Ким Сатарин - Вторая радуга

Ермолай, Ольга и Алексей обняли Ингу. В телесном контакте какие-то способности ещё действовали.

— Она в прострации после аффекта. Нас узнала, будет слушаться, но потеряла свои способности. Надо думать, как её вытаскивать в расщеп, — сообщил Константинов.

— Сначала надо из села выйти, — ответил Харламов и обернулся на шум за спиной.

На земле лежали трое здоровых мужиков, не подавая признаков жизни, а Кутков в двух шагах от них спокойно накручивал пояс на руку. Чтобы закрепить успех, Ермолай сделал несколько финтов ножом. До Инги ему было далеко, но окружающие враз смекнули, что при их чрезмерной активности резня может и повториться, шарахнулись в стороны. До края села, сопровождаемые густой толпой, они дошли беспрепятственно. А там на них спустили собак — в прямом смысле этого слова.

Четыре здоровенных пса, отпущенные с поводков, стремглав бросились на выстроившуюся в цепь четвёрку. Тот, который атаковал Ольгу, затормозил перед ней и лёг на брюхо. Ермолай отвёл прыжок своего пса в сторону ложным движением руки и корпуса, а потом сбоку саданул его по загривку кулаком. Ожидать, что после такого удара пёс поднимется быстрее, чем через час, не стоило. Лёха с Лёней одинаковым приёмом, только один кнутом, а другой поясом, зацепили собакам лапы, перевернули и добили ударами кулаков. Собака, признавшая над собой власть Аникутиной, испуганно отскочила в сторону.

Селяне вопили, издали швыряли в них комьями земли и палками, когда они садились на коней. Но приближаться побоялись. Десяток минут скачки — Инга держалась в седле самостоятельно — и село скрылось позади. Они выбрали одну из торных дорог. Их провожатая, не раскрывая замотанного тряпками лица, придержала коня.

— Сможете её вернуть в расщеп? Времени немного, скоро за нами пустят погоню, уйти мы не сможем.

— Есть тут вода? — спросил стремительно перебирающий варианты Харламов. — Такая вода, в которой можно утонуть?

Километрах в шести находилось мельничное озеро. Берега там были открытые, так что провожатая сопровождать их к мельнице не могла.

— Вы же с расщепом способны связаться, вот и потребуйте, чтобы проводник ждал вас на мельнице. Но учтите, в селе у него ничего не получилось.

Константинов сказал, что и у мельницы ничего не получится. Баканова потеряла свои паранормальные способности. Такое иногда случалось при сильном стрессе. Даже если их и можно было восстановить, то явно не сейчас. Так что никакой проводник уже не сможет вернуть её в расщеп.

— Значит, мы сами вернём, — досадливо ответил Ермолай.

Зять смотрел на него выжидающе, взгляд Ольги был непонятен — как будто она мысленно попрощалась со всем миром и готовилась совершить самое важное дело своей жизни.

— Но вода нам всё равно нужна. Вперёд, к мельнице!

Деревья расступились, когда до зеркальца воды на равнине оставалось больше километра. Провожатая остановила коня. Ей, как известной всем в округе работнице трактира, не стоило попадаться на глаза. Уже то, что она привела лошадей чужакам, делало невозможным её дальнейшее пребывание в селении. Замотанное тряпками лицо ничего не гарантировало, её вполне могли опознать. Хватило бы и простого подозрения, чтобы попасть под допрос с пристрастием, так что теперь ей следовало как можно быстрее убираться отсюда.

Спешившись, они бегом помчались к мельнице. Пока вокруг было пусто. Люди феодала вначале явятся в село, затем потратят некоторое время на то, чтобы проверить все торные дороги, и лишь потом кому-то придёт в голову обшарить все окрестности. Запас времени, возможно, до часа, у них был. Баканова держалась молодцом. Ничего не говорила, но это в данный момент было даже неплохо. Они пробежали мимо обнесённого глухой бревенчатой стеной дома мельника, откуда доносился встревоженный собачий лай, миновали стоящую на пригорке ветряную мельницу, и оказались на берегу небольшого озерца, питаемого тощим ручейком. Вода в нём была стоячая, а противоположный берег весь зарос осокой. А здесь, судя по цвету воды, глубина начиналась у самого берега.

— Ерёма, тебе вода зачем? — не отдышавшись, спросил Константинов.

— Ингу топить буду. Инстинкт самосохранения включится, глядишь, и способности вернутся.

— Я помогу, — вызвалась дочь шамана.

Лёшка покачал головой, считая попытку бесполезной. Но мастер сказал ему не всё. Способности к девушке действительно вернуться не могли, это он понимал и сам. Ему требовалось другое: пробудить в ней память тела, полную память, включающую и чувство того тела, что спокойно сидело сейчас в кресле Верхнего дома. Только цепляясь за эту память, он мог отправить её назад. Вот супруга, та его поняла сразу.

Со стороны это выглядело жутко: четверо скрутили слабо трепыхающуюся девушку и потащили её в озеро. Крики быстро сменились всплесками воды и бульканьем. Оказавшись под водой, Инга забилась уже по-настоящему, чтобы удержать её, требовались все силы. Но вот Ермолай поймал канал и немедленно дал команду на перемещение. Ольга сделала то же самое. По сути, они сейчас создали одноразовый проход, пригодный для возвращения одной только Бакановой. Назад её вернули не столько усилия мастеров Радуги, сколько собственный инстинкт самосохранения. В руках у ребят внезапно оказалась пустота, раздался гулкий хлопок, и сильная волна разом сбила их с ног.

— Вот так водяной людей похищает, — засмеялся Константинов, стоя по колено в воде и стряхивая с головы стебли водорослей.

Его взгляд был обращён в сторону. Командир протёр глаза и посмотрел туда же. Из-за деревьев вытягивалась вереница всадников. Вооружённый отряд мчался во весь опор. Впереди скакала группа панцирной конницы в сверкающих доспехах и с длинными копьями. Над ней развевался флаг, рассмотреть его подробнее не давало расстояние. За первой группой спешили воины попроще — в кольчугах, с мечами. Несколько всадников на полном скаку уже накладывали стрелы на тетивы.

— Мальчики, нам пора возвращаться, — объявила дочь шамана.

Они обнялись, стоя наполовину в воде. Создать общее поле здесь можно было лишь при физическом контакте. Каждый из троих знал, что надо делать и включал свою внутреннюю память об оставленном в расщепе теле. То же самое пытался сделать и Алексей.

— Один. Два. Три, — начал отсчёт Кутков.

Только когда голоса их четверых слились в хор, что свидетельствовало о полной готовности, Ермолай произвёл волевое усилие. Что происходило там, в оставленном ими двадцать третьем мире, он уже не мог чувствовать. Воображение рисовало внезапно выросший водяной столб, опадающий с шумным всплеском и разочарованные лица воинов, не обнаруживших в мутном пруду ничего, кроме насквозь промокшей одежды.