Вадим Панов - Головокружение

— Вы ведь видите: ремонт. Неужели нельзя обойти?

— У вас постоянно ремонт! — огрызнулась женщина. — В одном и том же месте по сто раз в год копаете.

— А вы об одном и том же месте по сто раз в год сказки рассказываете.

— Нахал!

— Благодарю за сотрудничество, извините за доставленные неудобства.

На спине рабочего гордо красовалась надпись «Мосводоканал», а дежурил он возле обширной ямы, которую его коллеги огородили красными пластиковыми столбиками с натянутыми между ними веревками.

— Пожалуйста, будьте осторожнее!

Яма занимала весь тротуар, изрядную часть мостовой, и выглядела неуместным пятном на фоне чистеньких кремлевских стен и аккуратного газона Александровского парка.

— Надолго вы тут устроились? — подошедший полицейский угрюмо посмотрел на копошащихся в яме рабочих и вздохнул: — Меня служба охраны напрягает.

— Они и меня напрягали, — весело сообщил рабочий. — Точнее, шефа моего. Но что делать: грунт просел, асфальт ушел, хорошо еще, что никто не пострадал…

— Да, я знаю, знаю… — полицейский скорчил гримасу и вытер платком потную шею. — Закончите когда?

— Стараемся, господин майор, — пообещал рабочий.

— Мы ведь понимаем: Кремль, президент, политика разная, туда-сюда, а яма всю картину портит. Не дай Бог переговоры какие возникнут, а тута глина…

— Вот именно, — многозначительно просипел полицейский. — Кремль — стратегический объект, между прочим. Туристы иностранные косяками ходят, люди большие на работу ездят, а вы со своей ямой.

— К пятнице закончим, — белозубо улыбнулся рабочий. — Наверное.

— К пятнице?

— А раньше никак нельзя — технология. Вы ведь не хотите, чтобы через неделю здесь еще одна яма выросла, правда? Нужно проверить все, узнать, откуда вода пришла, перекрыть ее…

— Всю ночь пашите, но чтобы к утру здесь этой дырки не было! — рявкнул полицейский. — Понятно?

— Понятно. — Рабочий перестал улыбаться и неожиданно холодно предложил: — Можешь взять вон ту лопату.

— Что?

Наглое предложение вывело майора из себя. Он уже успел получить нагоняй за мерзкую яму и только собрался транслировать услышанные ругательства на работягу, как… Как выяснилось, что у того тоже было дурное настроение.

— Я тебя…

И у полицейского перехватило дыхание. В груди закололо, на лбу выступила испарина, во рту стало сухо, словно нещадное солнце выжгло всю слюну, перед глазами поплыло, а четким оставалось лишь лицо рабочего. Его беспощадные черные глаза, вонзившиеся, казалось, в самую душу.

— Дирга!

Майор пошатнулся.

— Дирга, чтоб тебя Спящий покусал! Только этого нам не хватало!

— Извини, Ортега, извини.

Нав тяжело вздохнул, выпустил полицейского из магического захвата, подхватил под мышки и участливо осведомился:

— Что с вами?

— Со мной? — Несчастный майор с трудом ворочал языком. — Плохо…

— От жары, наверное, — с нехорошей улыбочкой предположил Дирга. — Сейчас в любой момент прихватить может, а у вас еще и возраст к тому же. И выпиваете наверняка… Пойдите в тенечке посидите или в помещении кондиционированном, а мы уж тут сами постараемся.

— В тенечке?

— Отличная мысль, господин майор, именно туда.

Чудом спасшийся полицейский послушно кивнул, развернулся и медленно заковылял прочь от ямы, которая… Которая существовала лишь в его воображении. И в воображении всех прочих челов, не обладающих магическими способностями. А вот те, кто умел смотреть сквозь морок, прекрасно видели и целехонький, без всяких признаков провала, асфальт, и стоящих посреди огороженной площадки навов.

Двух очень мрачных навов, одним из которых был сам Сантьяга — комиссар Темного Двора, высший боевой маг Великого Дома. Высокий и темноволосый, как все навы, Сантьяга был одет в элегантный белый костюм, шелковую сорочку, манжеты которой скрепляли запонки с крупными черными бриллиантами, неброский галстук стоимостью в небольшой автомобиль и модные туфли. Но светлый наряд совершенно не гармонировал с выражением лица комиссара, на котором застыла странная смесь ярости и скорби.

— Зига и эрлийцы еще раз проверили тело, — доложил Ортега, убирая в карман телефон. — Все подтвердилось: «Эльфийская стрела» третьего уровня. Точно в голову. — Пауза. — У Харуги не было и шанса.

— В затылок? — угрюмо уточнил Сантьяга.

— Убийца целил в затылок, но Харуга почувствовал угрозу и стал разворачиваться. — Ортега подошел к тому месту, откуда Харуга ушел в свой последний портал, и продемонстрировал комиссару описанное движение. — Одновременно он активизировал «Дырку жизни», видимо понял, что не успеет защититься.

— Но времени не хватило ни на бой, ни на бегство.

— Да.

Короткий ответ: «да», но как же много за ним стоит! Харуга не успел ответить, не успел увернуться, уйти в «Дырку жизни» — вообще ничего не успел. Ему элементарно не хватило времени, потому что нападение было внезапным. Доли секунды… А до этого — никаких признаков угрозы. Как такое возможно?

Сантьяга был реалистом и понимал, что навы не всемогущи: порою их опережали, их побеждали в бою или магическом поединке, но обстоятельства смерти Харуги оказались слишком странными. Дирга клялся, что вокруг зоны Кадаф не было ни чудов, ни людов. Вообще магов не было, и артефактов — тоже. Любых артефактов, включая переносные «охладители», которыми спасались в жару жители Тайного Города. Артефакты отсутствовали по той простой причине, что во время убийства вокруг зоны Кадаф не было ни единого подданного Великих Домов. И портал к месту убийства никто не строил, единственный переход создал сам Харуга, перед смертью создал, пытаясь уйти в Московскую обитель.

Слова бесконечно расстроенного Дирги подтверждали другие дежурные по Кадаф, что в свою очередь означало… Означало, что идиотская версия, которую полчаса назад озвучил Зига и за которую был нещадно обруган, становится основной.

— Зига повторил, что Харугу убил чел, — произнес Ортега, словно прочитав мысли комиссара. — «Эльфийская стрела» была построена на магии Колодца Дождей, а характерные следы указывают на работу чела.

У Сантьяги едва заметно заострились уши.

— Чел?

— Да.

— Который опередил Харугу?

— Да.

В какой-то миг Ортеге показалось, что комиссар его ударит. Возможно, слегка, лишь обозначив презрение. Возможно — изо всех сил, давая выход накопившейся ярости. Ударит… Эта мысль была дикой, невероятной, но… Но она была. Потому что Ортега каждой клеточкой ощущал охватившее Сантьягу бешенство. Потому что пару минут назад сорвался Дирга, едва не угробив ни в чем не повинного чела. Потому что и сам Ортега с трудом сдерживал злость.