Лис Арден - Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня

Пришедшая в себя Виша осторожно выглянула из-за спины пилота. Брохусы уже не обменивались ударами по очереди, ментальные атаки шли одна за другой, без перерыва. Поле агрессии окружало их подобно сфере, светящейся нехорошим, неровным светом; воздух в пределах этой сферы заметно вибрировал; а сами брохусы уже ничего вокруг не видели и не слышали. Они левитировали в полуметре от пола, то выгибаясь в жестоких судорогах — если удар противника оказывался особенно точным, то застывая в минутном напряжении, накапливая силы для атаки.

— Не понимаю… — как-то разочарованно протянул стоящий рядом с Вишей молодой брохус. — А! Вот оно!

В этот момент Гэлвину удалось пробить защиту соперника. Тойво упал на пол, словно сметенный ударной волной. Виша охнула и альх-Хазреду пришлось придержать ее на месте, чтобы эта дуреха не бросилась на помощь обиженному.

Тойво поднялся сам; пошатнулся, но устоял на ногах; его обычно беспокойные и веселые глаза, освещавшие некрасивое лицо, были прищурены, как у насмерть обозленного хищника. Гэлвин издевательски вздернул юношу в воздух, как тряпичную куклу, словно намереваясь повторить сладкий миг победы. Однако второго раза не получилось. Тойво, которому, судя по всему, надоело сдерживать себя, соединил ладони за головой, с усилием развел их — в его правой руке дрожал тугой жгут золотого света. Брохус размахнулся и хлестнул.

— Наконец-то, решился — откомментировал вишин сосед. — Не повезло Гэлвину. Тойво самый лучший в отряде карателей.

— Тойво?! — изумилась Виша.

— Ну да, — подтвердил брохус. — Поэтому и осторожничал. Хороший он парень, скромный. Не выпендривается, хотя мог бы. Ну все, Гэлвину можно бронировать больничную палату с мягкими стенами. Тойво ему сейчас внутричерепной салат сделает…

Но Тойво был действительно лучшим; наказывая, он не позволял себе распускаться, упиваясь собственными силами, держал в руках и себя, и свои смертоносные менто. Он не стал добивать упавшего противника, свернул золотой кнут и опустился на пол. Гэлвина оттащили подальше, уложили на обитый черной кожей диван у стены, кто-то сердобольный положил ему на лоб пакет колотого льда — и оставили приходить в себя, с дикой головной болью, поверженным самолюбием, но, по крайней мере, в здравом уме и твердой памяти. Могло быть гораздо хуже, разреши Тойво себе удар-другой действительно посильнее, из тех, что превращают воинов Леса в бессильно лепечущую луговую траву. До брохуса дошло, как же по-дурацки он выглядел… и его самочувствия это не улучшило.

А Тойво огляделся, нашел Вишу, поглядывающую на него с явным интересом, и протянул ей руку. А когда девушка подошла, с неожиданной хулиганской ухмылкой подхватил ее и подбросил. И не дал опуститься. Вообще-то, левитация не была непривычна Више, в Лесу эта способность не раз ее выручала. Так что она не стала визжать и махать руками. Девушка хлопнула в ладоши и кивнула музыкантам. Те только этого и ждали.

— Ну все, понеслось. — Сообщил Гиес Бриарею. — Ты посмотри, вся вахта зависла. А поутру ползком… летуны.

— Хороший вечер, Гиес, — отозвался бармен. — Все, как полагается: и драка, и музыка что надо, и разгул такой, что еще месяц вспоминать будем. Ты смотри, что творят…

А посмотреть было на что. Брохусы, позабыв про усталость трехнедельной вахты, танцевали то на полу, то под самым потолком, поднимаясь и опускаясь как сгустки разогретого воска в волшебном фонаре. Люди не отставали и даже эльфы — кто бы поверил! — присоединились к всеобщему веселью. Музыканты, честь им и хвала, не позволяли накалу страстей ослабеть, и певец, сознавая, что такой звездный час может не повториться никогда, спешил раздать все, что было накоплено, выстрадано, вышучено…

Посмейся надо мной. Я так нелеп,Что хочется заплакать.На склоне лет, в лохмотьях бед твой смех —Не худшая заплата.Насмешки милой терпкий вкусМне тешит душу.И клянусь — тобою преданный союзЯ не нарушу.Тебя любить — тяжелый квест:Вранье, интриги…Как только мне не надоест,Шанс на успех не больше фиги.Кладу в приманку леденецИ ставлю сети.Самонадеянный птенец, ты попадешься — и пипец…За все ответишь!

Виша не очень хорошо помнила, как снова оказалась за барной стойкой. Кажется, это альх-Хазред отвел ее сюда, усадил и о чем-то попросил Бриарея. Во всяком случае, перед девушкой вскоре оказался бокал с ледяной водой. Отпив, Виша поперхнулась и почувствовала себя несказанно оскорбленной.

— Эй! Бриарей, ты издеваешься?! Ты бы мне еще молока налил!

— Виша, не вопи. Ты здесь не одна. Вот закончу с господином эльфом, и займусь тобой.

Бриарей сосредоточенно смешивал напиток, стараясь, чтобы цвет его был в точности как мундир эльфа. Добившись, наконец, невозможного сходства, он с вежливым поклоном подал бокал офицеру и повернулся к Више.

— Так, теперь ты. Крепче того, что у тебя уже есть, сегодня не получишь. Я бармен, а не убийца. Во всяком случае, не сейчас. — С этими словами Бриарей отошел на противоположный конец стойки, явно не желая продолжать беседу.

От такого афронта Виша даже дар речи потеряла; потом, пытаясь справиться с жаждой, выпила немного воды, но ее жажда была явно не того порядка, что утолялся этим напитком.

— Что, не помогает? — сочувственно осведомился эльф, откидывая за спину белоснежные, тяжелые, обрезанные на уровне лопаток волосы. В сине-голубом освещении блеснули серебряные, усыпанные алмазной крошкой цепочки, прошнуровавшие ушные раковины от мочек до острых кончиков, закрытых наконечниками.

— Не-а, — и Виша уныло посмотрела в свой бокал. — Не больше чем припарки покойнику.

— Может, мой вариант вам больше подойдет? — и, не глядя в ее сторону, эльф придвинул стакан с лиловым, даже на вид жутковатым питьем. — Не могу смотреть, как человеку мешают достичь предела падения.

— Любите наблюдать последствия? — поинтересовалась девушка, надолго припадая к стакану.

— И не только. Участвовать тоже. Благодарствую, — и эльф одним махом допил великодушно оставленную Вишей половину. — Я Иво.

— Я Виша. А приятеля вашего как зовут?

— Которого? — и эльф, сощурив серебристые глаза, оглянулся на того, что танцевал в глубине зала.

— Того, что рядом с вами, разумеется.

— Эээ… — Иво растерянно посмотрел в сторону. — Похоже, бармен был прав. Нас тут двое, вы и я.