Шамраев Юрьевич - Белый туман

— Уверена, что твой старший брат не действовал нахрапом и не воспользовался беспомощным положением своей невесты, как ты и дал ей возможность все как следует обдумать, прежде чем были произнесены им слова: " Объявляю нас мужем и женой, по воле Всеблагого, брак заключен!" — Ну не знаю, не знаю, в камере, сидя на цепи, и не имея возможности никуда сбежать и даже отодвинуться, наверное это и есть возможность все хорошенько обдумать и не действовать нахрапом. Тем более, что их скоро должны были казнить. К сожалению мой юмор и сарказм не достиг цели и Азора даже не обратила внимания на мой тон.

— А что с твоим отцом? — Не знаю, это проблема Эдварда, ему и решать. В конце концов он старший брат и именно его готовили к правлению, а у меня, слава всеблагому, есть умница жена… Слушай, а нам не пора сбежать в спальню? Предварительно только надо бы подкрепиться, а то я с утра, или обеда ничего не ел. Не помню просто. Как только я произнес эти слова, раздался гонг и хорошо поставленный, уже знакомый мне голос произнес:- Прошу всех проследовать в зал для пира в честь свадьбы короля Гарольда и королевы Азоры. И мы рука об руку направились в обеденный зал.

— Извини, дорогой, по нашим законам, заниматься "этим" официально можно только после свадьбы. Нет, конечно, если ты хочешь спать в другой комнате, то ради бога, мы можем свадьбу отложить… Нет, что ты дорогая, я не готов пойти на такие жертвы. Просто тогда ещё одну свадьбу мы сыграем вместе со свадьбой Эдварда и Меринды. Я думаю, ты будешь не против. а то ведь меня могут обвинить в жадности и скупердяйстве, — дескать свою свадьбу я зажилил.

— Ну зачем же вместе объединять две свадьбы, мы можем официально свою свадьбу сыграть и второй раз, для твоих родственников, у нас это принято. — Какая же ты у меня умница. — Я это знаю. — Азора, а это правда, что последнее слово в разговоре с женщиной может произнести только эхо? И что ни в коем случае нельзя перебивать молчащую женщину? И что добиться того, что бы женщина хоть не на долго замолчала, достаточно спросить у неё, какое платье она оденет завтра?

— Ты где это нахватался таких глупостей? — Да так, наблюдения за природой… В зале нас встретили торжественным гулом. Действительно преобладали молоденькие девушки, а вот мужчин было очень мало.

20

Мда, наш свадебный пир разительно отличался от тех пиров в нижнем мире, на которых мне приходилось присутствовать. Я связывал это в первую очередь с тем, что за столами преобладали представители прекрасного пола, а мужчин можно было пересчитать по пальцам. От предложенного мне вина я сразу же отказался, заявив, что не пью его из принципиальных соображений, чем тут же заслужил одобрительный взгляд Азоры. Она вино тоже не употребляла. А вот разнообразие блюд на столе меня поразило. Или я был сильно голоден, или были голодными мои глаза. Мне хотелось попробовать все, и сразу, и побольше.

Я старался соблюдать правила хорошего тона, но на вилки большие куски почему то не цеплялись, а мелкие я быстро проглатывал. — Азора, я так не наемся. Блюда меняют слишком быстро, а порции кладут слишком маленькие. — Потерпи немного, сейчас подадут дичь, а её можно есть руками с помощью ножа. И действительно через некоторое время на больших подносах слуги стали разносить небольших кабанчиков, уток и гусей, и даже каких то миниатюрных оленей.

Вот тут то я оторвался по полной. Наевшись, я стал более внимательно смотреть по сторонам, и обратил на одну, странную на мой взгляд особенность. За столом не было пожилых. В моем понятии, — пожилые это те, кому за тридцать, тридцать пять.

— Азора, а что у вас не принято взрослеть, стареть? Куда не посмотрю, везде молодые. — Видишь ли дорогой, достигнув определенного возраста люди верхнего мира перестают стареть, но это не значит, что они не взрослеют. Просто их внешность со временем не меняется. Например вон та девица, в нежно голубом платье, что сидит рядом с молодым человеком, счастлива с ним в браке уже больше семисот лет. Их дочери сейчас стоят глазки и вовсю кокетничают с сэром Реганом. Хотя честно говоря, у нас считается верхом неприличия спрашивать о возрасте.

— А сколько тогда у вас живут? — Как живут, — не поняла вопрос Азора. — Ну продолжительность жизни какая? — А, ты вот о чем. Точно не знаю, но несколько тысячелетий однозначно. — И что, никто не умирает, не болеет? Извини, вопрос задан не подумавши. — Ничего, все в порядке, я уже смирилась со смертью матери. А от болезней у нас действительно не умирают, да и у вас в чертоге, куда уходят все короли, люди живут значительно дольше, чем на земле.

— Ты наелся? — Да. — Тогда мы можем потихоньку сбежать в спальню, а наша "молодежь" будет веселиться и пировать без перерыва несколько дней. Мои, вернее наши подданные устали изображать из себя неподвижные статуи, и теперь будут танцевать до упаду. Обожди, как только мы уйдем, здесь такое начнется… При нас приличия не позволяют. — Ну а мы потом можем встать и придти сюда на танцы? — Нет, не надо портить людям праздник, да и у тебя сегодня был не очень простой день, так что сегодня мы отдыхаем, да и поговорить нам надо в спокойной обстановке, без помех.

Сидящие рядом придворные сделали вид, что не заметили, как мы поднялись и стараясь не привлекать к себе внимания, направились в сторону дверей, что вели в королевскую опочивальню. Хотя я чувствовал, что в спину нам смотрят сотни глаз, и сотни улыбок провожают нас.

— Гарольд, а мне что совсем раздеваться? — Конечно. Я же должен посмотреть, а то вдруг ты какая кривобокая? — Тогда я погашу светильники, я стесняюсь. — А как же я тогда что увижу? — А это твои проблемы…

— Не знаю, и что вы, мужчины, находите в "этом" хорошего? — Азора, а может быть я что то делаю неправильно? Ты бы спросила у этой, своей семисотлетней девицы. — Спрошу, только ей не семьсот, это она столько в браке со своим мужем живет…

— Слушай, может быть хватит, что ж ты такой ненасытный… — Не целуй меня в шею, мне щекотно… Гарольд, ты можешь быть серьезным?… Нам надо с тобой поговорить… Если ты будешь продолжать ко мне приставать, я одену платье и буду спать в нем… Да когда ж ты успокоишься?… Ну наконец то, теперь мы можем поговорить? Да не спи ты…

Утром я чувствовал себя бодрым и жизнерадостным, а у Азоры были синяки под глазами. На мой вопрос о самочувствии, она пожаловалась, что я её заездил…

Завтракали мы в гордом одиночестве, а из парадного зала доносилась приглушенная музыка и дробный топот ног. — Ну теперь то мы можем поговорить спокойно? Нет, сиди там и не приближайся ко мне, а то опять начнешь приставать. Гарольд я серьезно. Я же должна до конца во всем разобраться, это для меня дело чести, да и клятва на мече требует её выполнения. — Хорошо, задавай свои вопросы, только договоримся сразу, как только я на все отвечу, мы пойдем в спальню…