Пик затмения (СИ) - Сойфер Дарья

– Это мне решать! – отрезал Сэм, и прямо перед носом Кошкиной захлопнул дверь аптеки. – Добрый день! – громко обратился он к фармацевту. – Я хочу сделать заказ.

Кошкина застыла за дверью, и Мара удивилась, как от свирепого взгляда этой рыжей фурии стекло не треснуло. Но нет, разгневанная детектив не только не стала рушить аптечное имущество, но и входить не решилось. Что-то остановило ее, как будто помещение находилось под магической защитой. А может, Сэм каким-то чудом успел нарисовать круг солью?..

Так или иначе, детектив из Совета поджала губы, развернулась и ушла прочь, оставив Мару в полнейшей растерянности.

– Чем я могу помочь? – прощебетала хрупкая белокурая девушка за прилавком, и Мара, вздрогнув, извлекла из кармана помятый список и рецепты.

Выгрузила все это на столешницу вперемешку с монетами и фантиками от лимонных леденцов, и снова бросила взгляд на дверь. Напрасно: Кошкина так и не появилась.

– Зачем ты?.. – начала было Мара, но Сэм коротко качнул головой.

Просто супер! Ни объяснений, ни доверия… Теперь шансов выяснить, что произошло на «Сольвейг» вообще никаких! Если полиция считает взрыв несчастным случаем, профессора они отпустят через жалкие полчаса. Успеть вернуться в порт, придумать способ вытащить из свидетелей хоть что-то… Нереально. Спасибо, дедушка! Удружил – так удружил!

Расплатившись, Мара забрала большой бумажный пакет и побрела к выходу. На улице дед огляделся по сторонам, как шпион, уходящий от слежки, и повел внучку в соседний магазин. Мастерски лавируя между вешалок с одеждой с неожиданной для старика-инуита ловкостью, он вырулил к примерочным. Снова обернулся, а потом указал Маре взглядом на пустую примерочную. Шагнул следом и задвинул шторку.

– О чем ты думала? – обрушился он на нее. – Я виноват, что позволил тебе общаться с незнакомкой, но уж никак не думала, что ты с такой охотой будешь рассказывать первой встречной все подряд!

– Ты о чем? Ты ведь не знаешь русского?..

– Не знаю. Но я знаю людей. И по твоей реакции видел, что ты о чем-то проболталась. А теперь скажи, чем это нам грозит?

– Ничего особенного, – пожала плечами Мара. – Я просто испугалась, когда поняла, кто она такая. Но это все ерунда! Я должна поговорить с ней снова!

– Ни за что.

– Должна! Взрыв на лодке не случаен. Это убийство, и я должна…

– Это тебя не касается! – сухо пресек ее Сэм. – Убийство или нет – я не позволю тебе снова влезть в дела Совета. Это опасно. Смерть твоей матери была уроком для меня. Если речь идет о защите моего рода, я готов на все, Мара.

Каким бы жестким не пытался казаться старый медведь, в его сиплом голосе сквозила боль. Спорить с отцом было проще – он горячился, входил в раж, отстаивал авторитет… Но Сэм? Его резкие слова резали по живому. И Мара, уже приготовившись возразить, что сама разберется, в последний момент спасовала. Язык не повернулся спорить. Обреченно вздохнув, она решила, что придется снова выкручиваться, врать и действовать тайком. Неприятно – но такова цена за спокойствие ближних.

– Они охотятся за тобой, – Сэм впился в нее свинцовым взглядом, как будто стараясь нащупать хоть крошечный комок благоразумия. – Теперь, когда Эдлунд оформил отцовство, это сделать трудно. Но не невозможно, помни об этом. Они найдут способ или устранить его, или отделить тебя… Я им не позволю.

– Окей, – она изобразила капитуляцию. – Как хочешь. Но я так и не увижу, что произошло с лодкой.

– Посмотрим, что можно сделать.

Всю дорогу до порта, Мара мучительно придумывала, как отвлечь деда. У нее оставалось совсем мало времени, чтобы найти Кошкину или хотя бы взглянуть на «Сольвейг». Сама не понимала, зачем ей это. Что может дать унылое зрелище обгоревшей яхты? И все-таки внутри навязчивое желание не унималось. Дятлом стучало по вискам, подгоняя фантазию.

Стащить у отца ключи от лодки и «уронить» их в решетку ливневой канализации? И пока мужчины будут ковыряться, чтобы их вытащить, как следует осмотреться? Написать кому-то из Совета? А кому? У Мары осталось два телефона: агента Линкс, которая по словам Кошкина ненавидела проблемную девчонку, и сэра Чарльза Уортингтона, отца Сары. Этот не станет шевелить пальцем без выгодной сделки, а Маре нечего было ему предложить. Вот же!.. Она выругалась про себя, глядя через, как неумолимо приближаются серая полоса балтийских вод и стройные ряды яхт.

Черт. Черт. Черт. Может, «забыть» в машине лекарства?.. И сделать вид, что укачало, чтобы не возвращаться?

– Лекарства не забудь, – будто прочитав ее мысли, бросил Сэм, и как по заказу такси остановилось. Пути назад не было.

Мара мрачно плелась туда, где недавно была целая толпа зевак. Фургончики телевизионщиков исчезли, уехала полиция. Останки «Сольвейг» вытащили на берег, и теперь они черным скелетом возвышались на прицепе специальной машины. Внутри что-то болезненно сжалось, к горлу подкатил ком. Разве можно так привязаться к вещи? К груде железа? Может, все дело в том, что у нее было имя? Нет, больше она никогда не назовет ни одну вещь человеческим именем. Чтобы не было так тяжело терять.

С трудом оторвав взгляд от лодки, Мара посмотрела на людей, которые стояли рядом. И моментально узнала высокую фигуру отца и мандариновую макушку Кошкиной. Так вот, почему она ушла! Решила добраться до профессора первой! Что ж, вряд ли она успела рассказать ему много важного. А на остальном можно с удовольствием погреть уши.

– Вот и вы! – с облегчением крикнул Эдлунд, завидев Мару и Сэма. – Поторопитесь, темнеет рано…

Кошкина улыбнулась, как ни в чем не бывало, и старый Нанук что-то проворчал на инуктитуте. Явно нелестное. Но вслух разборок не затеял. Ни он, ни детектив, потому что около погибшей «Сольвейг» стояли еще трое посторонних. Те два старика-спортсмена, которых Юнссон назвал свидетелями. И элегантный незнакомец с внешностью оперного певца, про которого каждая женщина за сорок сказала бы «красавец-мужчина». Не то, чтобы он был старым, но выглядел до жути самовлюбленно. Как будто считал себя подарком для публики. Если Нанду вздумает стать таким лет в тридцать, придется побрить его наголо.

– А вы, наверное, Мара! – поставленным баритоном произнес выпендрежник. – Столько слышал о вас…

Морской ветер бросил девочке в нос хорошую порцию одеколона. Жалко, что именно хорошую порцию, а не порцию хорошего. Мара скептически взглянула на шарф, небрежно перекинутый через плечо, кашемировое пальто, ботинки, начищенные до блеска тараканьих спинок. И бороду. Такой идеальной формы, что она казалась то ли приклеенной, то ли нарисованной.

– Ага, – кивнула Мара, стараясь дышать в сторону. – Круто.

– Я – Хуссейн Даниф, – сообщил мужчина, провел рукой по черным зализанным волосам и замер, будто вот-вот должны были раздаться аплодисменты.

Но никто не хлопал, и профессор Эдлунд поспешил нарушить неловкую паузу.

– Наш новый преподаватель, – он покосился на свидетелей, которые все еще паслись рядом и со старческим любопытством наблюдали за чужим разговором. – И тренер.

– Очень рада, – брякнула Мара. Не потому, что действительно была очень рада, просто чувствовала, что от нее ждут какой-то реакции. Непонятно, зачем, если они все еще у обгоревшей лодки, где был убит Густав. Их, черт побери, Густав! Какая разница, что за Абдурахман будет вести зимние трансформации?!

Ее тянуло к лодке, хотелось прикоснуться. Зачем? Сама не знала. Просто чувствовала, что должна это сделать. Черный остов удерживал взгляд, как маятник гипнотизера. И в голове бесконечными повторами звучала мысль «здесь умер человек». Это было и страшно, и мерзко, и одновременно манило.

Предупредительный возглас отца донесся глухо и словно издалека, но Мара машинально шагнула ближе и коснулась кормы. От огня краска вспузырилась и теперь застыла лопнувшими кратерами, как поверхность черной планеты. На мгновение перед глазами возник образ Густава. Его тело выглядело так же?..

Рвотный позыв был резким, неожиданным, и потому Мара не успела продышаться. Кинулась к краю парковки, выронила пакет с лекарствами, упала на колени и, облокотившись на бордюр, распрощалась с обедом. Обессиленно села, вытерла со лба холодный пот и вдруг увидела, что пальцы в копоти. На сей раз сумела сдержаться, медленно выдохнула, подняла лекарства, встала.