Вера Камша - Синий взгляд смерти

— Господа, — прервал бергерские восторги Ойген, — есть ли у вас сомнения в том, что рассказал полковник Придд?

Арно молчал, Йоганн со счастливой улыбкой проорал: «Нет!», Норберт свел брови, сразу став похожим на своего склочного родича.

— Я не сомневаюсь, что Валентин доказывал нашу невиновность, но я хочу знать про печать, подкинутые Ричарду улики и про то, как вешали штаны капитана Арамоны.

— Да, — поддержал близнеца Йоганн, — хроссе потекс, как ее цепляли?

— Полковник, вы можете ответить на эти вопросы?

— О панталонах я не могу сказать ничего.

— Хорошо. Скажите, откуда у вас печать?

— Я ее нашел. Как справедливо напомнил господин Савиньяк, я — Придд. Лаик мне не казалась дружественным местом. Я в первую же ночь тщательно обыскал свою комнату и обнаружил отмычки, печать с гербом тогда еще неизвестного мне Сузы-Музы, набор грифелей для рисования и настойку кошачьего корня. Мне не хотелось оставлять эти вещи у себя, но и выбрасывать их я счел преждевременным. На следующий день я выбрал в саду дерево с подходящим дуплом и перенес находки туда. Когда появился Суза-Муза, я решил, что кто-то заранее решил обвинить в его проделках меня. Это казалось бессмысленным, но на всякий случай я забрал из тайника отмычку и вскоре ею воспользовался. Встретив Колиньяра, я уверился в своем предположении — я имею в виду то, что мне отведена роль виновного, — и постарался не подать Арамоне ни единого повода.

— Подбросив улики в комнату Окделла?

— Подобная мысль мне в голову не пришла. Теперь я думаю, что одинаковые улики были подброшены в несколько комнат. Я их нашел, Окделл нет.

— Какова дальнейшая судьба найденной вами печати?

— В Лаик я воспользовался ею только раз, при изготовлении диплома, о котором я говорил, но, когда уезжал, взял на память. У меня возникла не слишком разумная привычка носить печать с собой. Позже, во время допроса, мне показалось, что эта вещь знакома Колиньяру.

— Он о ней спрашивал?

— Нет, и это было странным, ведь он спрашивал даже о засушенных цветах моей матери.

— Вы получили печать назад или изготовили копию?

— Приказом его величества Фердинанда мне были возвращены все изъятые у меня вещи и бумаги.

— Полковник Придд, когда и как вам пришла мысль сыграть роль Сузы-Музы вновь?

— Незадолго до разоблачения Удо Борна. Я подумал, что новому Сузе-Музе может потребоваться алиби. У меня имелись некоторые предположения о том, кто это мог быть. Я решил действовать, когда этот человек будет на глазах у господина Альдо, но все случилось слишком быстро.

— Кого вы подозревали?

— Я полагал, что это виконт Темплтон. Удо Борна я подозревал в меньшей степени, так как отношение этой семьи к Олларам общеизвестно.

— Почему вы подозревали именно Темплтона?

— Подпись и печать подлинного Сузы-Музы выглядели иначе. Это доказывало, что второй Суза-Муза не присутствовал при событиях в Лаик, но знал о них из первых рук. Он находился при дворе, более того, имел доступ к книге дежурств. Я предположил, что это кто-то, в чьи обязанности входит делать в ней записи.

— Вы исключили тех, кто был в Лаик, то есть герцога Окделла. Почему?

— Из-за его преданности узурпатору и неспособности к притворству.

— Теньент Савиньяк, — Райнштайнер слегка возвысил голос, — вам есть что возразить или добавить?

— Нет. В том, что касается Сузы-Музы, я ошибался. В главном нас рассудит война.

— И шляпа, — подсказал Норберт. — Один умный спорщик заказывал себе шляпы из теста для лапши, но это очень неудобно в дождь!

— Я не люблю лапшу! — отрезал Арно. — Господин генерал, разрешите идти?

— Нет. Теперь, когда недоразумение разрешилось, я должен сообщить троим из вас достаточно неприятную новость. Вы уже знаете о смерти ее величества и о том, что герцог Ноймаринен вновь исполняет обязанности регента. Для армии этого достаточно, но вы находитесь на особом положении и должны знать больше. Ее величество и ее фрейлина были убиты вашим бывшим соучеником Ричардом Окделлом. Убийца скрылся.

— Это не есть похоже! — сказал Йоганн.

— Я не верю, — отрезал Арно.

— В это трудно поверить, — поддержал Норберт. — Это даже не измена...

— Мужчина может убивать свою женщину, если она изменяет, предатель может убивать королеву, но не вместе... И не Ричард!

— Полковник, вы видели Окделла в Олларии. Ответьте вашим товарищам.

— Окделл в то время называл ее величество не иначе как госпожа Оллар, хотя и испытывал к ней определенные чувства, которые полагал возвышенными. Мне казалось, он придерживался рыцарского кодекса во всем, что не противоречило его самолюбию и интересам господина Альдо. То, что после смерти последнего Окделл остался в Олларии и поступил на службу к ее величеству, вызывает у меня недоумение. Я не могу исключить, что он счел своим долгом таким образом прервать династию Олларов, но поверить в это не могу.

— Ты не веришь? — Арно казался уже съевшим шляпу. — Ты?!

— В это — нет.

— Тем не менее, — не дал уйти в сторону Ойген, — ошибка исключена, поэтому я обязан задать последний вопрос. Что вы скажете об Окделле как о бойце? Вы ведь с ним дрались?

— Да, — подтвердил Придд. — Мы оба были ранены, я — в бедро, Окделл — в руку, но я считаю себя проигравшим. Окделл стал опасным соперником. Его господин, в данном случае я имею в виду герцога Алва, отменно поставил своему оруженосцу руку, но не голову и не терпение.

— Благодарю вас. Можете идти.

Ушли. Тихо и на этот раз вместе. Это было трудно объяснить, но Жермон видел — их если и не четверо, то двое и двое.

— Сейчас они потрясены, но уже к вечеру начнут спорить о том, кто вешал штаны и подменял шпаги. — Райнштайнер тщательно прикрыл дверь и уселся у стола. — Хотелось бы верить, что эти молодые люди способны понять, где кошка, а где ее тень.

— Может быть... Только это судилище... Ну зачем ты его затеял? Мы могли расспросить Валентина, а потом надрать уши Арно...

— Если б мы просто доказали, что Придд не мерзавец, враждебность бы уцелела. Люди не любят вспоминать о своих ошибках и редко начинают относиться хорошо к тому, о ком говорили плохо. Сейчас они думают не о своей ошибке, а о возможной встрече с Окделлом. Думают вместе. У них есть общая тайна, они скоро будут вместе воевать. Они станут друзьями, а ты хотел именно этого. Дальше не наше дело, наше с тобой дело — это война. Я вижу, что ты утомлен, но отдыхать не время. Взят Доннервальд.

— Только город или и цитадель?

— Город был взят шестнадцатого, цитадель двумя днями позже.

— Так ты задержался из-за этого? Доннервальд взят, а ты расспрашивал об унарских выходках! И кто ты после этого?!