Никому и никогда - Loafer83
— Кто они? — опешила Юля.
— Они, посмотри за спину, — Лана засмеялась.
Юля обернулась и увидела, что к ним бежит черная лавина волков самых разных модификаций. Она еще никогда не видела столько киборгов сразу, стая закрыла собой горизонт. Волки рычали, выли, дрожа от нетерпения и силы.
— Это что, мое войско? — всхлипнула от радости Юля.
— Да, вот только не плачь, а то они тебя загрызут, — засмеялась Лана. — Они сами организуются, твоя битва будет в центре, не смотри и не думай, что с ними — они будут думать за тебя, они будут защищать тебя.
Юля выдохнула и посмотрела на серое небо, еще сохранившее ожог от ее огня. Солнце осветило Юлю, она почувствовала, как сила входит в нее, и испугалась, что сейчас лопнет. Лана сжала ее плечи, стало гораздо легче, успокоилось сердце, ставшее бездонным, наполненное кипящей плазмой.
— Я готова. Да, я боюсь, но я готова, — уверенно сказала Юля.
60. Пирамида
Стало вдруг темно. Нет, зимнее солнце еще занимало место на небе, но его время прошло. Ровное и безоблачное небо покрылось серо-черной коростой от десятков тысяч факелов и тысяч костров, разведенных прямо посреди проезжей части из десятков сваленных друг на друга машин, еще недавно блестевших заманчивой привилегией.
На марш вышли миллионы, каждую полусотню вели командиры, в руках которых горел и безжалостно чадил огромный факел из грубо сваренного железа, наполненный чистой нефтью. Густой липкий дым наполнял легкие и ума людей, не оставляя места даже самой малой части души. Они становились глиняными, пустыми внутри, принимающими уродливую форму злого и безрукого мастера, и малая часть света билась внутри, желая вырваться на свободу, покинуть навсегда это тело, этот город, этот мир. Если взлететь и взглянуть вниз с высоты полета самого храброго стрижа, то видна будет расплющенная пирамида, высеченная из живого тела города, с кривыми гранями, далекая от совершенства природной гармонии, как и многое, созданное человеком в попытке повторить.
Люди шли, и город пропал, спрятался в тени смога, став безмолвным руслом мертвой реки, по которой текла всепоглощающая лава. Но она текла не от вулкана, а к нему, стремилась в вершине расплющенной пирамиды, к горящему черным пламенем Соловецкому камню. И только старый детский магазин и Политехнический музей со страхом и вызовом смотрели на лаву, на вершину вулкана, не боясь, что она поглотит их, коля глаза тех немногих, кто осмеливался обернуться и взглянуть им в лицо.
На Лубянской площади пылала от прожекторов огромная платформа. Колонки ждали первых слов победителей, безмолвно стоявших над толпой, смотревших на них благосклонно, заглядывая в душу каждого. По всему пути следования колонн, на всех мертвых артериях древнего города высились экраны, в деталях показывающие вершину пирамиды, куда не каждому суждено взобраться, но каждый сможет стать ее фундаментом, надежной опорой.
Егор стоял справа от лидера движения «Правая воля» и чувствовал, что они хозяева этих людей, хозяева этой земли, а будущем и всей планеты. Планы никто не скрывал, и позади стояли все те, кто до недавнего времени олицетворял власть в этой стране, теперь покорные, покоренные и жалкие слуги, наполненные черной энергией, бьющей фонтаном из всех, кто был на сцене, кто подбирался к ней, кто шел с факелом в руках, управляя жалкой волей големов, идущих на смерть, идущих на жизнь, не видя никакой разницы. Когда начался митинг, Егор потерял себя, стоя в стороне, смотря на свое тело, на страшно вздымающиеся в небо руки, слушая громкий, режущий внутреннюю часть черепной коробки голос, удивляясь, как это он так может. А внутри все кипело и взрывалось, амулет Авроры сдерживал его, не давая взорваться, не давая сжать шею этой твари, стоявшей слева от него. Он был готов уничтожить каждого, кто стоял на сцене, кто пришел сюда и смотрит пустым восторженным взглядом, ловя каждое слово, правильно реагируя, но не понимая ни одного слова.
Марш остановился, артерии были полны. Все смотрели на экраны, лишь немногие могли быть рядом с живыми богами, заходясь от экстаза, перемешанного с пульсирующим оргазмом. Лидер движения говорила, но ее никто не слушал, отвечая телом и гортанными выкриками на повторенные сотни тысяч раз слова. Они больше не имели значения, а над площадью, как в огромном экране, отражался другой мир, в котором шла жестокая битва. Огромные волки бились с человекообразными роботами или это были люди, слишком большие и уродливые, чтобы оставаться человеком. Плоть рвала плоть, металл рвал металл, устилая кусками тел землю, строя свою пирамиду из еще живых, трепыхающихся полутрупов, пораженных агонией битвы, готовых сражаться до последнего нервного импульса. Люди видели это на экранах, люди видели это в черно-сером небе, распадающимся на части, открывая огромное поле, уставленное танками. Над полем взорвалась огромная сфера, покрыв танки склизкой черной массой. И танки стали оживать, наполняясь новой страшной силой, обретая мощь и ярость.
«Это наша сила! Это наша мощь! Это наши жилы! Это наша кровь!» — вторили за лидером миллионы глоток. Город дрожал, асфальт покрывался трещинами от топота миллионов ног, фасады старых домов, переживших не одну войну, трескались и рассыпались, обнажая мольбу и ужас. И амулет замолчал. Егор вздрогнул от накатившей свободы, от жгучей ненависти, переходящей в кипящую плазму. Не все увидели, как правая рука, как герой-офицер, роль, которую ему прописали идеологи, перестал быть серо-черным, а вспыхнул, как миллионы свечей.
Он стиснул голову главного духа, заключенного в теле безликой женщины. Они боролись стоя, Егор был гораздо сильнее, дух шипел, плевался, призывая на помощь своих клонов, застывших в паническом ступоре. Егор закрыл глаза и вжал дикие очи пальцами вглубь черной души. Дух заревел, но они оба перестали существовать. Вместо их тел стал расти огромный солнечный смерч, перевернутый, уходя хвостом в беспокойное небо. Конец смерча пронзил небо другого мира, огненным столбом ударив в вершину пирамиды из трупов.
Смерч рос, воронка ширилась, засасывая в себя черную материю. Больше не существовало сцены, прожекторы и колонки расплавились, все белковые тела превратились в шлак, как и многие, стоявшие прямо у сцены. Люди упали на колени, изрыгая из себя черную материю, выворачивая нутро с кровью и бессмысленностью бытия, извергая чужеродное, так легко принятое ими, так легко понятое ими. Черная материя текла в воронку, исчезая в солнечном вихре навсегда. Черные реки ненависти обжигали, убивали всех, кто попадался на пути, подобно азотной кислоте растворяя белковую плоть
