Дэвид Гейдер - Призыв

Насупившись, Фиона отвернулась от командора, чтобы не сказать этой женщине что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. Раньше ей случалось необдуманно ляпнуть то, что вертится на языке. Лучше позаботиться о том, чтобы это не повторялось.

Пристань башни Круга представляла собой внушительную каменную плиту, вдоль края которой на равном расстоянии друг от друга торчали из воды деревянные причальные столбы. Странно, что их так много — хватило бы и одного.

Немногочисленные и угрюмые посетители трактира на берегу озера почти не обратили внимания на Серых Стражей — явно привыкли, что здесь часто появляются чужаки. Но, как выяснилось, лишь одна лодка могла доставить гостей в башню. Переправляться через стылое озеро пришлось по двое зараз. Что было бы, если бы возникла неотложная нужда доставить в башню либо вывезти из нее большое количество людей, Фиона даже представить не могла.

А может быть, обитателей башни это вполне устраивает? Там, где обучалась Фиона, магов укрывали от подозрительного внешнего мира высокие каменные стены. Можно не сомневаться, что обширное озеро выполняет эту задачу ничуть не хуже.

На пристани тут и там в беспорядке валялись старые ящики, тачки и прочие разнообразные орудия. Неужели и все необходимые припасы доставляются сюда все той же единственной лодкой? Фионе представлялось, что суда могли бы приходить сюда из Редклифа, расположенного южнее, но им пришлось бы плыть довольно долго. Здешнему лодочнику, должно быть, бездельничать не приходится. За дощатыми, изрядно блеклыми и покоробленными воротами виднелся большой закрытый подъемник, и вверх, в темноту, уходила винтовая лестница с широкими ступенями.

Даже озаренная волшебным светом, пристань выглядела уныло и негостеприимно. Отрывистая дробь капель, ударявшихся о поверхность озера, звучала непрерывно и размеренно до безумия. Обломки плавника и прочего мусора колыхались в воде и, скапливаясь вдоль края причала, терлись о камень с едва слышным шуршанием. В пещере стоял густой, всепроникающий запах сырости и прогорклого масла.

Став Серым Стражем, Фиона поклялась, что ноги ее больше не будет ни в каком Круге, — и вот пожалуйста. Об этом она тоже говорила Женевьеве — и точно так же ничего не услышала в ответ. Главное — их миссия. Главное — выиграть время. Командор повторяла эти слова так часто, что, с тем же успехом могла бы вырезать их на собственной груди.

От того, что она вполне способна так поступить, Фиону бросало в дрожь.

За всю свою жизнь эльфийка сталкивалась с порождениями тьмы только единожды — как раз перед тем, как ее посвятили в Стражи. И не настолько долго пробыла в ордене, чтобы это событие повторилось, а потому считала, что ей чрезвычайно повезло. Те немногие рассказы, которые она слышала об этих тварях, утверждали одно и то же: орден Серых Стражей много-много веков назад нанес порождениям тьмы окончательное поражение и больше они никогда не поднимут головы. Теперь же ей говорили совсем другое. Серые Стражи внушили ей, что несметная армия порождений тьмы только и ждет случая снова вырваться из-под земли и, словно саранча, заполонить мир. Если это и вправду так, то их непременно надо остановить, и это не подлежит сомнению.

Но почему для того, чтобы сделать это, им понадобился людской король?

Фиона отошла от Женевьевы, застывшей на краю пристани и сердито зашагала к Келлю, который расслабленно привалился к дальней стене, скрестив руки на груди и низко опустив голову. Капюшон его был натянут на лицо, и вполне вероятно, что охотник просто спал. Фионе и прежде доводилось видеть, как Келль спал стоя. Даже во время отдыха во всей его позе таилось напряжение.

У ног следопыта свернулся клубком серый волкодав. Кромсай, по крайней мере не скрываясь, похрапывал, и его задние лапы едва заметно подергивались во сне. Всякий раз, когда Фиона видела этого пса, она дивилась тому, какой он громадный. Прежде она ни за что бы не подумала, что собака может представлять опасность для вооруженного воина, но, когда впервые увидела, как Кромсай, оскалив клыки, стремительно несется на врага, тут же изменила мнение.

Там, где росла Фиона, собак держать не позволяли. Одно время она водилась с тощей уличной кошкой и тайком приносила ей остатки ужина. Кошка всегда знала, что Фиона непременно появится, и всякую ночь, когда не было дождя, сидела на привычном месте, в лунном свете дожидаясь девочку. При виде Фионы она сразу оживлялась, а когда та подходила ближе, исступленно вилась у нее под ногами. Для эльфийки эта кошка была тайным сокровищем в отвратительном и уродливом мире.

А потом однажды ночью ее не оказалось на месте. Отчего-то Фиона знала, что кошка больше не придет, и все равно каждую ночь в бесплодной надежде приходила ее дожидаться. В последнюю такую ночь она даже не стала ужинать и припрятала несколько ломтиков жирной свинины в надежде, что щедрое подношение соблазнит кошку вернуться.

Убедившись, что снаружи только темнота и ни одной живой души, Фиона горько разрыдалась и стала молиться Создателю. Быть может, Он в Своей безграничной мудрости не сочтет за труд позаботиться об одинокой уличной кошечке, где бы она сейчас ни была? Жаркий шепот Фионы привлек внимание расположившегося неподалеку бродяги, эльфа, который лишился руки, а потому не способен был даже к черной работе — единственной, которая была доступна сородичам Фионы. Вне сомнения, он почуял запах свинины, которую девочка прихватила из дому, а потому сбил ее с ног и, выхватив мясо, убежал.

Кошку она так никогда больше и не видела. В детские годы она старалась спрятаться от горькой правды, предпочитая думать, что животное каким-то образом сумело преодолеть высокие стены, окружавшие эльфинаж. Наверняка кошка отважно пробралась в ту часть города, где жили люди, где полно было вкусной еды и упитанных мышей. Там она могла жить по-королевски, лакомясь объедками, которые так щедро выбрасывали неразумные люди, — объедками, при виде которых всякий эльф от зависти истек бы слюной. Теперь, повзрослев, Фиона понимала, что бедняжку, скорее всего, поймал в силки тот самый бродяга. Большинство эльфов, которых она знала, были слишком горды, чтобы употреблять в пищу кошек, собак или крыс, однако были и другие. Девушку до сих пор изумляло, как сумел отец так долго оберегать ее от такого безысходного существования. После его смерти все изменилось.

Опустившись на колени, Фиона медленно провела ладонью по жесткой шерсти Кромсая. Задние лапы пса стали подергиваться медленнее, и он, не просыпаясь, тихонько заскулил. Когда пальцы эльфийки добрались до основания уха, волкодав от удовольствия запрокинул голову. Девушка усмехнулась.