Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга четвертая

Вместе с ним находился и десяток его личной охраны. Они располагались здесь еще с вечера, охраняя большие запечатанные кувшины. В кувшинах хранился запас земляного масла, привезенного Сашкой специально перед осадой замка. Он много чего привез, но сейчас все его надежды были в этой горючей жидкости. Земляное масло — это та же нефть. Вот только Сашка не знал, будет ли эта нефть хорошо гореть на поверхности? Если она смешается с водой, не утонет ли? Или не погасит вода эту нефть? Знать бы!

И главное, не прогадать с началом штурма. Если раньше вылить земляное масло в воду, то часть его вытечет в отводной канал. С другой стороны, над поверхностью воды сейчас лежат хворост и прочие деревяшки. Часть нефти может на них осесть. И если рано вылить масло в ров, то лоэрнцы, хотя бы по запаху, догадаются о Сашкиной задумке и отложат штурм до полного очищения рва от этого земляного масла. Поэтому и получалось, что выливать в поток горючую жидкость следует в момент начала штурма. А там каждая минута — это десятки, если не больше погибших защитников замка.

Поэтому, проинспектировав своих людей, Сашка наказал им быть готовыми при первом же сигнале разбить кувшины и вылить их содержимое в ручей. Сам же вернулся на стены замка.

Примерно через два часа после пополудни лагерь лоэрнцев пришел в движение. Поднялись щиты, в руках передовых солдат появились лестницы, а лучники отправили в сторону замка первый рой стрел. Через стены замка навесными выстрелами ответили и ларцы. Бесчисленные лоэрнские ряды медленно двинулись к стенам замка. Сашка понял, что уже пора дать сигнал его людям, находящимся в подвале. Сейчас же затрубил рог, и Сашка увидел, как дежурный солдат стремглав бросился к входу в подземелье. А лоэрнцы уже подходили к внешней границе рва. От множества стрел, выпускаемых противниками, наверное, потемнело небо. Лоэрнцы ускорили шаг, переходя на бег. Но часть из солдат первых рядов падала, то ли спотыкаясь о вязанки хвороста, то ли падала, нашпигованная ларскими стрелами. А вот появились и верхушки лестниц над зубцами стены. Часть лестниц удалось срубить секирами, но вместо одной, появлялись две, а то и три новых. По ним полезли и первые вражеские солдаты.

Пора или не пора? Впрочем, скоро будет поздно, и рог прозвучал снова. Теперь в сторону рва полетели зажженные стрелы. Дошло масло или нет? Загорится? И если загорится, то насколько сильным будет огонь?

Стрелы падали, но ничего не происходило. Впрочем, большая часть стрел попадала во вражеских солдат, не соприкасаясь с поверхностью заваленного фашинами рва. А если стрелы и достигали поверхности этого хвороста, то быстро гасли. Ведь под тяжестью сотен солдатских сапог, большая часть дерева уже была сырой.

Но когда — нибудь одна из стрел с горящим огнем должна же найти щель и упасть непосредственно в воду. Далеко в стороне взметнулся большой столб пламени, раздались ужасные крики. Человеческий рев всё усиливался, но черный дым, поднявшийся на высоту стен замка, заволок картину разгоравшегося страшного пожара. А вот и совсем недалеко от того места, напротив которого стоял Сашка, появился такой же столб огня. Но Сашка не видел этого, на стены замка уже прорвались первые лоэрнские солдаты, и страшная секира виконта уже нашла своих жертв.

Тем временем уже открылись ворота замка, предварительно очистив лоэрнцев с площадки перед ними с помощью потока кипящей воды. А вслед за воротами заскрипели цепи, опуская подъемный мост. Стоявшие в районе ворот вражеские солдаты радостно закричали, посчитав, что осажденные решились на прорыв. И в момент, когда первые ларские солдаты показались перед мостом, страшное пламя костра дошло и до района моста. Теперь уже никто из лоэрнцев даже не помышлял о том, чтобы преградить путь ларцам. А те, вместо того, чтобы, вырвавшись из стен замка, скакать на север, вырываясь из кольца осады, повернули коней вправо, добавляя паники во вражеские ряды.

Видя, какой творится ад и, посчитав выехавших ларцев только авангардом, лоэрнские солдаты бросились бежать, опрокидывая и сминая тех, кто еще желал сопротивляться. Бегущий вал через десяток минут достиг южной части призамковой площади, где находился предводитель лоэрнцев виконт Аларес вместе со своими баронами.

Понимая, что сейчас их сметут свои же собственные солдаты, Аларес тоже ударился в бегство. А над замком небо все больше и больше затягивалось черным дымом. Вопли заживо горящих людей сводили с ума тех, кто еще оставался целым и невредимым. Когда дым рассеялся, перед защитниками замка предстала страшная апокалипсическая картина. Вместо громадного лоэрского войска были лишь обожженные, задохнувшиеся трупы вражеских солдат. Только малой части из них, успевшей подбежать к стенам замка, удалось выжить. Да и многие из них, вероятно, обожгли себе легкие.

Сашка сам чуть не сошел с ума, от того, что он сотворил. Он не видел людей, тяжело возвращающихся со стен замка, не слышал тех, кто поздравлял его с победой. Он не видел, как унесли его окровавленного юного оруженосца, сраженного стрелой. Он просто отключился от происходящего вокруг него.

Тем временем, из подземелья выходили семьи крестьян, прятавшиеся там во время штурма. И среди них был мальчик Лешка. Он был растерян. Они, оказывается, победили. Теперь не надо прятаться, не надо выдавать себя за крестьянского сироту. И ему было очень неудобно. Ведь там, в подземелье, из его сверстников были лишь девочки, а крестьянские мальчишки, даже младше его, все ушли помогать осажденным.

И вот несколько из них теперь лежали бездыханными, пораженные стрелами, либо мучились и стонали от полученных ран. А последнюю для него точку поставил баронет Альвер. С ним он немного сошелся, хотя это было просто обычное знакомство. И вот теперь этот баронет лежал во дворе замка, бледный и стонущий. Его перевязывал один из солдат личной полусотни виконта. Лешка стоял рядом, смотрел и не мог отвести взгляда. Когда Альвер затих, он спросил солдата:

— Он умер?

— Нет, жив. Потерял сознание. Это надо же, сквозь кольчугу прошла. Лук, видать, был тугим, да и стреляли с близкого расстояния. Еще немного ниже и убили бы. А так, считай, повезло. Пока повезло.

— Почему пока?

— Жилку где — то перебило, крови вышло очень много. Вот, какой бледный, белее снега. Как бы ненароком не помер. Пойди принеси вина. Красного.

— Зачем?

— Надо будет влить ему в рот.

Лешка стремглав помчался на кухню, схватил первый попавшийся кувшин с вином и побежал обратно, боясь, что не успеет. Вернувшись, он застал Альвера лежавшим по — прежнему без сознания. Протянул кувшин и отвернулся. Альвер стал еще бледнее, лицо осунулось, а подглазины захватили чуть ли не половину щек. Раньше он успокаивал себя тем, что Альвер баронет, из аристократов, которые обязаны рисковать своей жизнью, да и старше он Лешки на два года. Тому уже пятнадцать, а ему всего тринадцать лет. Но теперь он считал иначе. Ну и что, что Альверу пятнадцать. Но ведь пятнадцать только — только исполнилось, а ему вот — вот будет уже четырнадцать лет. И разница, значит, всего — то, по сути, год. Один рисковал своей жизнью и, возможно, умрет, а другой, то есть он, Лешка, отсиживался с девчонками в подземелье. Альвер баронет? Ну и что? А как же трое или четверо погибших от случайных стрел крестьянских мальчишек? Они ведь не аристократы, а пошли помогать, собирали стрелы.