Роджер Желязны - Знаменья судьбы

— Колесо-призрак, — пробормотал я.

Да, сейчас мне нужна была свежая информация. У меня были Карты и дневник. Но играть с Картами я больше не хотел, тем более, что первая попытка оказалась своеобразной ловушкой. В ближайшее время я как следует изучу дневник, хотя первоначальное мое впечатление говорило, что тут вряд ли узнаешь что-то полезное. Слишком уж субъективный характер носили записки Мелмана. Однако мне следует вернуться в его квартиру, чтобы как следует осмотреть ее, на случай, если я упустил что-либо существенное. Затем мне необходимо связаться с Люком и выяснить, не может ли он сообщить что-нибудь новое, для меня очень ценным может оказаться даже мимолетное замечание, даже случайная, на первый взгляд, деталь. Да… Я вздохнул, потянулся и еще некоторое время смотрел на реку, попивая чай. Потом провел Фракира над пригоршней денег, отобрал достаточное количество трансформированных купюр, чтобы заплатить за еду. Теперь надо было возвращаться на дорогу. Пора было бежать назад.

5

Неспешной трусцой я бежал по улицам и остановился только у своей машины. Я с трудом узнал ее. Кузов был покрыт пылью и следами высохших потеков. Как долго я отсутствовал? Я не пытался еще подсчитать временной дифференциал между этим местом и тем, где я побывал, но у машины моей был такой вид, словно она простояла здесь по крайней мере месяц. Хотя на вид все было в полной сохранности. Никто не пытался разбить стекла или взломать дверцу. Я посмотрел туда, где еще совсем недавно стояло здание, в котором находились «Склады Брута» и жилище покойного Виктора Мелмана. Теперь тут, на углу квартала, был только остов обгоревшего закопченного здания, с провалившимися балками перекрытий. Уцелели только две стены. Я сразу направился к ним. Обойдя пожарище со всех сторон, я осмотрел то, что осталось. Обуглившиеся остатки успели давно остыть. Серые полосы потеков указывали, что вода, которой тушили пламя пожарные, давно испарилась. И даже гарью пахло уже не слишком сильно. Неужели виноват я — тот мой костер в ванной? Едва ли. Мой огонь был небольшим, и рядом не было вещей легко воспламеняющихся, да он и гаснуть стал, пока я за ним наблюдал. Когда я рассматривал витрины напротив руин, мимо прокатил на зеленом велосипеде какой-то мальчишка. Через несколько минут он вернулся и затормозил примерно в десяти футах от меня. На вид ему было лет десять.

— А я видел, — сообщил он, — видел, как он горел.

— Когда это было?

— Три дня назад.

— А известно, отчего начался пожар?

— Какое-то вещество на складе, что-то вос… вос…

— Воспламеняющееся, — подсказал я.

— Ага, — обрадовался он, демонстрируя в улыбке отсутствие передних зубов. — Может, кто специально поджег. Чтобы страховку выплатили или еще что.

— В самом деле?

— Ну, да. Мой па говорит, что, видно, у них плохо шли дела.

— Да, бывает и такое, — согласился я. — Никто не пострадал?

— Говорят, вроде художник сгорел, — он показал на противоположную сторону улицы, откуда я пришел. — Много воды туда вылили…

— А ты не видел, из дома никто не выбегал?

— Нет. Я сюда пришел, когда уже здорово горело.

Я кивнул и хотел вернуться к своей машине.

— Как вы думаете, в таком огне пули взрывались бы? — спросил мальчишка.

Я вновь повернулся к нему:

— Конечно, они должны взорваться.

— А они не взорвались, — он что-то искал в своем кармане. — Я вчера играл там с ребятами, — объяснил он, — и мы нашли кучу патронов.

Мальчишка раскрыл ладонь и показал мне несколько металлических предметов. Я шагнул к нему. Он тем временем присел на корточки и положил один из них на тротуар. Потом схватил лежащий поблизости камень и размахнулся.

— Не бей! — крикнул я.

Камень ударил по гильзе, и… ничего не случилось.

— Ты мог пораниться, — начал я.

Но мальчишка перебил:

— He-а. Эти штуковины не взрываются. Даже розовый порошок не получается зажечь. Спички есть?

— Розовый порошок? — спросил я, откладывая камень в сторону и рассматривая сплющенную гильзу, сквозь трещину которой просыпался на мою ладонь розовый порошок. Я потрогал непонятное вещество, затем потер его между пальцами и даже понюхал. Потом попробовал на язык. Черт его знает, что это такое.

— Смешно, да? — спросил парнишка. — Я думал, что порох серого цвета.

— Ума не приложу, что это, — сознался я. — И не горит, говоришь?

— He-а. Мы насыпали немного в газету и подожгли. Порошок только плавится и все.

— У тебя найдется парочка лишних патронов?

— Вообще-то, да…

— Я дам тебе доллар.

Он снова показал мне прореху в передних зубах, и его рука исчезла в боковом кармане джинсов. Я провел Фракира над пригоршней монет из Отражения и достал доллар. Получив его, парнишка передал мне два закопченных патрона.

— Спасибо, дядя.

— На здоровье. Больше ничего интересного не обнаружили?

— He-а. Просто сажа и пепел.

Я влез в машину и завел мотор. Потом помыл ее на первом же пункте обслуживания, который попался мне на пути, поскольку «дворники» только размазали сажу и пыль по ветровому стеклу. Пока резиновые щупальца резиновых валиков обхватывали машину сквозь штормовое море пенистой воды, я проверил, на месте ли спичечная коробка, которую мне дал Люк. Она была на месте. Отлично. Снаружи, как я заметил, была будка телефона.

— Алло, мотель «Нью Лайн», — ответил мне молодой мужской голос.

— Пару дней назад у вас снимал комнату Люк Гейнард.

Я хотел бы узнать, не оставил ли он для меня записки. Мое имя Мерль Кори.

— Одну минутку.

Пауза. Шорохи.

— Да. Есть.

— Что там написано?

— Конверт запечатан. Я бы не хотел…

— Ладно. Я заеду.

Я заехал. В холле, за столом, сидел человек, голос которого мне был знаком по телефонному разговору. Я назвал себя и попросил отдать мне письмо. Молодой человек за столом — высокий, худощавый блондин с жесткими усиками — несколько секунд смотрел на меня, потом спросил:

— Вы увидитесь с мистером Гейнардом?

— Да.

Он открыл ящик стола и вытащил небольшой коричневый конверт, в котором находилось что-то более объемное, чем листок бумаги. На конверте были написаны имя Люка и номер комнаты.

— Он не оставил нам адреса, по которому его можно найти, — объяснил клерк, вскрывая конверт. — Горничная нашла его кольцо в ванной, когда он уже выехал. Вы не могли бы передать ему это кольцо?

— Конечно.

Я присел в кресле тут же в холле отеля. Кольцо было перстнем — червонное золото и голубой камень. Я не мог припомнить, чтобы Люк когда-нибудь носил его при мне. Я надел его на безымянный палец левой руки, и оказалось, что оно идеально подходит мне по размеру. Я решил, что буду носить кольцо-перстень, пока не встречу Люка и не отдам его ему.