всех известных ему ругательств на базиликанском. Было их немного и он наверняка кое-где напутал, но общий смысл несомненно был правильным. Оскорблённые стратиоты взревели возмущённо и бросились вперёд. Перемирие, не продлившись и получаса, закончилось.

-Вот и хорошо! – пробормотал Ярослав, ловя вражеский пилум на щит и ловким выпадом вспарывая брюхо набежавшего стратиота вместе с лорикой и выпущенными наружу кишками. – Терпеть не могу ждать!

А базиликанцы в первый приступ умылись кровью… Видимо, они решили, что возьмут этот небольшой отряд, один из многих на поле битвы, голыми руками. И поняли, что ошиблись лишь тогда, когда щитоносцы первого ряда ударили быстро и неотразимо. А потом кто-то из стратиотов узрел гривны, по обычаю свисавшие поверх доспехов, выкрикнул: «этерия!» и попятились даже самые храбрые. Гардарских дружинников за сегодняшний день успели оценить высоко и старались в рукопашной с ними не сходиться. Здесь же – чуть ли не впервые – дружинники сражались в пешем строю и их попросту не признали. Пока не стало слишком поздно. И здесь, в узком месте, неважно было, что базиликанцев втрое, если не вчетверо больше, что многие дружинники ранены, а стратиоты – сплошь свежие, только из резерва. Куда важнее было, что тут как раз Ярославу и его воинам попались не ветераны из сломавших сопротивление «стены» арифм, а наспех набранные в окрестных викусах новобранцы из числа тех, кого в другой ситуации даже в «юниоры» бы не взяли. Будь их в десять раз больше… Впрочем, что тут гадать. Их было – по меркам их умения – немного. И гардары немедленно доказали, что даже тридцать усталых воинов могут многое, если против них – неумехи. Весь бой занял не больше четверти часа, заполненного глухим скрежетом железа о железо, отчаянными криками бойцов и стонами умирающих. И опять же – раненных почти не было. В тесноте ближнего боя раненого воина затаптывали быстрее, чем ему успевали оказать помощь. Нередко – свои же и затаптывали.

Но вот стратиоты, сражавшиеся довольно храбро и даже в меру сил умело, не выдержали и откатились назад, оставив под ногами ринувшихся вслед гардаров больше тридцати мёртвых тел. Ещё несколько солдат погибло во время отхода, под мечами и секирами бросившихся следом гардар; но тех интересовали не столько спины бегущих стратиотов, сколько брошенные по причине этого самого бегства щиты и сулицы, здесь именуемые пила. И того и другого набросали порядочно, так что теперь Ярослав мог позволить себе и два ряда из четырёх наличных поставить со щитами. А следующих «гостей» встретят дюжиной и ещё двумя пилами. Оно, конечно – пользованные пилы в силу мягкости своего наконечника, особого вреда принести не могли. Ну, да хоть пугнуть…

-Худо дело! – доложился Яросвет, отдышавшись и сунув в руки задумавшемуся сотнику почти целый скутум. – На шесть хлопцев нас меньше стало! Да восемь – раненные. Этак мы и в три ряда не встанем! А ещё один приступ, что ж, в один ряд вставать прикажешь?!