Лис Арден - Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня

— Напугалась? — тихо спросил брохус.

— А что было-то? — Виша сморгнула капли воды и рискнула заглянуть Тойво в глаза. А он их так и не открыл. Так и стоял, зажмурившись, крепко прижимая к себе девушку.

— Ничего особенного. Ты поставила на уши всю «Мертвецкую», — он прикоснулся губами к ее виску, — налеталась до того, что рухнула бы из-под потолка на пол, если бы Иво тебя не поймал, — Тойво перевел дыхание, — и потом…

— Что?!.. — представив себе спящую в комнате компанию и свою теперешнюю репутацию, Виша похолодела.

— Ничего. — Тойво чуть отстранился. — Не пытайся вспоминать, ничего не было. Я только позволил себе снять с тебя сапоги и пояс.

— А чей это дом?

— Мой. Так что не стесняйся… — брохус по-прежнему не открывал глаз, будто спал и не желал просыпаться. Капли воды разбивались о его голый череп, стекали по спокойному, некрасивому лицу, задерживались на вживленных металлических дисках, повисали на темных слипшихся ресницах. Виша смотрела на него и с трудом могла поверить в то, что этот худой, совсем еще молодой брохус — каратель, один из тех, о ком сами брохусы рассказывают легенды…Что-нибудь вроде того, как один парень взглядом выжигает акры Леса. Тойво дышал медленно, размеренно, будто и вправду спал.

И вдруг Више стало так одиноко, так тоскливо, словно не осталось на земле ни одного человека, что любил бы ее и помнил о ней. Она прижалась к брохусу, спасаясь от вновь вернувшегося к ней понимания — не будет больше так, как было раньше. Не будет Высшей Школы с гарантированным дипломом, не будет музея, не будет работы реликвария, не будет Джесхета… все закончилось враз, без предупреждений и снисхождения. Не закончив прежних дел, не получив признания, она была отброшена в начало пути.

Если бы не Тойво, неизвестно, на что бы она решилась. Может, отравила бы воду в бассейне у ректорского особняка, ибо было чем. А может, отправилась бы искать Джесхета — как иголку в стогу сена.

…Тойво целовал вишины закрытые глаза и распутывал ее мысли так осторожно, что поначалу она даже не почувствовала его прикосновений; легко и безболезненно гасил тоску и обиды, словно вытаскивал занозы. Брохус успокаивал хаос ее сознания как плачущего ребенка. Виша не стала сопротивляться — кто же отказывается от обезболивающего? Теплая вода струилась по вишиным волосам, по спине… и точно так же ее распутанные, успокоенные мысли струились сквозь пальцы Тойво, и вся печаль стекала, уходила… Виша целовала губы Тойво — обветренные, искусанные как у подростка, гладила влажную спину, запинаясь пальцами на закрытых разъемах системы жизнеобеспечения, чувствовала его прерывистое, горячее дыхание у себя на шее и это было хорошо. Тойво, сам не веря своему счастью, пытался быть настолько нежным, насколько это было возможно для такого как он; и это было очень хорошо.

Брохус поглотил взрыв ее отчаяния, спрятал от горя за теплыми струями воды. И пока он любил ее, Виша не чувствовала себя, не помнила о себе, и не было в те минуты ни боли, ни печали.

Когда Виша вернулась в реальный мир, то оказалось, что вода в душе уже выключена, а сама она, закутанная в огромное пушистое полотенце, сидит в низком круглом кресле, и больше никого, кроме нее, в ванной комнате нет. Девушка еще немного посидела, потом встала, оделась, расчесала почти сухие волосы, заблестевшие молодым серебром, и отправилась искать кухню. Ей было одновременно легко и как-то не по себе — она не любила новых мужчин уже целый год, с тех самых пор, как стала ученицей Джесхета Ломара и поселилась в его доме, к тому же с брохусами у нее до сегодняшнего дня тоже не получалось. Конечно, можно было принять случившееся как акт милосердия… или как терапию… или вообще решить для себя, что Тойво так и не проснулся и она была его предутренним сном.

В кухне за большим столом сидели все те, кого Виша видела спящими вповалку на полу спальни. На черной стеклянной столешнице тускло светились фарфоровые чашки, судя по рисунку, достойные любой музейной коллекции, голограмма окна демонстрировала чистое синее небо и стайку резвящихся бабочек, которые по прихоти программы иногда превращались в пестрых рыбок. Из недр холодильного шкафа вынырнул Тойво.

— Увы, — он поежился, закрывая шкаф, — пусто. Я же только вчера с вахты.

— Ничего, не стоит беспокойства, — подал голос один из эльфов, не знакомый Више Иво, а другой, любитель спать голышом. — Это утро не так уж и нуждается в еде.

— Скорее в выпивке… — усмехнулся его собрат.

— Не надо… — с чувством попросила Виша, усаживаясь в легкое кресло. — Шиповничка бы…

— Пожалуйста, — брохус достал из шкафа плотно закрытую стеклянную банку, в которой краснели чуть сморщенные сухие ягоды. — Сама заваришь или тебе помочь?

— Помочь. Не ровен час, ошпарю кого-нибудь.

Потом они все молча пили шиповниковый отвар, рассматривая кто чашки, кто птице-рыбок, кто соседей по столу. Первым не выдержал флюгер.

— Я надеюсь, все достаточно пришли в себя, чтобы обсудить наш заказ, как говаривал мой папаша, когда переключал меня с коммуникаторных игрушек на управление флюгером.

— Какой заказ? — переспросила Виша, отрываясь от чашки.

— Наш, общий. Пока вы там развлекались, кто во что горазд, я обсудил все условия и принял задаток.

На флюгера уставились четыре пары удивленных глаз.

— Это ты о чем, Альх? — первой спросила Виша.

— Что, неужели совсем ничего не помните?! — в глазах флюгера промелькнуло что-то, похожее на зависть. — Хотя она предупредила меня, что переговорила со всеми вами, но после такого разгула некоторые провалы в памяти вполне возможны.

— То есть ты хочешь сказать, что вчера мы заключили с кем-то некий договор, а потом напились до перерыва в жизнеописании и теперь совсем ничего не помним? — недоверчиво спросил Иво.

— Ну хоть что-то вы должны помнить, — не менее недоверчиво ответил флюгер. — Договаривалась с нами молодая женщина, я вот только имя ее никак не могу вспомнить… с короткими светлыми волосами, одета в темно-зеленое платье… Она подошла ко мне сразу после того, как ты, Виша, вылила на себя воду, которую тебе предложил Бриарей, вид у тебя, надо сказать, был еще тот, даже у Гиеса глаза повылезали. Пока ты там зажигала в мокрой белой блузке, сквозь которую…

— Хватит! — Виша показала альх-Хазреду кулак. — Я поняла.

— Так вот, она подсела ко мне, представилась… вот черт, не помню и все тут. Сказала, кого берет в команду. Назвала всех вас, поименно… похоже, она много что про нас знает. Мне так показалось, что больше чем мы сами. А потом озвучила заказ.