Ирина Анненкова - Пробуждение

— Всё равно не вредничай. И не подтрунивай. И не зазнавайся.

Да-а-а, вздохнул про себя маленький Драгомир. В каждой бочке даже самого лучшего меда непременно прячется ложка дегтя. И порой очень немаленькая ложка, вот прямо как у него. Целый черпак.

Теперь, когда его сила проснулась, многие прежние запреты перестали существовать. Отныне мальчику разрешалось читать едва ль не любые чародейские книги — ну, или почти любые. Он больше не сомневался, что рано или поздно его обучат всем колдовским хитростям и премудростям. Однако оказалось, что магический дар — это не только захватывающее путешествие в мир неведомого и до сих пор запретного, но и ответственность.

Ответственность за каждый свой шаг.

— Драгош, милый, запомни, что любые чары воздействуют, в конце концов, и на того, кто их сотворил, — устало улыбаясь, говорила мама. — И добро, и зло рано или поздно вернутся к тебе сторицей.

— Белый маг следует законам мироздания и берет свою силу у стихий Огня, Земли, Воды или Воздуха. А вот к тому, кто нарушает созданный Богами порядок, кто пытается его сломать, то есть, к творящему черное колдовство стихии не благоволят. Поэтому черному магу необходимы жертвы, он вынужден забирать силы и жизни других людей, а это страшное зло, — серьезно глядя на маленького Драгомира, объяснял папа. — Если же белый маг использует свой дар во вред людям, то он слабеет, его силы уходят.

— Братишка, если белый маг станет сознательно творить подлости и гадости, идти на предательство и вероломство, то он растеряет свой дар, — вторила отцу Полеля.

— Эх-хе-хех, что-то из тебя выйдет, если ты едва успел стать чародеем, как уже полдворца на уши поставил? — укоризненно скрипел дед Перенег, после того, как на заднее крыльцо великокняжеских палат выскочил здоровенный бурый медведь, пакостно ухмыльнулся и лихо гаркнул старательно подметающим двор девчонкам:

— Ну что, девки, в горелки-то поиграем?

Ох, и визжали же они… звонко так визжали, на пол-Преславицы. Будто медведя никогда прежде не видали. Одно слово — девчонки. Даже странно, что Драгомиру тогда влетело от одного только старого Перенега. Повезло, что тут говорить.

Одно только здорово огорчало мальчика все эти дни, под завязку наполненные открытиями и откровениями. Там, на поляне, Красава, вмиг позабыв про свои давешние обиды, смотрела на друга с таким же восторгом, как и на красавицу дракошу, и не важно, в каком он был облике. Смотрела ровно до тех пор, пока на девочку, как и на всех остальных людей не-магов, не наложили заклятие забвения. Драгомир был очень недоволен: став чародеем, он теперь тоже был обязан хранить этот жгучий секрет — и не только его — даже от своей лучшей подружки, что было по отношению к ней свинство и вообще подло. Но ничего, он что-нибудь придумает!

— А Драгош с Полелей снова в лес отправились, так что к обеду их можно не ждать…

— Как, одни?!

— Да нет, моя хорошая, не волнуйся, с ними Смеян поехал, да ещё молодой Петар увязался… и что это тебя теперь так рассмешило?

— Дар, милый, это я сама над собой смеюсь — согласись, что пора уж перестать так волноваться за мальчика, способного превращаться в дракона, или за девочку, которой нынче по силам запалить полгорода, а потом всё потушить одним щелчком ногтей. Нынче впору не их защищать, а, скорее, от них…

— Ну, так вот я и говорю, с ними Смеян и Петар, так что, городские стены, по идее, должны устоять… к тому же, Полеля — девочка благоразумная. Перенег и Зоран, правда, до сих пор считают, что наша дочь ещё слишком мала для того, чтобы позволить ей использовать магию без ограничений, и что я совершенно напрасно снял с нее все сдерживающие заклинания. Но я думаю, что она доказала своё право на силу. И не хочу, чтобы Полеле ещё раз пришлось так рисковать собой и другими лишь из-за того, что по возрасту ей пока не положено колдовать во всю мощь.

— Несомненно. Жаль вот только, что ты не можешь наложить блокирующие чары на нашего старшего сына.

— Мда, вот уж кому бы это точно не помешало… но что поделать, если природа его магии такова, что её не запрешь и не ограничишь! Все чародеи собирают силы Стихий — кто по капле, кто полными горстями, наполняют свой резерв и, лишь пропустив эти силы через себя, направляют их в заклинания. Драгош же этого пока почти не умеет. Зато он походя зачерпывает отовсюду, из любой Стихии столько магии, столько сырой, необработанной силы, сколько ему надо, даже не задумываясь о том, как именно он это делает, а затем, минуя резерв, использует её сразу, напрямую. Превращается без заковыристых формул, без сложных пассов, а так, просто пожелав. И вот как такое чудо заблокируешь? Хорошо ещё, что, как и положено многоликому, наш сын только превращается, а не пытается устроить ежедневный конец света в одном отдельно взятом княжестве…

— Ох, родной, чем старше становятся наши с тобой дети, тем больше удивляют. Сперва Полеля, теперь вот Драгош…

— А Огонек, думаю, в свое время перещеголяет и брата, и сестру. Эй, прекрати хихикать, вот посмотришь, всё так и будет!

— Точно-точно, чем дальше в лес, тем толще гномы! В таком случае, мне просто не хватает воображения, чтобы представить, какой родится наша младшая дочь… чем же её одарят Пресветлые насмешники?

— Ну, а вот это мы с тобой узнаем уже совсем скоро.