Максим Грек - По имени Феникс. Дилогия

Посмотрю-ка я вниз. Ого, лес загорелся. Бедные грибочки, они так и не успеют добить противного кота. Но почему лес горит, и где мое тело? Присмотрюсь внимательнее. Лес горит. Лес горит. Мать вашу! Это же я горю! Я превратился в Горящее Высокое Нечто, а еще и с крыльями. Да, я так и чувствую, что вместо рук у меня теперь пара крыльев. Они где-то за спиной… Хотя нет же. Я ощущаю ноги, руки и крылья! Круто! У меня три пары конечностей, а не две! Мутант, «Ё», «П», «Р» и прочие буквы родного алфавита!

Боязно мне! И отнюдь не высоты я боюсь. Я же совсем ее не боюсь. Но когда я — это нечто, то я и высоты боюсь… так, за компанию. Нужно возвращаться в прежнее тело!

Глазки закрываем. Успокаиваемся. Читаем зазубренный стишок. А потом «раз» — и я вновь — я.

Глазки открываем… Вновь закрываем.

«Два»… Открываем… Да сколько можно?!

«Три»… Вот теперь я — вновь я.

Слава всем вышним-всевышним!

— Что это было? — заорал благим матом демон, погребенный под обломками, словно разорвавшегося дерева.

— Сам бы хотел знать…

Осмотрелся по сторонам. Грибочки сбежали. Деревья хоть и не сгорели, но листва на них пожухла. Поваленный кедр, на который я взгромоздился, расплющило о землю. На земле, камне и дереве заметны следы гигантских когтистых лап. В кого я собирался превратиться? Примерно этот вопрос я задал единственному разумному свидетелю. Из обрывочных сведений, добытых из Арго, стало ясно, что я превратился в большую огненную птицу. Что, впрочем, и не удивительно. В кого еще может превратиться Феникс, как не в феникса?! Но обортничество я отложу на неопределенный срок. Я напугался. Как всегда меня может напугать только я сам.

После такого происшествия я вел себя тихо-мирно и даже ни на кого не нападал. Так прошло еще сколько-то дней, прежде чем я не решился на новый эксперимент… Опять же опасный и невероятно разрушительный. Впрочем, я не знал, что это будет опасно… для природы-матушки и потому эксперимент провел.

Я очень хотел летать. Если бы я умел летать, то мог бы самостоятельно отыскать нужный путь по воздуху. Я же зоркий, аки сокол! Я посчитал так: у меня есть Крылья Феникса, а значит, я могу при помощи них взлететь! Я не учел того, что все названия придуманы мной и не отображают действительного действия заклинаний. Ведь Крылья — это заклинение массового уничтожения, а не способ преодолеть земное притяжение. Но я решил. И совершил. Земное притяжение я все же преодолел… на миг, но все же. А вот с приземлением оказались проблемы. Короче я упал. Грохнулся с облачной высоты. Порядочно впечатался в землю. В рыхлую землю. В воздухе витала взвесь из мельчайших частиц земли, каменной пыли, древесной трухи, всего прочего. Мой «полет» существенно подпортил пейзажик, но я оценил последствия очередного «гениального» эксперимента лишь спустя длительный срок, когда невероятная регенерация восстановила расплющенные и разломанные в результате резкого торможения органы и я очнулся из забытья.

Ни котяры, никого рядом с кратером, созданным моей глупостью не было. Все напугались и сбежали. Или погибли смертью храбрых. Мне все равно. Я даже рад, что Арго нет, а значит, некому будет напоминать о моих неудачах, которые множатся.

Пошатываясь, но с каждым часом возвращаясь в норму, я и направился в сторону увиденного далеко-далеко в стороне города. Я подлетел весьма высоко и успел обозреть окрестности, прежде чем встретился с земной твердью. И если я не перепутаю направление, то выберусь к городу.

И я выбрался. Естественно перепутал направление и выбрался не к тому городу, что увидел с высоты, а к совершенно другому, но выбрался. И город, открывшийся моему взору — Крапивий Берег. А значит, я добрался туда, куда и должен был!

Имперцы зашевелились еще при моем подходе к стенам. Они не рушили мосты. Не закрывали решетками ворота. Они и представить не могли, чтобы опасность для целой армии мог представлять грязный, в рваной одежде и с покрасневшими глазами, одинокий человек.

Меня попытались «тормознуть» и проверить документы, которых у меня «нема». Хотели тут же, без оформления протокола, забрать меня в отделение, но я оказался из буйных. Вызвали дополнительный наряд. Затем еще один и еще. Когда наряды закончились, а я кончаться не желал и даже продолжал двигаться строго по направлению к городу, то тут уж подключились регулярные войска. С артиллерией и авиацией. Но опять же я продолжал продвигаться вперед, игнорируя «покусывания» врага.

Я миновал предместья, поблудил по обезлюдевшему городу.

Крапивий Берег, находясь под пятой Империи, потерял всю свою привлекательность. Яркие краски сразу пожухли, потускнели. Столбы с изображениями животных срублены топорами врага и пылают кострами. Немногие жители, не сумевшие или не захотевшие бежать, стали рабами захватчиков.

Я прошерстил лагерь врага, отыскивая клетки с пойманными людьми и освобождая невольников. Мне попадались и крестьяне и военные. Я собирал пленников в кучи, и когда народу набиралось порядочно, то «приказывал» Имперцам сопроводить освобожденных до союзных войск, а затем сдаться. Мои приказы никто и не думал оспаривать, потому как, находясь под влиянием Подчинения, оспаривать меня невозможно.

Словно вирус альтруизма, я неторопливо двигался по базе врага, сея мир и отвращение к войне. Постепенно враги перестали нападать и даже стали сторониться. Я также перестал воздействовать на их разумы, посчитав, что если они решат отступить, то мне и не нужно совершать такое злодейское насилие над личностью.

Меня окружили очередные элитные войска, вроде недавних Зеркал, и ко мне вышли трое церковников. Их одежда сразу вспомнилась мне. Примерно такой наряд (а может и точно такой) красовался и на епископе Ирике. Я присмотрелся к показавшейся троице, но среди этих «епископов» ни одного Ирика не обнаружил. Возможно он, больше не желает видеть меня? Обидно, а ведь я думал, что мы с ним можем подружиться! Хотя нет, не можем.

— Значит, ты и есть — легендарный правитель волшебников — Феникс?! — отчего-то плаксиво и мерзко выдал эти слова монах, стоящий центральнее двух других.

— А вы значит и есть — эти легендарные я-не-знаю-кто-и-знать-этого-не-хочу? — не менее мерзко и тягуче спародировал я.

— Тварь, — обиделся центральный монах, развернулся и ушел за спины войск.

— Сам ты тварь! — опомнился я лишь тогда, когда этот нехороший человек скрылся с глаз.

Двое других монахов остались и молча глазели по сторонам, а меня словно и не замечали. Что за игнор?

— Вы меня бить будете? — словно ребенок, ожидающий порки, спросил я.

— Да, — кивнули монахи.