Александр Бушков - Анастасия (сборник)

— Ну, шантрапа, в седла. — Панарин затоптал окурок. — И помните — нервы на максимум. Набить баки «взвесью» — и драпаем. При отходе, если начнется заварушка, строя не соблюдать, каждый прорывается, как может. Гойда!

Он нахлобучил шлем и был доволен собой — все–таки не оглянулся на галерею.

Семерка шла на реактивных «Сарычах» — при всей своей к ним неприязни Панарин решил, что сейчас потребуется не надежность, а скорость и еще раз скорость. Хапнуть и смыться, словно карманники, зло подумал он. Предположим, так было не впервые, но тогда чуть позади, чуть выше не маячила тройка истребителей «Славутич»…

— Звенья, вниз, — приказал он. — Заборники открыть, начинаем уборочную кампанию, каковой ответим врагу на третий инфаркт Президента Всей Науки.

— Первое звено пошло.

— Второе начинает.

Собственно, в Ведьминой Гати не было ничего особо страшного всего–навсего протянувшееся на десяток квадратных километров хаотическое нагромождение стометровых стволов неизвестных деревьев, покрытых морщинистой синей корой. В солнечные дни от них поднимались струйки голубоватых газовых пузырьков пресловутая «взвесь», сулившая небольшую революцию в ряде отраслей промышленности и камерный погромчик в квантовой химии. Вот только собирать ее, проклятую, приходилось буквально по пузырьку.

— Первый улов.

— Мы тоже.

— Поздравляю, — сказал Панарин. — Кто первый набьет баки, тут же сматывается домой, и без диспутов мне!

Они принялись за работу. Нужно было угадать по взбухающему меж стволов пузырю — который выброс окажется наиболее богатым, потом изловчиться и загнать его в бак. Это в теории. А на практике — ювелирное маневрирование двигателями, рулями управления и соплами вертикальной тяги, отточенная акробатика.

Семь самолетов выплясывали дикий танец над сплетением гигантских ослизлых стволов. Выше ходили по кругу истребители. Панарин больше следил за окрестностями — все–таки в его задачу входило не столько ловить пузыри, сколько осуществлять руководство операцией. Ничего угрожающего в окрестностях не наблюдалось. Слева мелькнули две искрящиеся золотые змейки, но Сенечка бросил самолет в сторону как раз вовремя, а второй раз змейки не нападали. Правда, никто не знал до сих пор, живые это существа, или особый вид молний, и никто не знал, почему от Ведьминой Гати не вернулось звено Парселла…

Коля Крымов и Чебрец наполнили баки, и Панарин приказал им убираться к чертовой матери. Приказ они выполнили, но еще долго ворчали под нос, удаляясь быстрее звука.

— Я — восьмой, — в который уж раз доложил майор Кравицкий. — Все спокойно, ничего подозрительного.

— С чем вас и поздравляю, — проворчал Панарин. — Ну как там, обормоты?

— Имею две трети.

— Я тоже.

— У меня половиночка.

— Так, — сказал Панарин, быстро прикинув в уме. — Еще один заход — и сматываемся.

— Черт… — услышал он удивленное оханье майора.

— В чем дело? — рявкнул Панарин.

— Да показалось…

— Тут никогда ничего не кажется, ясно? — сказал Панарин. — Что наблюдали?

— Я все же уверен…

— Что наблюдали? — спросил Панарин.

Майор немного смущенно доложил:

— Наблюдался летательный аппарат — тихоходный биплан устаревшей конструкции, предположительно «Ньюпор–Рон–111» или аналогичного класса. Описал круг, пилот грозил кулаком. Из–за разницы в скорости не установил, когда он появился и в каком направлении исчез.

Панарин ничего не успел сказать — закричал Сенечка:

— Мужики, Ружич!

— Нужно делать ноги.

— Вот именно. Бугор, лучше бы нам драпануть…

«Стервецы, — подумал Панарин, — все о Ружиче вы знаете лучше моего, садились здесь вы раньше меня… в чем вы еще меня опередили?»

— Разговорчики, господа Альбатросы, — сказал он. — Призрака испугались?

— Тим, там на горизонте что–то синее закопошилось.

— Точно!

— Я — восьмой, майор Кравицкий! Наблюдаю на горизонте быстрое перемещение неопознанных синих субстанций! Направление движения предположительно в нашу сторону!

— Все назад! — крикнул Панарин. — Алярм, все назад!

— Звено, я восьмой, — услышал он голос Кравицкого. — Все за мной, прикрываем отход, делай, как я!

Панарин повел своих вверх, надеясь перепрыгнуть на скорости, успеть, миновать это скопище медузообразных синих сгустков, широким фронтом несущихся навстречу. Но чутье подсказывало: мирно разойтись не удастся. Медузы неслись, не уступая самолетам в скорости, истребители мчались им навстречу, и вспыхнули зеленые молнии — Кравицкий стал бить из лазерных пушек. Несколько медуз пыхнули дымными облачками, разлетаясь в клочья, небо заполнили какие–то синие разлапистые хлопья, извивающиеся, бесконечные алые спирали, искристые разряды. «Славутич» Кравицкого вспыхнул, словно пучок соломы…

Это был лабиринт из невиданных ранее опасностей, и Панарин шестым чувством, драной шкурой сообразил: хлопья неопасны, неопасны и спирали (его самолет только что без всяких последствий рассек крылом одну), а вот сами медузы… Он не понимал, каким образом они уничтожали, но увидел второй «Славутич», дымя, пылая, провалился вниз…

Завертелась бешеная карусель. Судя по прошлому опыту, прорываться следовало по прямой, напролом, на скорости, но Панарин не знал, годится ли сейчас прежний опыт. Выходя из иммельмана, он увидел, как крутящимся клубком огня несется к земле «двойка» Пети Стрижа, как три медузы берут в клещи самолет Сенечки Босого.

— Сеня, вверх, вверх! — закричал Панарин и, нарушая собственный приказ, бросился на выручку, направил машину вниз, выстрелил зондами в ближайшую медузу, надеясь хоть чем–нибудь помочь Сенечке. Перегрузка налила тело ртутью, окаемок шлема впился в щеки, в лоб, Панарин едва увернулся от атакующей медузы, метнулся влево, вниз, вправо, вверх. Пылающий самолет Сенечки вошел в штопор как раз под ним…

То, что бесполезно было бы описывать словами, кончилось. Медузы остались позади. «Как же так, — кричал про себя Панарин, глотая слезы, как же так? Ведь он садился здесь, я уверен, почему же тогда? Потому что истребители?»

Он не видел никого из своих, но они тотчас напомнили о себе. Станчев и Барабаш уже шли на посадку, Леня летел где–то справа, чуть позади, у Таирова сорвало факел, и он тянул в девятый квадрат.

Панарин откинул фонарь, вылез на бетонку. К нему подошли Станчо Станчев и Барабаш. «Сарыч» Лени, затухающе свистя турбиной, остановился в нескольких шагах. У Лени и на этот раз хватило сил бодро выпрыгнуть в своей всегдашней манере. Панарин шагнул к нему, схватил за ремни и притянул к себе.