Дарья Вишневская - Забытая сказка

— Ты прав, вервольф, я ведьма. Но ты на мой вопрос не ответил — чего же тебе нужно?

— Ты куешь мечи…

— Да, был огромный заказ.

— А в кузницах храма их посеребрят… — Гектор едва не завыл.

— Откуда ты знаешь, что храм заказал их?

— Храм и Инквизиция, детка. А знаешь почему? Потому что мой народ не дает людям покоя. Мой народ и народ Грэта.

— Я так поняла, что ты — предводитель вервольфов Гектор, а вампир Грэт — твой союзник, — быстро сказала Тантра. — Так чем же я заслужила твое внимание, царь?

— А ты сообразительна… — начал Гектор, но Тантра вскинула на него глаза и рявкнула:

— Если ты сейчас не перестанешь вертеть вокруг да около, я вышибу тебя поганой метлой! Говори, зачем явился, или убирайся восвояси!

— Не кричи. То, что я скажу, сильно изменит твою жизнь. — Гектор выдержал томительную паузу.

— Говори, мать твою! — Тантра отбросила молот.

— Я пришел к тебе, чтоб предложить присоединить свои силы к силам Нечистого воинства.

Тантра некоторое время молчала, а потом вдруг расхохоталась.

— Неужто ты думаешь, я поверю, что царь вервольфов пришел к обычной ведьме только поэтому? Не смеши меня. — Она мигом согнала улыбку с лица. — Что-то ты темнишь. — Ее глаза впились в вервольфа. — Либо ты не царь, либо…

— Либо ты не обычная ведьма, — с раздражением закончил за нее Гектор. — Ты родилась под особой звездой, пятого августа седьмого года нового тысячелетия! Ты — волевая ведьма.

Повисла тишина.

— Я никогда о таком не слышала, — пробормотала наконец Тантра, и голос ее уже не был больше раздраженно-самоуверенным. Скорей растерянным.

— Я и сам не большой знаток в этом деле, — признался Гектор, — но в общем… ты возводишь свое желание в произвол одной лишь силой воли. Стоит тебе ее напрячь…

— Да, я замечала, что у меня хорошо выходит колдовать… — Тантра отвернулась. — И что, мой особенный талант так важен вашему Нечистому воинству?

— Очень важен. Без тебя мы никак.

— Ты думаешь, я соглашусь предать своих?

Гектор фыркнул.

— Своих нашла. Я так полагаю, из-за сильного чувства братства с обычными людьми ты живешь на отшибе, а в городе ты слышишь за спиной испуганный шепоток?

— А ты не подумал, что я просто боюсь вервольфов и вампиров?

— Не смеши меня, детка. Ты даже не вздрогнула, когда я обратился в волка, а уж вампира тем более не испугаешься.

— Это попахивает сделкой с неизвестностью. Кто знает, что будет, когда я стану вам не нужна? Вы — холодные твари, и вас я боюсь не меньше, чем боюсь людей. Передай своим союзникам, что я не согласна, и никогда ты не добьешься от меня согласия.

— Почему?

— Тьма прельщает меня не больше, чем Свет. Я хочу покоя. Я боюсь. Так и передай, а теперь можешь уходить, а то есть немного серебра у меня в запасе.

И Гектор сдался. Выругавшись сквозь зубы, он направился в лес, размышляя над тем, как будет добиваться ее согласия завтра, ибо никогда б не посмел царь вернуться в замок ни с чем.

Но то, что случилось утром, разбило его планы, не оставив ни осколка.

Глава 6. Слепой

Тантра проснулась, с тоской вспоминая вчерашний разговор. За завтраком она была мрачна и неразговорчива — как обычно.

— Кто такие волевые маги? — вдруг спросила она, отодвигая тарелку.

Кузнец поперхнулся, потом, помедлив, вздохнул. Вытер седые усы и глянул на дочь прямо.

— От кого ты о них слышала?

— В храме. Мельком. Между двумя художниками шел разговор, и мне стало интересно. — Первый раз в жизни Тантра солгала кузнецу.

— Врешь, — спокойно отреагировал он, — простым художникам не знать о магах воли. И если не хочешь говорить, не говори, но слушай. Раз в тысячелетие рождаются такие маги, их дар — редкость. Пятого августа две тысячи седьмого года родился тот, что еще жив.

— Пятого августа? — переспросила Тантра, нахмурившись.

— Да, — вздохнул кузнец, — это ты. Я взял тебя, когда услышал об этом от тебя самой. Мое сердце екнуло, и инквизиторы уже смотрели на меня косо, но тогда все обошлось. Я был еще не так стар, и мое колдовство тихо скрывало от тебя самой твой дар, ибо я знал, что от постоянных издевательств ты не выдержишь и наделаешь глупостей. Но я старею, стареют мои силы, и в последнее время я стал замечать… но не важно. Дар обычного мага, даже самого сильнейшего, — ничто по сравнению с твоим. Стоит тебе лишь пожелать. Все, кроме убийства. Прямого… — кузнец вздохнул. — Помнишь, я отлучался на пару недель года три назад?

— Да, помню, ты ездил в Моррор-лайд.

— И привез тебе то, что ты носишь на руке.

Тантра перевела взгляд. Медное кольцо-печатка.

— Ты строго-настрого запретил его снимать, — вспомнила девушка.

— Я понял, что одному мне не справиться. Моя магия гасила в тебе озлобленность, но потом она стала ослабевать. Я запаниковал. Я подумал, ты наделаешь глупостей… в тебя бросили камень, и стоит тебе лишь сильно пожелать и напрячь волю, как лицо бросившего покрывает проказа… или еще хуже, дом его горит… Ты бы натворила неописуемых бед, дочка, ибо не в силах девочка сдерживать злость и обиду, а их в твоей жизни было достаточно. И тогда я поехал в Моррор-лайд… Дай-ка кольцо.

Тантра впервые сняла его и подала отцу. Он взял его, повертел в руках, и вдруг небольшая крышка печатки отошла, как на шарнирах. Тантра глянула внутрь.

Маленький рубин притаился там среди черного металла.

— Знаешь, что это? — спросил кузнец.

— Ну, камень, рубин, — неуверенно сказала Тантра.

— Алмаз это, окропленный кровью тринадцати висельников. А металл этот был когда-то платиной, но почернел от пепла с костров тринадцати ведьм. Бывший алмаз и бывшая платина, кровь и пепел… Великая сила в них сокрыта, и она хранила тебя от тебя самой, давила в твоем сердце злость, обиду, ненависть. Потому, несмотря ни на что, ты была счастливей остальных в детстве. Хоть и не осознаешь этого. Никогда ты не желала зла, как тебя ни обижали. Обиду ты несла в себе и не выплескивала на обидчика. И в твоей чистой светлой душе злость растворялась.

Тантра молчала, подавленная от услышанного.

— И теперь ты можешь выбрать, продолжать ли носить это кольцо.

— Я не думаю, что ты прав насчет обид… их не гасило кольцо. Я буду справляться со своими чувствами сама, — тихо сказала девушка.

— Как знаешь, дочь моя. — И кузнец бросил печатку в горящую печь.

И тут раздался стук в дверь, и сердце Тантры екнуло. Старый кузнец медленно поднял голову, и в его бледных глазах девушка разглядела спокойную обреченность. Он давно этого ждал.