Дом, где живет чудовище - Мара Вересень
Лансу он признался еще по дороге в город. Увидел, решил, что подумают на него, и спрятал. Без подробностей. Но Раману их хотелось, и шеф жандармерии не нашел ничего лучше, чем устроить экскурсию в мертвецкую, дабы попытаться пробудить в Аларде совесть. Сам сказал. Но чтобы пробудить что-нибудь в мертвецкой нужно быть некромантом, а у Эдселя совсем другие способности.
— Считаешь, что поступаешь верно? — спросил Алард, оглядывая довольно просторное подвальное помещение. Окрашенные белым стены, такие же белые глухие шкафы. Окна почти под потолком, но светло. Холодно, будто не лето на дворе. В центре — два узких стола, на которых, надо полагать, жертвы, накрытые простынями.
— Не уверен, что совсем уж верно, но мне нужно с кем-то говорить. Диалог с самим собой не так продуктивен, — ответил Ланс, прошел между столов и поочередно сдернул простыни, наполовину открывая тела, развернулся и стал в изголовье.
— У тебя в подчинении с полсотни жандармов, — напомнил Эдсель.
— Да-да, а можно еще выйти на площадь и поорать, что я понятия не имею, что происходит.
— Так решили уже, что это я, — не удержался от шпильки Алард. Мертвые девушки в грубых длинных рубашках не то зрелище, которое захочется лицезреть с утра, да и в прочее время суток. Плюс, у него имелись все основания окончательно лишить Ланса настроения в отместку за испорченный за завтраком десерт.
— Не передергивай, — скривился тот. — Я в праве обвинить тебя за то, что ты спрятал бедняжку в скалах вместо того, чтобы как честный человек просто сообщить о случившемся. Если бы ты не влез, можно было списать на несчастный случай. Два несчастных случая. Теперь и во второй не поверят.
Эдсель и сам понимал, что поступил как полный болван. А все запах. Перестал казаться навязчивым, но никуда не делся. Самое неприятное, что хотелось скорее вернуться обратно в дом и снова ощутить его в полной мере.
Вторую жертву нашли на окраине Статчена. Судя по рассказу Ланса, это было даже красиво: бледное лицо и руки среди маков и диких пионов, запутавшиеся в темных волосах лепестки и трава. Алард помнил ее, видел в доме, как и ту первую, что помогала тетушке устроить Элиру и по просьбе мисс Дашери убрала зеркало из комнаты внизу. Первая была красивой, вторая — милой, но простоватой.
От этой, второй, все еще пахло смесью горечи и ветра. Едва уловимо. И Эдселя внезапно накрыла волна раздражения. Запах не принадлежал мертвой девушке, и слышать его на ней было неприятно. И видеть тонкую шерстяную шаль, которая погибшей тоже не принадлежала. Лежала рядом с ней на столе поверх стопки с одеждой.
— Что сказал целитель? — сухо спросил Алард, борясь с желанием подойти к и забрать шаль.
— Перестали дышать. Сами. А что скажешь ты? — длинные пальцы Ланса с ухоженными ногтями с мерзким звуком постукивали по краю стола.
— Они милые, но живые намного интереснее, даже когда раздражают.
— А что ты скажешь на это? — Лансерт подошел ближе к столу, на котором лежала вторая жертва, и рывком приподнял тело, поворачивая девушку на бок.
Рубашка на спине разошлась, по светлой коже между лопаток извивался изломанными черными линиями абрис молнии, как растущее из основания шеи экзотическое дерево. Будто затянутое тучами грозовое небо вывернули наизнанку, зеркально отразив цвета.
У первой жертвы рисунок тянулся от подмышки до бедра.
— Красиво, — прокомментировал Алард.
— Что это?! — чуть повысив голос и явно теряя терпение, спросил Ланс. — По тебе видно, что ты знаешь. Какое-то проклятие?
— Молния. Даже не очень сильная. Большинство выживает.
— Молния? — повторил Лансерт, глядя исподлобья и снова принялся мерзко постучать кончиками ногтей по столу, будто специально, будто мало Аларду утренних впечатлений, мертвецкой, гадкого звука, украденного запаха, еще чуть влажноватого мундира Ланса и рук, которыми он сейчас так равнодушно прикасался к мертвым девицам, а до этого… Абсурд, какая разница, когда и кого он этими руками держал. И где. Но реакция тетушкиной помощницы на его слова и правда была ненормальной: шок и обморок. Недолгий. Еще бы… После графина с водой. Стакан был пуст… не чаем же было плескать?
— Молния. Одна до грозы, а вторая сильно после? — с сомнением проговорил Ланс.
— Случается, — ответил Алард и кивнул на тела. — Мне еще долго на них любоваться?
— Ты чудовище, Эдсель.
— Что поделать.
— И это не ты, — не то спросил, не то подытожил Ланс.
— Не я.
— Но кроме тебя некому.
— Некому.
— Проваливай.
Алард кивнул, развернулся и вышел. С удовольствием.
Солнце после помещения на мгновение ослепило. Эдсель зажмурился и какое-то время простоял на крыльце жандармерии, слушая, как истаивает внутри раздражение, и словно цветные картинки, перебирал в памяти события.
Шаль. Оставил ее тогда на спинке стула в столовой вместо того, чтобы отдать, как сразу хотел, но решил, что выйдет двусмысленно, особенно после не слишком тактичных намеков на испорченное платье.
Запах. Отголосок был неуместен в мертвецкой так же, как затейливо переплетенный красным шнурком пучок полыни на каминной полке в его спальне, что Алард нашел на полу в столовой и положил было рядом с шалью, но зачем-то вернулся и забрал.
И Лансерт. “Попалась”, “такой десерт и я бы ждал с нетерпением” и эти его холеные руки на… Наваждение. Бабочки, порхающие над горкой конвертов, каштановый завиток на шее, два простых, но изящных ажурных гребня, удерживающих строгую прическу. Так вот откуда это раздражение. Не только из-за присвоенного погибшей запаха и взятой тайком шали. Вместо того, чтобы наблюдать с балкона в углу, как мисс Дашери разбирает письма, как делал это ежедневно с момента ее приезда, он потащился в город с Лансертом. Сам нарушил собою же установленный ритуал, и сам же на себя раздражен.
Эдсель открыл глаза, прошел к коновязи, отвязал лошадь, вскочил в седло и направился в сторону рынка.
Торговец платками и шалями снова куда-то подевался. Очень безответственно. Эдсель мог бы взять, что приглянулось, оставить плату и уехать, но стоял и ждал, изредка отпихивая от прилавка любопытствующую лошадиную морду и пропуская сквозь пальцы тонкое жемчужно-розовое кружево. На Эдселя косились, несколько раз торопливо поздоровались, пожелав доброго дня так, словно демонов отгоняли. Забавно. А ведь он совершенно не знаком со всеми этими людьми, зато они уверены, что знают о нем очень многое.
Обогнув фонтан, к рынку неспеша шел пожилой травник, везущий за
