Элизабет Мун - Путь наемника

— С нами Гед и Фальк — святые воины Великого Господина! — прокричала она в ответ. Ее меч вновь и вновь взлетал в воздух и обрушивался на врага. Словно предупреждая хозяйку об опасности, гнедой захрапел и чуть повернулся. Пакс успела среагировать и встретила подъехавшего раненого противника скользящим ударом по ноге. Из образовавшейся раны ручьем хлынула кровь. Теперь вновь тот, второй. Понимая, что пробить его доспехи будет трудно, Пакс снова нацелилась на раскрывающийся просвет между забралом и нагрудником. Врагу удалось уйти от ее удара, затем он сам, сделав хитрый финт, сумел занести клинок прямо над головой Пакс. Неожиданно за его спиной возник силуэт Эскерьеля, и всадник в серых доспехах получил не смертельный, но спасительный для Пакс удар в спину. Когда он инстинктивно обернулся, чтобы встретить оказавшегося сзади противника, Пакс изо всех сил вонзила меч ему в бок между пластинами доспехов. Всадник рухнул на землю, и его растерявшаяся лошадь еще прошлась по нему копытами. Пакс развернулась и атаковала державшегося из последних сил в седле первого врага. На него обрушился град ее ударов, и через несколько секунд третий труп в серых доспехах рухнул на заметенную снегом поляну.

Всадник с копьем остался один против пусть и раненых, но все же пяти нападавших. К удивлению оруженосцев, он не обратился в бегство. Пакс же поняла, что справиться с ним будет труднее, чем с остальными. Было в его поведении что-то особенное, неуловимо грозное и чрезвычайно опасное. Его конь, повинуясь хозяину, отступил на несколько шагов, и всадник как-то странно, непривычным образом перехватил свое грозное копье — так, словно это было не колющее, а легкое метательное оружие. Наконечник копья был нацелен на Эскерьеля.

— Уходи! Уходи назад! — закричала Пакс, поняв, что сейчас случится непоправимое. — Пригнись! Уходи зигзагами и падай! — кричала она, бросаясь к противнику, но понимая, что, скорее всего, не успеет. Эскерьель, не поняв, что происходит, остановился и с удивлением посмотрел на Пакс.

С наконечника копья неожиданно сорвалась огненная стрела. Она ударила Эскерьеля прямо в грудь, и он беззвучно рухнул на снег. Стремительный, как змеиный язык, всадник развернул коня и, воспользовавшись тем замешательством, которое произвело на оруженосцев колдовское оружие, вновь занес копье и стал нараспев читать какую-то мрачную литанию. Гнедой стремительным галопом несся к нему, но противник успел выпустить в сторону оруженосцев еще одну огненную стрелу. На этот раз она попала в Гарриса и выбила его из седла. Теперь чудовищное копье нацелилось прямо на Пакс. Черный всадник вновь затянул свое заклинание. Пакс прокричала в ответ молитву своим богам, и навстречу огненной стреле с клинка ее меча сорвался и понесся вихрь синего пламени. Когда два огня сошлись в ледяном зимнем воздухе, раздался взрыв, подобный раскату грома, отчего у Пакс даже заложило уши. Главное было сделано — она выиграла несколько драгоценных секунд и теперь была совсем рядом с противником, на том расстоянии, где сталь и сила мышц оказываются эффективнее любого колдовства.

Стоило клинку Пакс встретиться с копьем врага, как она поняла, что этот поединок будет по-настоящему трудным, действительно на пределе ее возможностей. Вновь и вновь сходились равные по силам противники, их лошади уже перемешали снег с землей, и теперь место поединка представляло собой серое пятно на белой, кое-где окропленной красным поляне. Наступил момент, когда Пакс не столько поняла, сколько почувствовала, что гнедой начинает уставать. Он потемнел от пота, хлопья пены слетали с его губ, но он столь же упорно продолжал сражаться, угадывая каждое пожелание хозяйки и раз за разом спасая ее жизнь. В какой-то миг Пакс и ее конь встали против солнца. Его лучи, отраженные снегом, ударили им в глаза. Вдобавок именно в этот момент гнедой поскользнулся, встав одним задним копытом на подвернувшийся под его весом камень. Не успел конь восстановить равновесие, как этой секундной заминкой воспользовался противник, и в тот же миг копье чуть было не вонзилось в Пакс. Неимоверным усилием она сумела увернуться от острого наконечника, покрытого, как она уже давно заметила, подозрительным бурым налетом — скорее всего, яд. Увы, от зазубренного крюка ей увернуться не удалось. Его острие зацепило Пакс под мышкой, и, резко попятившись, всадник в серых доспехах выдернул свою противницу из седла, как улитку из раковины. Пакс упала на снег, перекатилась с боку на бок, извиваясь всем телом, чтобы сорваться с прижимавшего ее к земле крюка. Каким-то чудом острые зазубрины на стальном крюке не зацепили ее кольчугу, и Пакс вскочила на ноги уже свободной. Всадник засмеялся чудовищным злым смехом и бросился в атаку. Он решил, что победа уже практически одержана и что ему остается лишь добить почти поверженного противника. Не учел он лишь того, что давно прошли те времена, когда несущаяся на Пакс лошадь со всадником-копьеносцем могла заставить ее замереть от страха. Годы службы в пехотной роте сделали свое дело. Пакс была готова, и когда наконечник копья почти уперся ей в грудь, она низко присела, а затем изо всех сил выпрыгнула навстречу несущемуся на нее всаднику. Левой рукой она схватила его за плечо и потянула вслед за собой на землю. Ее обнаженная правая рука, сжимавшая меч, взмыла вверх, занеся оружие для удара.

Всадник не удержался в седле и вместе с Пакс повалился на снег. Как она и рассчитывала, в падении противник выпустил копье из рук, и в результате этого рассчитанного и многократно отработанного акробатического трюка в момент приземления Пакс оказалась сверху и придавила врага к земле. Прежде чем он понял, что произошло, и сообразил, как можно защититься в такой ситуации, Пакс вспорола ему горло по дуге, от уха до уха.

Все разом стихло. До слуха Пакс больше не доносились ни крики, ни тяжелое дыхание противника, ни ржание лошадей, ни звон металла. Она не без труда встала, чувствуя, как стынет под кольчугой намокшая в крови одежда. Это была кровь поверженных врагов и, несомненно, ее собственная. Пакс начал бить сильный озноб — первый признак предельной усталости. В нескольких шагах от нее Льет и Сурия растерянно стояли на снегу спина к спине, прикрывая неподвижно лежащего Гарриса. Их лица были настолько бледны, что почти не отличались цветом от серого, истоптанного копытами снега. Чуть поодаль, там, где его настигла огненная стрела, лежал Эскерьель.

Только теперь Пакс смогла перевести дыхание. Она остановилась и, устремив взгляд в небо, обратилась к богам со словами благодарности:

— Хвала вам, Гед и Фальк! И пусть примет мою благодарность Великий Господин!