Галина Ли - Своя дорога

 Выводов из такого поведения напрашивалось два. Первый – Викки уверен в том, что всегда сможет меня найти, и отставил вопросы для более подходящего места и времени. Второй – скользкий интриган в курсе абсолютно всех событий и держит меня на невидимом глазу "крючке". Последний из вариантов мне совсем не нравился: он заставлял озираться по сторонам в поисках соглядатая и агента секретаря.

 Отъехав от города версты на две, я свернул с накатанного тракта в редкий лесок и не спеша повернул обратно к городу, только теперь к восточным воротам. Пока добрался до них, уже совсем рассвело. Скопившиеся за ночь в ближайших постоялых дворах купеческие обозы давно проехали, и теперь в город тянулись телеги из ближайших деревень, груженые снедью.

 Стражники снимали с торговцев и крестьян плату за проезд, выдавая сургучные бирки на плетеном шнуре. На бирках стояли сумма и дата уплаты. Я остановился за деревьями, чтобы не мозолить глаза стражам. Вскоре ко мне присоединились два верховых: Танита и Агаи. Со стороны они казались обычной супружеской парой, в силу необходимости отправившейся в путешествие.

 – Доброго тебе утра, Дюс! – встретил меня вежливым приветствием аптекарь. Я тут же вернул любезность:

 – И тебе того же, Агаи. Где девочка?

 Юноша приоткрыл полу плаща: малышка сопела, чуть приоткрыв рот и удобно устроившись в заботливых объятьях соплеменника. Так сладко спать на тряской лошадиной спине могут только маленькие дети.

 Танита здороваться не стала, зло сверкнула глазами на нас обоих, но от высказываний удержалась: то ли супруг провел воспитательную беседу, то ли скандальная девица попросту еще не проснулась.

 Ну что ж, придется красавице привыкать к моему обществу, дорога нам предстоит длинная.

 Глава пятая

Пожалуй, единственное, что сделал хорошего в своей жизни наш король – добился безопасности на дорогах. Пока путник ехал по тракту, его жизни почти ничего не угрожало, кроме обычных разбойников, да и те не отличались особой храбростью и нападали редко. А вот стоило сойти с проторенного множеством ног и колес пути и углубиться в лес... В этом случае можно было неожиданно для себя оказаться в неприятной ситуации, особенно ближе к границам с Пустошью.

 Вампиры и оборотни – не единственные твари, жадные до человеческой плоти. Когда-то давным-давно эти земли заселяло великое множество разных существ, и человеку пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать эти места пригодными для жизни. В дальних лесных уголках до сих пор прятались остатки древнего зла. Хотя, если подходить объективно, люди по своей кровожадности не сильно отличались от уцелевших в чащобах тварей. Наша дорога тянулась именно через такие негостеприимные места, но пока можно было наслаждаться безопасностью и покоем.

 Я покосился на Агаи – это надо же умудриться: прожить почти пять лет рядом и не заподозрить, что твой сосед – птица-оборотень!

 Дети Сирин.... Что-то из далекого детства, связанное с летним садом, паданцами яблок и деревенскими приятелями. Дети Сирин....

 И вдруг я вспомнил: яркий лубок, на куче людских черепов птица с человеческой головой и большими клыками, торчащими промеж красных губ. Точно! И надпись: "Птица, глаголемая Сирин, человекообразна, суща близ горы железной, нравом люта".

 Тайком от дяди я дружил с деревенской ребятней лет до шести. Кому-то из них привезли с ярмарки несколько дешевых картинок, и мои знакомые притащили их в сад. Хотели узнать, что там написано – в деревне грамоте были обучены только староста и жрец.

 – Агаи, – я с трудом сдержал улыбку, уж больно сложно было представить аптекаря в роли лютого чудовища, пожирающего людей, – расскажи о своем народе.

 – А я все думал, когда спросишь... Что именно ты хочешь узнать? Юноша стал серьезнее жреца перед проповедью, и мне захотелось его немного поддразнить.

 – Ваше племя действительно ест людей?

 Сердитый взгляд послужил ответом.

 – С чего ты решил?!

 – Детскую картинку вспомнил, – улыбнулся я.

 Успокоившись, Агаи кивнул:

 – А... Помню эти рисунки. До сих пор на ярмарках продают. Я маленьким сильно обижался, когда их видел. Даже с мальчишками дрался, пытаясь доказать, что это неправда. Приходил домой с разукрашенной физиономией, пока отец не объяснил, что я навлекаю неприятности на всю семью.

 Аптекарь поерзал в седле, осторожно перехватил спящую девочку другой рукой и продолжил рассказ:

 – Когда-то мой народ жил в этих местах рядом с другими племенами, дружественными нам или враждебными. Однажды с юга пришло новое племя, племя людей. Они не умели летать, как мы, не умели жить под водой, как подводный народ, не умели перекидываться в зверей и вообще за редким исключением были обделены магическим даром. Волшебство им заменяли решительность, отвага, безжалостность к врагам. И многочисленность. А еще вожди людей умело использовали вражду между остальными расами. Не прошло и века, как народ сирин почти уничтожили. Какой-то негодяй из человеческих колдунов заявил, что наши кости продлевают жизнь на сто лет.

 На этих словах я не удержался и сочувственно присвистнул. Крылатых стоило пожалеть, такая выдумка могла принести много бед.

 – Сколько лет прошло, прежде чем этот миф развеяли? – поинтересовался я у Агаи.

 В ответ он печально покачал головой:

 – Понимаешь, Дюс, это не миф.

 Да... Это было равносильно приговору. Представляю, какая на сирин началась охота...

 Агаи, между тем, продолжил свой невеселый рассказ:

 – Часть племени ушла на восток, за Пустошь, в Юндвари, часть рассеялась среди людей, переняла их образ жизни, перестала перекидываться в птиц. Кое-кто даже вступил в браки с людьми.

 – А воевать вы не пробовали?

 Даже преисполнившись сочувствия, я до конца так и не мог понять, почему это племя не попыталось себя защитить.

 Агаи вздохнул:

 – Ты пойми, из нас получаются никудышные воины. Наши кости слишком тонки и легки для наземного боя, в наших крыльях невозможно держать меч, а перья не защищают от стрел. Нам дана магия, но ее нельзя употреблять во зло. К тому же, пророчество гласило: сирин предстоит пройти через тяжелые испытания, прежде чем мы снова наберем силу.

 Опять пророчество! Да они фаталисты, эти дети Сирин. Слепо следуют чужим словам, не пытаясь бороться с судьбой.

 – Вы просто слабаки и трусы! – вставила свое слово Танита.

 И как это она умудрилась промолчать столько времени?

 Ее супруг тут же вскинул голову и сердито спросил:

 – А разве твоему народу помогла отчаянная ярость?Вас еще меньше, чем сирин! Так мало, что уже не осталось тех, кто не приходится друг другу близкими родственниками!