Перекрёстки Эгредеума - Эмпирика Аттонита
Теодороу также заявляет о многомерности Вселенной, однако, в отличие от других исследователей, разделяющих эти воззрения, он рассматривает параллельные миры как «потенциальные реальности» — не воплощённые в объективной физической действительности представления и фантазии отдельных индивидуумов. Он предполагает, что при определённых условиях «потенциальная реальность» может становиться «объективной», даже если порождена сознанием единичного наблюдателя».
На этом можно было бы закономерно подытожить, что мир сошёл с ума. Ну или этот физик, по крайней мере. Большинство здравомыслящих людей решили бы так — для этого не нужно быть психиатром. «Вектора, наблюдатели. Бред какой-то. Излишняя учёность делает его безумным», — сказали бы они.
Ординатору думалось иначе.
* * *
Единственный человек, чьи изыскания в области психопатологии Мария Станиславовна до сих пор находила занимательными, не был психиатром. Вероятно, именно поэтому ему удалось разглядеть в глубине известных проявлений душевных расстройств неожиданные закономерности, чрезвычайно напоминающие те, что он хорошо знал по роду профессиональной деятельности.
Кристофер Теодороу, американец греческого происхождения с перепутанными славянскими корнями в придачу — высокий дядька в очках и неприметном костюме. Выглядит моложаво, но при этом совершенно седой. На всех фотографиях — неизменная добродушная улыбка. Популяризатор науки, автор пары бестселлеров в духе «Квантовой механики для чайников» и бессчётных статей с умопомрачительными формулами и без — специально для тех, кто не силён в математике.
Пару лет назад Мария Станиславовна прыгала и бегала от восторга по всей квартире, когда позвонила мама и обмолвилась невзначай, что Крис Теодороу заглянул на огонёк в их научный городок. Конечно, ведь та и не подозревала, что дочери знакомо это имя.
О, ещё как знакомо! На четвёртом курсе, в разгар увлечения психиатрией, будущего ординатора, рыскающего в интернете в поисках специальной литературы, занесло в такие дебри, где границы наук размывались до полного исчезновения, а законы физики микромира оказывались вполне подходящими для описания поведения не только элементарных частиц, но и значительно более крупных объектов. Например, людей.
Традиционные интерпретации многообразных феноменов запутанной душевной жизни — те, о которых рассказывали на занятиях и писали в учебниках, — подкупали удивительной простотой, понятностью и последовательностью. Мария Станиславовна с восторженной одержимостью поглощала методические пособия, практические руководства, диссертации, статьи, описания клинических случаев — всё без разбору. Она стремилась к этой чарующей простоте и понятности, которые разбирают хаотические нагромождения явлений и взаимосвязей пугающего мира на безобидные элементарные детали, словно детский конструктор, искренне веря, что, обнаружив скрытый порядок в постылой реальности, сможет с ней примириться.
Но уже тогда в глубине души она смутно ощущала, что все эти научные построения отличает какая-то досадная неполнота, однобокость, что ли. И дело даже не в том, что одни психиатры видели корень зла в нарушении химических мозговых процессов и биологических структур, а другие настаивали на главенствующем значении чисто психологических факторов, особенно перенесённых в раннем детстве потрясений, и спор их тянулся больше столетия без намёка на разрешение.
Нет, эта неполнота была иного рода: глубинная, фундаментальная, вероятно, связанная с неким излишним упрощением самого процесса научного познания, хотя Мария Станиславовна затруднялась определить, в чём именно это выражается. Обольщённая успехами на поприще увлечения, она старалась вообще об этом не думать.
И тут в случайной статье какой-то западный умник пытается объяснить симптомы душевных недугов с точки зрения квантовых законов, описывающих взаимодействия микроскопических частиц, из которых, в сущности, состоит весь мир. В том числе и мозг, который, как верят, является источником всех бед. И благ.
Мария Станиславовна презрительно хмыкнула, прочитав первый абзац. А после второго не смогла оторваться.
Она читала о параллельных вселенных, в которых реализуются взаимоисключающие вероятности, и сознание наблюдателя расщепляется, разделяется соответственно числу этих миров, версий бытия. О том, что эти вселенные — ветви единого древа — порой ненароком сходятся, соприкасаются на миг, точно от дуновения космического ветра, и потрясение, постигшее сознание, может быть слишком велико, чтобы сохранять обманчивое здравомыслие.
О том, что воображение — это форма виртуальной реальности, созданная без помощи технических средств лучшим из компьютеров — человеческим мозгом. И о том, что виртуальные реальности — те же параллельные вселенные, ни одна из которых не более «настоящая», чем другие.
Всё, что можно себе вообразить, всё, о чём можно подумать, уже происходило где-то на бескрайних просторах Вселенной, ветвящейся мириадами переплетающихся путей. Происходило и происходит. Происходило и будет происходить, ибо линейность времени — наивный самообман человеческого разума.
Перекрёстки миров, пересечения сознаний…
Индивидуум — результат грубого приближения, упускающего из виду все его вероятностные альтернативы, другие личности из параллельных пространств. Или времён.
Они могут подключаться к иллюзорно изолированному сознанию, вернее, выступать из тени, таящей в себе сплетения мириад путей, ведущих в иные измерения, пространства и времена.
Они в совокупности — и есть сознание, единое и непрерывное, заполняющее все миры во всех вероятностях. Или рождающее их.
Она читала о том, что две частицы, некогда вступившие во взаимодействие, остаются связанными навек, и даже разлетевшись по дальним уголкам Вселенной, разделённые необъятной космической бездной, они будут мгновенно реагировать на изменение состояния своей напарницы. Мгновенно — быстрее скорости света. И, если верить теории Большого Взрыва, все частицы Вселенной взаимосвязаны, ибо имеют единое начало.
О том, что наблюдатель влияет на результат эксперимента одним фактом своего присутствия, и о том, что сознание — осознанно или нет — может выбирать, какой исход вероятностного события будет зваться «реальностью».
О том, что в каждой части целого заложена вся информация о целом и других его частях, и что индивидуальное сознание — всего лишь иллюзорно отделённая часть некого Вселенского Сознания, охватывающего все миры, пространства и времена.
А ещё о том, что видимая Вселенная — всего лишь голографическая проекция высшего уровня бытия, скрытого порядка. Может, того самого, что Платон назвал миром идей, а может, ещё более глубокого, фундаментального уровня чистых смыслов.
Подумать только, Мария Станиславовна поверила этому без колебаний. Она была одержима сумасбродными идеями и при случае — к счастью, такое происходило нечасто — не гнушалась открыто их высказывать. Страшно вообразить!
В ураганном порыве пугающего энтузиазма она законспектировала эту ересь и сделала сообщение на кружке по психиатрии.
