Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Рассказывали, что меч, называемый Тирфингом, рубил людские шеи, словно серп срезает колосья в поле. Белый плащ Пестователя весь был забрызган кровью, он же сам так долго сражался, пока не ворвался в комнату Ибраима и собственноручно отрубил тому голову. Только лишь после того прекратил он сражаться, голову Ибраима приказал он насадить на высокую пику, а вырезанный из той же головы язык приказал нацепить на острие копья, помещенного рядом с головой бывшего повелителя Калисии.
— Так будет наказан всякий лжец, — заявил после боя Даго. — Так случится с всяким, кто увидит воскрешенную Хельгунду и не скажет, что это лже-Хельгунда.
Нашлось несколько горожан, которые сумели избежать резни и сбежали к Караку. Рассказали они обо всем князю и его новой супруге, княжне Хельгунде. После того всю ночь плакала княжна в ложе молодого Карака и умоляла его, чтобы собрал он войско и отомстил Пестователю. Только тот был беспомощен, так как выбил своих богатеев, не было у него ни многочисленных войск, ни командиров, а тут еще через Моравские Врата вновь вступили отряды Ростислава и, полностью разграбив град Висулу, с добычей вернулись они домой. Карак считал, что ему еще страшно повезло, что не направились они под Каррадонон и не начали осаду.
— Кто поверит, что я княжна Хельгунда и имею права на трон Пепельноволосых, если станет Пестователь головы и языки сечь? — спрашивала Хельгунда у своего молодого супруга.
— Правда и вера всегда на стороне сильнейших, — ответил ей Карак. — Родишь мне детей, и они тоже станут иметь права на трон в Гнезде. К тому времени я соберу достаточное количество сил, чтобы ударить на Пестователя. И тебе я пришлю его голову и его язык.
В граде Карака никто ранее не видел жены Пепельноволосого, потому ни у кого не могло быть полной уверенности, что Карак взял себе в жены княжну Хельгунду, а не, как говорили беженцы из Калисии, некую лже-Хельгунду, виня ее за то, что теперь Пестователь мстит Калисии. Три головы пришлось отрубить Караку и три языка вырвать, прежде чем перестали громко обсуждать его жену, называя ее фальшивой княжной. Вот только мыслей и подозрений людских нельзя ни мечом отрубить, ни вонзить на пику или копье. Так что со временем дошло до Хельгунды, что прав был Пестователь, когда говорил ей, что не считаются ни вещи, ни деяния, пока не будут они названы, а еще — каким способом будут они названы.
Тем временем, сто полных возов всяческого добра отослал Даго в Гнездо, двадцать возов взял себе Дунин из Познании, невозможно сосчитать, сколько телег всяческого добра и сколько невольников забрали себе Авданец и Палука. Меньше всех получили Лебеди, так как проявляли они в бою странную медлительность. Тогда обратился к Пестователю самый могущественный из Лебедей, Черный Лебедь из Лонда, и попросил его подбросить хоть немного больше из своей добычи, так как видится им, что уж слишком бедными возвращаются они из этого похода. И Пестователь почти что готов уже был одарить их двумя возами сукна, когда сообщил ему Херим, который занимался взятыми в неволю купцами — имевшими собственные склады во Вроцлавии, и готовыми оплатить свою жизнь и волю чистым золотом — что Ибраим, еще до того, как Пестователь осадил Калисию, вручил Лебедям триста нумизматов взамен за обещание измены. В сложный для Калисии момент должны были они напасть на стражу Пестователя, его самого убить, тем самым лишить армию вождя. Взяли тогда Лебеди три сотни нумизматов, но обещания своего не сдержали, неизвестно — из трусости или же потому, что Даго практически сразу очутился в центре боя со своими лестками, так что не было к нему для Лебедей доступа.
Таким образом понял Даго, что никогда не сможет он довериться тем богачам, которых сам богачами не сделает, ибо подобны они рыси, что лежит, притаившись, на ветви в пуще, и в любой миг готова прыгнуть на спину своей жертве. А так как надоело уже Даго проливать людскую кровь, предложил он Черному Лебедю в его шатре устроить пир для всего рода и Даго на этот пир пригласить, чтобы оговорить вопрос добычи. Но вместо Даго на этот пир пришел только Херим с кувшином вина, отравленным Зидалом, его доверенным человеком и исполнителем смертных приговоров. Разлил Зидал вино по кубкам всех пирующих, не исключая Херима, но когда все остальные свои кубки опорожнили, канцлер этого не сделал.
— Почему ты с нами не выпил? — спросил у Херима тот самый Черный Лебедь.
Ответил ему Херим:
— Слабо вы воевали против Калисии, и добычи взяли мало. Но, как о том говорят, позабыли вы о трех сотнях нумизматах, которые дал вам Ибраим. Так что домой возвращаетесь вы не такими уж убогими, как о том говорите.
Перепугались Лебеди, услышав такие слова. Некоторые из них схватились за мечи, чтобы убить Херима, который обвинил их в измене. Только яд уже действовал, стали они рвать вином и желчью, падая под столы на пол и умирая в страшных мучениях.
А в это самое время два сына Авданца добыли Лонд без какого-либо боя, убили остававшихся там Лебедей, старых и молодых, а еще женщин Лебедей с их детьми. Лестки же Даго начали охоту по всему краю Лебедей, по их градам и гродкам, по деревням и вёскам, убивая каждого, кто только прозывался Лебедем или кого так называли. Пощадили только лишь одного Лебедя — Рыжего, что сидел в бедном городке над рекой Вартой, которого другие Лебеди презирали, поскольку говорили, что он вообще никакой не Лебедь, а рожден был невольником, но вот мать его из Лебедей была. Именно этого человека привели пред Даго, а тот его краем собственного плаща покрыл и дал белый плащ воеводы, чтобы командовал он с тех пор дружиной Лебедей. К сожалению, войско Лебедей, узнав о смерти своих хозяев и открывшейся их измене, разбежалось по лесам, и почти что год потребовался, чтобы собрал их Лебедь Рыжий и в Гнездо привел, где еще раз, на глазах иных командиров и вождей, вложил свои ладони в ладони Пестователя, поклялся ему в верности, и вновь был накрыт краешком плаща Даго. Таким вот образом спасен был род Лебедей, только давнего богатства он так и не достиг, поскольку Лонд и
