Рамиль Юсупов - Паутина противостояния (сборник)

— Ярга обо мне и Бруно спрашивал?

— Ерунду всякую. Сказал, что важные подробности сам от вас узнает.

— Понятно.

«Не слишком ли часто я повторяю: „понятно“?»

Тео бросил быстрый взгляд на приятеля, однако тот переключил все внимание на вошедшего в гостиную голема, смотрел на куклу так, словно от ее действий зависело нечто важное.

«Да что, черт побери, происходит?!»

Тео тоже посмотрел на голема. Кукла как кукла. Широкая фигура, невыразительное лицо, на котором навеки застыло выражение тупого послушания, серая униформа — уборщик, мать его! Впрочем, у големов-стюардов физиономии не менее дебильные, все отличие — комбинезоны белые.

Уборщик уныло доковылял до разбитой Луминаром чашки и принялся аккуратно собирать с пола осколки.

— Ты слышал, как он вошел? — спросил Эрик.

Тео нахмурился:

— Нет.

— А еще мы не слышали орангутана. Даже не заметили, как он утащил твой бумажник.

— Хочешь сказать, что обезьяна тоже голем?

— Хочу сказать, что слуги Ярги необычайно сильны. Он великий колдун, и служить ему большая честь.

— А-а…

Больше всего на свете Тео хотелось выругаться, однако Луминар понимал, что вести себя следует осторожно — вокруг полно видеокамер, а потому поддержал приятеля:

— Когда-то я думал, что лучший в мире босс — Борис, теперь вижу, что нашему кардиналу далеко до Ярги.

Получилось вполне верноподданно.

Голем закончил уборку и направился к дверям. Эрик проводил его взглядом, и было в глазах Робене нечто такое, что роднило его с тупой куклой. Нечто неуловимо общее. Нечто, данное Яргой. И от этого «нечто», от тех предчувствий, что оно навевало, Тео хотелось выть.

«Бруно! Черт бы тебя побрал! Где же ты?!»

Выть хотелось и кое-кому еще.

От страха, горя, непонимания и тоски.

Но выть не по-волчьи, как матерому масану, а тонко, жалобно. Даже не выть — подвывать. Скулить хотелось, забиться в уголок, закрыть глаза и скулить.

— Вам нужны деньги? Вы не ошиблись: у меня есть деньги… — Молодая женщина всхлипнула, закусила губу, сглотнула, подавив рыдания, и дрожащим голосом продолжила: — Вам нужны деньги? Я дам столько, сколько скажете. Я отдам все! Если вам нужны деньги, я их дам. Пожалуйста…

Она сидела в кресле, ссутулившись и комкая руками край футболки. Голова опущена, короткие светлые волосы падают на лицо, скрывая его почти полностью, виден лишь подбородок, а на нем — дорожки слез. Соленые ручейки отчаяния.

— Я заплачу столько, сколько вы скажете, и буду молчать. Пожалуйста… я хочу жить.

Она выглядела жалко и говорила жалкие слова жалким голосом. Она излучала страх и безнадежность. Она сдалась, даже не обозначив сопротивление.

Она хотела жить.

— И много у вас денег, Катарина? — поинтересовался стоящий у книжного шкафа Ярга. — Сколько вы готовы заплатить?

Они разговаривали в личном кабинете нава. В комнате с черными стенами и черной мебелью. В комнате, мрачную атмосферу которой слегка оживляли лишь коричневые с золотым тиснением корешки книг.

— У меня есть деньги, — не поднимая головы, ответила девушка. — А еще у меня есть богатые друзья, которые могут…

— Обойдемся без друзей.

— Я много заработала на бирже, несколько миллионов. — Тонкие пальцы сильно-сильно сдавили край футболки. — Вы ведь отпустите меня? Когда я заплачу, вы меня отпустите?

Только теперь она обратила к Ярге заплаканное лицо. Большие ярко-зеленые глаза полны слез, маленький носик покраснел, тонкие губы дрожат… Без сомнения, девушка была красива, однако сейчас она являла тень самой себя. Перепуганную тень.

— Катарина, — неожиданно мягко произнес Ярга, рассеянно поглаживая левой рукой корешки книг. — Вы умная молодая женщина, сумевшая сполна использовать данные вам способности. Я полагаю, вы уже просчитали причину, по которой я пригласил вас на разговор, и знаете, что дело не в деньгах. Я вас не похищал, Катарина. Я счел, что пришло время нам познакомиться.

Слезы не высохли, губы не перестали дрожать, однако в ярко-зеленых глазах красавицы проскользнула весьма далекая от страха эмоция. Холодный расчет?

Ярга широко улыбнулся и продолжил:

— Очнувшись в предоставленной вам комнате, вы поняли, что из вас вытянули всю магическую энергию. Я надеюсь, этого факта оказалось достаточно, чтобы вы отбросили версию о похищении ради выкупа.

— Да, достаточно, — кивнула Катарина. И мгновенно, словно скинув морок, стерла с лица жалкое выражение. Сейчас перед Яргой сидела молодая, уверенная в себе женщина, попавшая в затруднительную ситуацию. Которой, например, сообщили, что ее девяностосемилетний муж умер, не успев подписать завещание. Плохо, конечно, но не смертельно. — Кто вы?

Внезапное преображение произвело на Яргу должное впечатление — он в очередной раз убедился, что не ошибся в выборе. Однако демонстрировать свои чувства не стал. Задумчиво погладил подбородок, сделал пару шагов, приблизившись к девушке, и медленно произнес:

— Катарина Штейн, урожденная Катарина Розенберг… Сменили фамилию после того, как узнали о своих магических способностях, и перебрались из Австрии в Германию. Скажите, вы экспериментировали с боевой магией?

— Кто вы такой? — четко разделяя слова, повторила девушка.

— Попытаюсь угадать некоторые события из вашего прошлого, — продолжил Ярга. Каждый из них умел искусно «не слышать» собеседника. — Вы с детства чувствовали свою исключительность, вам казалось, что вы способны совершить невозможное, совершить нечто великое: подвиг или предательство — не важно, однако… Однако время шло, но ничего не происходило. Крепло убеждение, что жизнь, настоящая жизнь, та, для которой вы рождены, проходит мимо. И это убеждение сводило с ума…

— Раздражало, — уточнила Катарина. — Я стояла у края платформы, я была готова прыгнуть на проходящий мимо поезд, но руки не слушались. Решимости полно, а руки не слушались. Это бесило.

— Но в какой-то момент вы полностью овладели собой.

— Открыла дверь.

— Пожалуй, ваше сравнение более уместно, — кивнул Ярга. — Как это случилось?

Он достал из черного бара бутылку белого вина и два бокала.

— Я жила в Зальцбурге, работала менеджером в отеле и однажды стала видеть вещие сны. Не изредка, как раньше, а каждую ночь. Не собрание образов, а четкие картины. — Катарина улыбнулась, припоминая подробности давней истории. — Я проговорилась, предупредила одного из постояльцев, что ему не следует кататься — в тот день он должен был сломать позвоночник. Манан услышал и все понял.