Чарли Бон и Алый король - Ниммо Дженни

Однажды от одного из моих друзей-альпинистов пришло письмо. Гарольду, моему сыну, в ту пору было восемь лет. Это был серьезный и флегматичный ребенок. И он не разделял мою страсть к путешествиям. Он ненавидел палаточные лагеря, пешие прогулки и даже пикники. — Бартоломью горько хмыкнул. — Представьте себе мальчишку, который не любит пикники!

— Представляю! — Нерен прищелкнула языком.

— В письме сообщалось об экспедиции, — продолжал Бартоломью. — Через месяц друг отбывал в Гималаи и приглашал меня присоединиться.

Чарли и сам не заметил, как слопал пирог…

— Мэри уговаривала меня, мол, это единственная возможность и если не поеду, то потом всю жизнь буду жалеть. И я поехал. — Голос Бартоломью еле заметно дрожал.

Он поднялся и начал шагать по комнате.

— Все шло хорошо до той ночи, когда случилась снежная буря. Свирепая, страшная буря. В сошедшей лавине погибли двое из нашей партии, а меня сбросило в ущелье. Я провалялся там два дня и был не в состоянии двигаться. Меня нашел и подобрал человек из какого-то загадочного племени.

Бартоломью опять сел. Это племя выхаживало его. У него оказались сломаны обе ноги и проломлен череп, но примерно через год он все-таки достаточно окреп и уже готов был пуститься в путь. Молодой парень из этого племени повел его горными тропами, и через несколько недель они добрались до города, в котором был телефон.

— Я хотел сообщить Мэри, что жив и возвращаюсь.

Тут Бартоломью затряс головой, одну руку запустил в седые волосы, а другой прикрыл глаза.

Впервые в жизни Чарли боялся о чем-то спрашивать. Он поглядел на Нерен и ее маму, но те, кажется, тоже были не в состоянии говорить. А Бартоломью как будто заново переживал свое горе.

В конце концов любопытство взяло верх, и мальчик рискнул:

— Что же случилось?

Бартоломью поднял глаза:

— Трубку взяла твоя бабушка, Гризелда Бон. Она находилась в моем доме, чтобы продать его. Оказывается, все были уверены, что я погиб во время схода лавины. Когда об этом услышала Мэри, она пришла в пустой театр и стала танцевать. И танцевала до тех пор, пока не умерла. — Бартоломью тяжко вздохнул. — Мой сын жил в академии Блура под опекой Иезекииля и Гризелды и был совершенно счастлив.

Чарли был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова.

— Поэтому домой я больше не вернулся, а стал путешествовать по миру. Я много где побывал, а в Китае встретил свою вторую жену, Мин. Однажды, после ужасного наводнения, в нашем доме появилась девочка. Ее родителей унесло водой. Ей было четыре года, и она называла себя Нерен, солнечным цветком.

— Ага! Это я! — закричала Нерен. — Они меня удочерили, и вот я здесь!

Чарли оглянулся на нее и усмехнулся.

— Но почему вы все-таки вернулись сюда? — спросил он.

Бартоломью поднялся и опять подошел к окну.

— А вот этого я объяснить не могу. Просто меня потянуло к тому месту, где родились дети Алого короля. С этого берега виден замок, вернее, то, что от него осталось, и в то же время здесь мы в стороне от города и этой ужасной семьи. И вдали от… — Он чуть помедлил. — От того, о чем я услышал, когда был в Италии. От того, что называется «тень». Иногда она прямо мерещится.

Внезапный сквознячок пронесся по уютной кухоньке, как будто распахнулась невидимая форточка.

Чарли вздрогнул:

— На портрете короля тень позади него.

Бартоломью кивнул:

— Значит, ты заметил?

Чарли колебался: поверят ли ему?

— Видите ли, тень переместилась, и мы думаем… ну, крыса рассказала моему другу Билли, что земля вздрогнула.

Бартоломью даже бровью не повел.

— А потом собака… — И Чарли пересказал историю Душки о тени, которая ожила.

Мама Нерен прижала ладонь к губам, а Бартоломью от невообразимого ужаса зажмурил глаза.

А Чарли продолжал:

— Говорят, это Борлат, ваш предок и… и мой, думаю, тоже, поскольку мы все в некотором смысле родня.

— Это не Борлат, — мрачно возразил странник. — Тень короля — это человек, который расколол королевскую семью. Я позабыл, как его звали.

— А я никогда и не слышал про такое. В исторических книгах моего дяди о нем ничего не сказано, — сообщил Чарли.

— История всегда пишется с чьей-нибудь точки зрения. Факты обязательно отредактируют, причешут и приукрасят. Только путешественник и исследователь может найти истину, Чарли, поскольку истина хранится в головах и сердцах людей. Так что не всегда стоит доверять словам на бумаге, — отмахнулся Бартоломью.

— Тогда я тоже в некотором роде путешественник и исследователь, — заявил Чарли.

— Ты? О да, конечно. И может быть, когда-нибудь ты узнаешь об Алом короле больше, чем узнал я за все годы своих странствий.

— Только если я сумею проникнуть в прошлое тени, — пробормотал Чарли.

— Ну вот, опять мы вернулись к тени! — Бартоломью вдруг вскочил. Вид у него был угрюмый.

У Чарли слова на миг застряли в горле. Правда, в конце концов он заговорил, но только о своей жизни с тех пор, как исчез отец, об академии Блура и о детях, ставших его друзьями.

— Ты найдешь отца, Чарли, — убежденно сказал Бартоломью. — Во-первых, ты наделен особым даром, а во-вторых, ты этого очень хочешь. Лайелл — человек необыкновенный. Огромное чудо, что он остался порядочным человеком в окружении всех этих гадюк. По возрасту я годился ему в отцы, но прошло всего несколько недель, и мы с ним подружились. Тебе, Чарли, был всего год, когда я навестил свою семью. Они ничего не захотели для меня сделать. А сын меня просто не узнал. Наверное, поэтому Лайелл заменил мне потерянного сына. Я брал его в горы… — Помолчав, он вдруг сменил тему: — Ну, Чарли, тебе пора домой. Только обратно пойдешь не той дорогой, какой пришел сюда.

— А можно мне… — начала Нерен.

— Нет! — сурово прервал отец. — Ты останешься здесь, с мамой. И больше никогда не ходи по железному мосту.

Нерен застенчиво улыбнулась Чарли:

— А животные, папа? Чарли должен их забрать.

— Не всех, — засмеялась мать.

— Только тех, что принадлежат моим друзьям, — подтвердил Чарли. — А хомячки здесь есть?

— Сколько угодно! — Нерен ринулась в прихожую и проворно натянула пальто и башмаки. — Их в сараях полно. Пойдем, сам увидишь.

Одевшись, Чарли побежал за девочкой в большой сарай, что стоял справа от дома. Едва они вошли в него, как у них из-под ног метнулись в разные стороны грызуны, спеша спрятаться в сене или под досками.

— Как же я узнаю, какой из них чей? Ведь пропало больше двадцати хомячков, — недоумевал Чарли.

— А кто-то собирается это выяснять?

— Габриэль своих узнал бы по мордочкам, — вздохнул Чарли.

Нерен залилась веселым смехом. Потом захихикал и Чарли.

Целый час у них ушел на то, чтобы отловить хомячков, более или менее похожих на знакомых, двух белых кроликов, уточку, серого попугая и лазурного питона. Нашлись коробки для хомячков с кроликами и корзина для питона.

— Думаю, мне не очень понравится, если он будет ползать по моей шее, — помогая Чарли затолкать питона в корзину, признался Бартоломью.

Но питон был смиреннейшим существом и никогда не причинил бы неприятностей другу. Тем более что ему было почти тысяча лет, но это как раз никого не удивляло: Бартоломью, например, во время своих путешествий встречал существа и постарше.

За домом стоял довольно побитый автофургон. Коробки с животными были бережно составлены в багажник. Гомер устроился на крышке корзины с питоном, а Спринтер-Боб на коленях у Чарли.

Фургон затарахтел и покатился по двору. И тут к нему подбежала Нерен:

— Не закрывай… вечером…

Чарли опустил окно:

— Что?

— Дай мне что-нибудь свое.

Чарли не задумываясь сдернул перчатку и бросил Нерен. Фургон выехал со двора на узкую неровную дорогу, почти тропу. Чарли обернулся и поглядел в окно. Он видел, как Нерен подняла перчатку и помахала ему вслед. Рядом с ней стояла Мин и тоже махала рукой. Фургон миновал крутой поворот, и обе фигуры исчезли из виду.