Огнева Евгеньевна - Барон-дракон

Только привыкнешь к очередному "шедевру", только прислуга перестанет шарахаться, матушка хвать и об пол.

Кресло заскрипело, принимая в свои протертые глубины тело Андрага. В этом кресле хорошо думалось. Возможно, особый комфорт старой мебелине сообщали пара-тройка заклинаний. Андраг не выпытывал. Не хотел, если угодно, расставаться с иллюзиями.

И так, жадность - движущая сила, которая всегда заставляла матушку действовать, вливала в нее немерянную энергию. Но и глупость. Чего скрывать, баронесса туповата. И это еще мягко сказано. Вообще, какого черта папенька на ней женился? Или перед ним тоже поставили условие: либо под венец, либо - суд

Высочайших. На бабку оно не похоже. Не могла его, Андрагова бабка так поступить.

Значит кто-то со стороны. Либо я тут сижу и выдумываю из головы. Существует же такое понятие как любовь.

Андраг, во всяком случае, предполагал, что существует. Не в смысле горячего плотского обладания, а в смысле чего-то другого, чему в человеческих книгах имелась чертова куча невразумительных определений. Но осознать, представить, и разбить - как того требовал его изощренный ум - на компоненты он сие понятие не мог. Как можно проанализировать картину, которую никогда не видел, а очевидцы с массой подробностей рассказывают о каком-то отдельном кусочке полотна. Сколько очевидцев, столько кусочков. В уме Андрага такая мозаика, если и складывалась, так только в монографию "Творчество душевнобольных".

А кто вам барон сказал, что папенька были нормальны? То-то! И нечего тут теориями заниматься, думайте лучше, Высокий Господин, как избавиться от напастей. Именно во множественном числе. К матушкиным угрозам, которые хоть и громки и страшны, но все же достаточно эфемерны, присоединилась неизмеримо большая опасность: реальный враг, маг и дракон, начал охоту за бароном Старой крови.

Андрагу вспомнилось, - оно правда не очень-то и забылось, - ощущение полной беспомощности. Внутренности скрутил спазм. Сейчас, в тишине и безопасности, все случившееся с ним на поляне предстало чудовищным, позорным действом. Тогда сковал страх, сейчас нестерпимый стыд. Андраг и сам не заметил, что напрягся, пальцы до боли сжали подлокотники. Все посторонние мысли вылетели из головы.

Но прошла минута, натруженное, избитое тело запротестовало. Он заставил себя расслабиться. Как все же хорошо, что в библиотеку никто не вхож. Не хватало, чтобы господина застали в минуту слабости и стыда. Сейчас он отдохнет, подлечится - что там лечить, разве душу, а тело уже в норме - потом пойдет на женскую половину. Ах, девичьи заботы всегда унимали и боль, и смуту в душе.

Далее, перед глазами барона пронеслись веселые картинки. Девочки рассержены, девочки кинутся к нему с упреками. Крик, слезы, простертые руки, которые так и норовят вырвать клок одежды. За волосы можно не опасаться, а вот одежду, ту точно разорвут. И далее - по списку. Кто там на сегодня назначен в дежурные?

Паче чаяния, отлегло от одной мысли о женском участии в судьбе бедного дракона. Андраг сладко потянулся, аж кресло заскрипело, протестуя: мне, мол, господин не по возрасту…

Нападение произошло внезапно и подло. Он только начал подниматься, еще и глаз толком не открыл, когда удар по голове заставил клацнуть зубами. Вместо женских прелестей перед внутренним взором поплыли радужные круги. В следующее мгновение он стоял в углу, между стеной и длинным тяжелым стеллажом.

В руке меч. Щелчок пальцами - на предплечье другой руки повис щит. Глаза лихорадочно обежали помещение. Столик перевернут, старое кресло хоть и не упало, уехало далеко в сторону. Это он его двинул, освобождая место для маневра…

На полу, на месте сдвинутой мебели, валялся огромный фолиант. Барон уже все понял, но открыто себе признаться, было стыдно. А по тому он еще некоторое время обводил библиотечную комнату настороженным взглядом. Обводил, обводил… пока ни выругался, с привлечением всех известных в двух мирах оборотов. То есть, долго.

Пока не кончился запас воздуха в легких. Он еще раз вдохнул. На том и замолк. Чего уже продолжать-то? Пора просто признать себя дураком. Обороняться вздумал от собственной книги! Вы, юноша, не дракон, вы - пуганая ворона. Вот ведь гадство, руки до сих пор дрожали мелкой дрожью. Андраг со злостью кинул в угол щит и меч.

Грохот эхом раскатился по помещению.

Так, кресло на место, столик - на ножки. Фолиант - на полку. Однако последнее намерение он только задумал, выполнять не стал, остановился и замер в задумчивости над пудовым томом.

Чего это книжке вздумалось летать по воздуху, аки птичке? Лежала себе сто пятьдесят лет, а тут вспорхнула. И не надо мне говорить о беспорядке на полках. На всякий случай он глянул туда, откуда спланировала ему на голову новая напасть.

Том выпал из гнезда, куда его, похоже, забивали кувалдой. Соседние даже не накренились.

Книженция, между прочим, громадных размеров. Такие рукописные фолианты были в хождении лет двести, а то и триста назад. С тех пор техническая мысль

Платиновой долины таки шагнула вперед, просвещенные драконы начали пользоваться печатным станком. Верхнюю крышку книги покрывала тисненаю зеленоватая кожа. По углам - чеканные металлические полоски. Андраг наклонился и осторожно потер металл. На пальце остался жирный, черный след. Уголок желто засветился.

Ни фига себе! Золото. При всем при том, названия не прочесть. Буквы, некогда выполненные ввиде перламутровой инкрустации, от времени рассыпались. Только крупинки переливчатого, слоистого материала еще сохранились кое-где в углублениях. Барон осторожно взялся за книгу обеими руками и с некоторой натугой водрузил ее на столик. В стороны пыхнуло мелкой пылью. Тоже, знаете ли, странно.

В библиотеке еще со времен его отца сам собой поддерживался определенный порядок - ни мышей, ни моли, ни пыли.

Положил и еще некоторое время помедлил. Не дурак, поди, сообразил: так просто столетние фолианты на голову среди бела дня не падают. Не иначе - знак свыше.

Переднюю и заднюю крышки скреплял простенький замок. Андраг поддел ногтем миниатюрный крючочек, тот щелкнул. Но верхняя крышка не отошла, лежала как приклеенная. Он осторожно потянул. Поддавалось с трудом. Следом за крышкой пошли вверх слежавшиеся или слипшиеся от времени страницы. Пришлось взять в руки книжный нож и аккуратно разобрать листы.

Название его откровенно разочаровало. Оказывается, на темечко ему прошел

"Свод законов". Но уже в следующую минуту Андраг забыл о досаде. В самом низу титульного листа меленько чернели цыфирки - год написания книги, или, скорее, окончания работы над ней. Такие книги переписывали по-многу лет. Оказалось, фолианту около шестисот.