Золо - Луна Искрящаяся
Если бы не принц, Орин не удержалась бы на ногах.
— Прости… — промолвил Его Высочество.
Мог ли он поведать ей правду, не представляя, какие за ней возникнут последствия? Если кто-то узнает, где работал целый наследник престола…
— Тебе нужно идти, — поспешила утереть слёзы Орин; уголки её глаз ощутимо покраснели. — Я доведу до сцены. Ты хоть помнишь, как танцевать?
Серкан рассмеялся, утвердительно кивнув и поцеловав девушку в лоб. Не ожидавшая этого, она покраснела и, взяв чужую ладонь в свою, подогнала Его Высочество, дабы старуха Сан не сделала им обоим выговор.
Он подметил, что был выше Орин почти на голову. Оставив трость в углу и расцепив с девушкой руки, Серкан вышел на сцену и прошёлся по ней, оценив, на каком её участке будет проще всего двигаться, дабы ненароком не упасть самому и никого не покалечить.
Заиграла музыка, запели юные девы, и принц закружился в лёгком танце: лента обвилась вокруг его тела гремучей змеёй, пока он улыбался зрителям способной поставить на колени улыбкой. Юноша двигался легко и непринуждённо. Наконец, отложив ленту в сторону, он совершил незамысловатые взмахи руками.
Посетители захлопали, восхищаясь его грацией и утончённостью; Серкан крайне натурально держался на сцене. Несомненно, он уступал многим танцовщицам, однако его искренность покоряла людские сердца, а красота — завораживала.
Его Высочество поклонился требующим продолжения шоу наблюдателям, и вскоре вынесли арфу. Орин помогла ему сесть на стул, после чего Серкан запел:
Красотой его восторгались,
Обещая сжечь на костре,
Над божеством возвышали
И проклинали во тьме.
Но, несмотря на гнев людской
И на прекрасную лесть,
Выход найти он не смог,
Лучше на дно и не лезть.
Принц мечтал о свободе,
Когда мимо птица летит,
Он думает невольно,
Как следом за ней улетит.
И вот, разбежавшись сильнее,
Мальчишка прыгнул к мечтам,
Но небо ему недоступно,
Он, не взлетев, упал…
Пытаясь донести одну весть,
Желал быть просто любимым,
Вот только добро убивало честь,
«Не суждено», — ему говорили.
Он был готов любить весь мир,
Жаль, что никто не понял.
Услышать доброе слово, дали понять,
Не суждено ему.
Как же люди алчны и падки на блеск,
Мальчишку любили за шарм, за свет,
Вслед за тем и свели на нет.
Песня Серкана, хоть и нескладная, была написана им в порыве, в стремлении выразить себя.
Он не был ни поэтом, ни музыкантом — лишь мечтающим о любви мальчиком; только вот не всем мечтам суждено сбываться. Сколько ни гонись, невозможно отобрать то, что принадлежит другому.
Его Высочество слышал раздающиеся вслед финальному аккорду аплодисменты, но совсем не чувствовал радости; и вновь он улыбался, лишь изображая, что с ним всё в порядке и его совершенно ничего не задевает. Вот только… не обладай он прекрасным голосом и привлекательным телом, разве эти люди посмотрели бы в его сторону?
Хотелось кричать от несправедливости, однако, опасаясь вызвать в свою сторону гнев, Серкан молчал.
Орин увела друга со сцены, подальше от любопытных глаз. Не отрываясь от юноши во всё время его выступления, она с ужасом обнаружила, что её чувства к нему вспыхнули по новой… чувства, которые она предпочла спрятать за семью замками.
— Я сам причешусь, — принц забрал у девушки расчёску, стремясь быстрее привести себя в порядок и лечь спать. — Как поживает твоя матушка? Как её здоровье?
Ещё в прошлом он узнал, что отца Орин убили — и подобные случаи были не редкостью.
— Матушка хорошо. Спрашивала о тебе и переживала… — Орин присела на одну из подушек, пожевав губу. — Они не должны были тебя забирать.
— Это уже в прошлом; тем более, как видишь, мне удалось улизнуть из лап работорговцев. — Серкан непроизвольно повёл плечами и забрал свою шпильку, когда-то подаренную Эним — женщиной, пускай и ненадолго, но заменившей ему мать. — Больше я им не дамся… только нужно прикрыть этот бизнес.
Его Высочество нахмурился, и девушка невольно потянулась к нему, попытавшись сгладить образовавшуюся на лбу складку… как вдруг Серкан перехватил её руку, сжимая запястье.
В глазах Орин мелькнул страх: всё её тело сковало, и она не смела пошевелиться. Казалось, даже перестала дышать.
— Прости, не хотел тебя напугать, — спохватился юноша и тут же отпустил её.
Тренировки таки не прошли даром.
— А зачем тебе на гору? — нарушила неловкое молчание подруга, желая разрядить обстановку.
— По слухам, там проживала богиня Рая; может, живёт и сейчас… она способна подарить мне зрение. — Но что-то внутри него отчаянно протестовало против этого решения, даже твердило, что оно окажется неверным. — Будь у тебя выбор, что бы ты попросила? — интересуясь, склонил он голову к плечу.
— Вернуть папу, — без раздумий выпалила Орин. — Другого и не нужно — только его тёплые прикосновения, добрые улыбки, заливистый смех…
Он был для неё с мамой целым миром и и достойным примером для подражания. Девушка по сию пору помнила, как отец был готов пойти на всё, лишь бы его любимая дочь никогда не грустила и не поддавалась слезам.
Серкан тем временем переоделся в свои одежды, хотя Орин и предлагала остаться в прошлых, а заодно смыл надоедливую косметику: краситься, как он считал, было женской привилегией, но вовсе не мужской.
Принц всерьёз задумался над ответом подруги — ему и в голову не приходило вернуть кого-либо к жизни. Впрочем, все его родственники по-прежнему пребывали на этом свете. Не считая Эним.
Сердце отдалось глухой болью.
— Твоя мать ещё сдаёт комнаты? — Это бы облегчило задачу с поиском временного жилья.
— Да, думаю она будет рада тебя видеть, — застенчиво улыбнулась Орин.
Подхватив меч и не забыв о трости, наследник устремился наружу — ему срочно нужно было подышать свежим воздухом.
Он не представлял, что значит иметь по-настоящему любящего отца: его собственный всегда был настолько отстранён, что Серкан невольно сомневался в том, что тот вообще способен проявлять эмоции. Лишённому привычных детских игр принцу оставалось коротать дни около пруда с карпами и с игрушкой, некогда оставленной Эним.
Давно же он не вспоминал ту, что взрастила его… руки юноши безвольно повисли вдоль тела, однако стоило ему услышать шаги где-то позади, как он мгновенно преобразился, теперь напоминая раскачивающегося из стороны в сторону ребёнка.
Ветер донёс запах персиков, что принадлежал Орин, а заодно аромат перепачканной кровью бумаги… Его Высочество
