Робин Хобб - Хранитель драконов

Отец гордо улыбался, топчась по осколкам ее мечты. Он был так уверен в том, что знает ее сокровенные желания. А мать сказала, что это вообще немыслимо — думать, будто отец станет спрашивать у дочери совета в таком деле. Разве Элис не доверяет своим родителям? Ведь они желают ей добра!

В смятении Элис даже не нашла что ответить. Просто повернулась и убежала из комнаты. Потом потянулись дни, когда она оплакивала утраченные возможности. Дулась, как мать это называла. Что не помешало матери пригласить швей и скупить в Удачном весь розовый шелк и ленты. На свадебное платье для дочери денег не жалели. Какое значение имели умершие в зародыше мечты Элис, если ее родители наконец-то могли выдать замуж свою бесполезную и чудаковатую среднюю дочь? В нынешнее время войны и затянутых поясов они лихорадочно тратили деньги в надежде не только избавиться от нее, но и заключить выгодный торговый союз. Элис умирала от отчаяния. А ее мать говорила, дуешься.

С этим покончено? Да.

На мгновение Элис удивилась. Затем вздохнула и сумела отпустить то, за что цеплялась. Она прямо-таки видела, как нисходит на уровень обычных ожиданий, к тихой, скромной жизни, достойной дочери торговцев, которой предстоит стать женой торговца.

Все прошло, миновало, закончилось. И пусть. Ничего и не должно было произойти. Элис посмотрела в окно. Ее взгляд блуждал по розам в крохотном садике. Все как всегда. Ничего не меняется. Она заставила себя выдавить ответ:

— Я не дуюсь, мама.

— Я рада. За нас обеих. — Мать откашлялась. — Он хороший человек, Элис. Даже будь он не столь выгодной партией, я бы все равно так говорила.

— Куда лучше, чем вы могли надеяться. Лучше, чем я заслуживаю.

Пауза на три удара сердца. Затем мать резко сказала:

— Не заставляй его ждать, Элис.

Элис отметила, что мать не возразила ей. Девушка знала это, и ее родители знали, и сестры, и брат. И до сих пор никто не произносил этого вслух. Гест Финбок слишком хорош для нее. Удивительно, что богатый наследник одной из самых знатных семей Удачного хочет жениться на простушке, дочери Кинкарронов. Элис почувствовала странную свободу, когда мать оставила ее слова без ответа. И гордость из-за того, что произнесла их без сожаления. Немного обидно, подумала она, укладывая угольные карандаши в серебряную коробочку и снова пачкая пальцы. Обидно, что мать даже не попыталась сказать, что ее дочь достойна такого жениха. Даже если это ложь. Элис казалось, что, заботься мать о ее чувствах, она солгала бы, просто чтобы поддержать свою самую непривлекательную из дочерей.

Элис задумалась: как объяснить матери, что ей неинтересен Гест? Если сказать что-то вроде: «Слишком поздно. Мои девичьи мечты умерли, и теперь мне нравится совсем другое», — мать ужаснется. А ведь это правда. Как все девицы, она мечтала о розах, поцелуях украдкой и романтическом сватовстве, о женихе, которого не будет волновать ее приданое. Эти мечты постепенно угасли, утонули в слезах и унижении. Элис не желала воскрешать их.

За год выходов в свет у Элис не появилось ни одного поклонника, и она решила готовиться к роли незамужней тетушки. Она играла на арфе, плела отличные кружева, у нее получались вкуснейшие пудинги. Она даже выбрала себе подходящее экстравагантное хобби. Задолго до того, как в ее грезы ворвалась Тинталья, Элис стала изучать все, что было известно о драконах и Старших. Если в Удачном обнаруживался свиток о тех или других, она находила способ прочесть, купить или позаимствовать его, чтобы снять копию. Она была уверена, что сейчас у нее собрана самая большая в городе библиотека текстов об этих двух древних расах, причем многие свитки было переписаны ею собственноручно.

Вместе с доставшимися тяжелым трудом знаниями Элис приобрела репутацию чудачки. Эту незавидную славу не могло бы перевесить даже большое приданое, а уж для средней дочери небогатых торговцев это был непростительный изъян. Но Элис это не волновало. Изыскания, начатые забавы ради, полностью завладели ею. Увлечение-причуда переросло в нечто большее. Она стала ученым, историком-самоучкой, она собирала, упорядочивала и сравнивала любые обрывки сведений о драконах, равно как и о древних Старших, живших вместе с этими гигантскими созданиями. Вообще о них знали очень мало. Их история была связана с древними подземными городами Дождевых чащоб и, следовательно, с историей Удачного. Происходившие из этих городов древнейшие свитки содержали письмена на никому не известных языках. Многие более новые тексты представляли собой разрозненные попытки перевода, и хуже всего были те, что состояли из фантазий и домыслов. Иллюстрированные свитки часто оказывались попорчены, в пятнах, а то и поедены крысами. Приходилось только догадываться, что там было изначально. Но, углубляясь в изучение, Элис обрела способность не просто угадывать; бережно сопоставляя сохранившиеся тексты, она узнала довольно много слов. Девушка была уверена, что со временем сможет раскрыть все до единого секреты, которые таили в себе древние письмена. А время, как ей было известно, — это как раз то, чего у старых дев в избытке. Время, чтобы учиться и размышлять, время, чтобы раскрыть все эти манящие тайны.

Если бы только Гест Финбок не влез в ее жизнь! Пятью годами старше, наследник очень состоятельной даже по меркам Удачного семьи торговцев, он был настоящим героем женских грез. Увы, это были грезы матери, а не самой Элис. Мать чуть в обморок не упала от радости, когда Гест в первый раз пригласил Элис на танец. В тот же вечер он станцевал с ней еще четыре раза, и мать едва могла сдержать восторг. По дороге домой, пока они ехали в карете, она ни о чем другом и говорить не могла:

— Он такой красавец и всегда так хорошо одет. Ты видела лицо Мельдара, когда Гест пригласил тебя? Его жена уж сколько лет пытается пристроить за Геста какую-нибудь из своих дочек — я слышала, она приглашает его к обеду по семь раз в месяц! Бедняжка. Все знают, что Мельдаровы девчонки суетливы, точно блохи. Можешь себе представить, каково это — сидеть за столом со всеми четырьмя разом? Вертлявые, как кошки, и мамаша такая же. Я уверена, он ходит к ним только ради младшего сына. Мне говорили, что Мельдар оскорбился, когда Гест предложил Седрику должность в своем доме. Можно подумать, парню светило что-то получше! Ведь их семья обеднела из-за войны. Что осталось — унаследует старший брат Седрика, а они еще должны дать хорошее приданое за дочерьми или уж сами содержать их! Сомневаюсь, что Седрику достанется что-то существенное.

— Хватит, мама! Ты же знаешь, что Седрик Мельдар — мой друг. Он всегда был добр ко мне. Он очень милый юноша, и у него свои планы.